– Это, – сказал бес, прижимая к себе голову лебедя, – это юный Бобби Уотте, звезда моего будущего шоу! Мальчик обладает просто сказочным талантом! Не забудьте, не забудьте, – бес, похоже, слегка нетвёрдо держался на ногах, – что до премьеры «От Уоппинга до Вестминстера» осталось совсем чуть-чуть! Я всем напоминаю. Два дня, Мэндрейк, два дня! Эта пьеса непременно изменит жизнь всех, кто её увидит! Верно, Бобби? Он грубо оттолкнул от себя юношу. – Ступай, принеси нам ещё выпить! А то мне надо кое-что сказать нашему чешуйчатому другу. Умирающий лебедь удалился, пошатываясь и спотыкаясь на траве. Мэндрейк молча проводил его взглядом. – Так вот, Джон. – Бес придвинулся ближе. – Я уже несколько дней посылаю вам приглашения. Мне кажется, вы меня игнорируете! Я хочу, чтобы вы зашли ко мне в гости. Завтра. Вы ведь не забудете, а? Это важно. Мэндрейк под своей маской брезгливо поморщился: от его собеседника сильно несло спиртным. – Извините, Квентин. Совет так затянулся! Я просто не мог вырваться. Завтра – значит завтра. – Хорошо, хорошо. Вы всегда были самым толковым из них, Мэндрейк. Вот и продолжайте в том же духе. Добрый вечер, Шолто! Я вас, кажется, узнал! Мимо брела массивная фигура в маске ягнёнка, что смотрелось совершенно дико. Бес отцепился от Мэндрейка, игриво ткнул пришедшего пальцем в пузо и, пританцовывая, удалился прочь. Ящерица и ягнёнок взглянули друг на друга. – Этот мне Квентин Мейкпис! – сказал ягнёнок низким, прочувствованным голосом. – Не нравится он мне. Наглый, беспардонный, и сдаётся мне, что у него не все дома. – Ну, сегодня он явно в хорошем настроении, – заметил Мэндрейк, хотя в глубине души разделял мнение ягнёнка. – Давненько мы с вами не виделись, Шолто! – Ещё бы. Я в Азии был. – Толстяк вздохнул и тяжело навалился на свою трость. – Представляете, мне приходится самому закупать для себя товары! Что за времена! Мэндрейк кивнул. Шолто Пинн так и не оправился полностью после того, как голем во время своего «царствия террора» разорил его головной магазин. Магазин-то Пинн заботливо отстроил, но с финансами у него было туго. А тут ещё война, упадок торговли – артефактов в Лондон поставляли все меньше, да и волшебников, желающих их приобрести, поубавилось. Пинн, как и многие другие, за последние несколько лет заметно постарел. Его массивная фигура словно бы обмякла, и белый костюм уныло свисал с плеч. Мэндрейку его даже жалко сделалось. – Что нового слышно в Азии? – спросил он. – Как дела у империи? – Эти мне дурацкие наряды – держу пари, мне подсунули самый идиотский! Пинн на секунду приподнял маску и промокнул платком вспотевшее лицо. – Империя, Мэндрейк, дышит на ладан. В Индии поговаривают о восстании. Горные волшебники на севере вызывают демонов, готовясь к нападению, – по крайней мере, так говорят. Наши войска в Дели попросили у японских союзников помощи для защиты города. Можете себе представить! Я боюсь за нас, очень боюсь. Старик вздохнул и опустил маску на место. – Как я выгляжу, Мэндрейк? Похож я на резвого ягнёночка? Мэндрейк усмехнулся под своей личиной. – Видывал я ягнят и поизящнее, сэр. – Вот и я так думаю. Ну что ж, если уж я вынужден строить из себя идиота, буду делать это от души. Эй, девушка! Он насмешливо отсалютовал тростью и зашагал в сторону девушки-служанки. Мэндрейк проводил его взглядом. Краткий проблеск веселья быстро испарился под действием ночного холода. Он посмотрел в пустое чёрное небо. «А когда-то давным-давно я сидел в саду, с карандашом в руке…» Он швырнул свой стакан за колонну и направился в сторону дома. В зале, неподалёку от ближайшей кучки веселящихся, Мэндрейк увидел Джейн Фаррар. Маска – райская птица с тоненькими абрикосовыми пёрышками – болталась у неё на запястье. Бесстрастный слуга помогал ей надеть пальто. Когда подошёл Мэндрейк, слуга отступил в сторону. – Уходите? – спросил волшебник. – Так рано? – Ухожу. Я устала. А если Квентин Мейкпис ещё раз пристанет ко мне с этой своей пьесой, я его стукну! Она очаровательно надула губки. Мэндрейк подступил ближе. – Хотите, я провожу вас? Я свои здешние дела тоже, можно считать, закончил. И он небрежным жестом снял маску. Она улыбнулась. – Меня провожают три джинна и пять фолиотов, на случай, если они мне понадобятся. Что можете сделать для меня вы, чего не смогут они? Меланхолическая отрешённость, которая весь вечер нарастала в душе Мэндрейка, внезапно вспыхнула бесшабашностью. Ему было плевать, что о нём подумают и что из этого может выйти: близость Джейн Фаррар придала ему отваги. Он слегка коснулся её руки. – Давайте поедем в Лондон на моей машине! Я отвечу на ваш вопрос по дороге. Она рассмеялась. – Дорога долгая, мистер Мэндрейк! – А может быть, у меня не один ответ? Джейн Фаррар взяла его под руку, и они вместе направились к выходу. Несколько пар глаз проводили их. В холле было пусто, только двое лакеев стояли наготове у дверей. Трещал огонь в камине, на стене над камином красовались оленьи головы и выцветшие щиты с гербами, давным-давно награбленные в разных заграничных поместьях. В противоположной стене большой витраж изображал вид сверху на центральный Лондон: аббатство, Вестминстерский дворец, основные правительственные здания над Темзой. Улицы были заполнены восторженной толпой; в центре двора Вестминстерского дворца красовалась сияющая фигура премьер-министра, с руками, воздетыми в жесте благословения. Стекло тускло поблёскивало в свете ламп, за ним тёмной плитой воздвиглась ночная тьма. Под витражом стоял невысокий зелёный диванчик, заваленный шёлковыми подушками. Мэндрейк остановился. – Тут тепло. Подождите здесь, пока я вызову своего шофёра. Джейн Фаррар, не отнимая своей руки, взглянула в сторону диванчика. – Мы могли бы и оба подождать здесь… – Да, верно. Он повернулся к ней. Его тело слегка покалывало. Джейн вздрогнула. – Вы тоже это чувствуете? – спросила она. – Да, – негромко ответил он, – но не надо об этом вслух… Она оттолкнула его. – Это были наши сенсорные сети, идиот! И что-то привело их в действие. – Ах да. Они постояли, прислушиваясь к треску дров в камине, к приглушённому шуму празднества в саду. И вот откуда-то издалека донеслось пронзительное завывание. – Это сигнальный узел Деверокса, – сказал Мэндрейк. – Что-то проникло в сад снаружи. Джейн нахмурилась. – Его демоны перехватят это, что бы оно ни было. – Судя по всему, они уже напали на пришельца… Откуда-то из-за витражного окна доносились странные крики, издаваемые нечеловеческими глотками, похожие на рокот грома в далёких горах. Двое волшебников замерли неподвижно. В саду раздались слабые вопли. Шум нарастал. Мимо пробежал человек в тёмных очках и смокинге, бормоча на ходу заклинание. В его сложенной горсточкой ладони вспыхнула тёмно-оранжевая Плазма; он распахнул дверь второй рукой и исчез. Мэндрейк рванулся было за ним. – Надо пойти посмотреть… – Погодите, Джон! – Взгляд Джейн Фаррар был устремлён наверх, к окну. – Оно движется сюда… Он поднял голову – и, как зачарованный, уставился на стёкла витража, которые внезапно на миг сделались яркими и прозрачными от вспышки света снаружи. Шум разрастался всё сильнее. Теперь казалось, словно на них надвигается ураган – воющий и свистящий вихрь, яростный и безумный. Все громче, громче… Они подались назад. Раздались взрывы, жуткие вопли. Ещё одна вспышка – и на миг перед ними возник силуэт гигантского, чудовищного существа: сплошные щупальца, крылья и кривые когти. Чудище ломилось к окну. Мэндрейк ахнул. Фаррар взвизгнула. Оба отшатнулись, вцепившись друг в друга. Снова вспышка. Чёрный силуэт заполнил собой всю раму. Он ударился о стекло… Блямм! Кусочек стекла в середине окна, тот самый, на котором был изображён премьер-министр, вылетел и разбился на мелкие осколки. И сквозь дыру в холл влетело что-то крохотное, блеснувшее изумрудом в свете ламп. Крохотный предмет пролетел через холл, шлёпнулся на пол прямо перед ними, ещё раз слабо подпрыгнул – и затих. Волшебники тупо уставились на него. Это была безжизненная лягушка. Шум за окном слышался по-прежнему, но теперь он слабел, затихал, отдаляясь с каждой секундой. Окно на миг осветилось ещё одной или двумя вспышками – и за ним снова воцарилась непроглядная ночь. Мэндрейк наклонился к несчастной лягушке. Её лапки были скрючены и раскинуты в стороны, рот полуоткрыт, глаза крепко зажмурены. Странная бесцветная жидкость растекалась от неё во все стороны. С колотящимся сердцем Мэндрейк пустил в ход свои линзы. На всех трёх планах лягушка выглядела лягушкой, однако…