Шейх промолчал, не желая опозориться. — Шариат запрещает ростовщичество, но вовсе не запрещает торговлю. Скажем, я покупаю товар в Багдаде по одной цене, привожу и продаю его по другой. Это мубараха, разрешенная шариатом сделка с товаром. Разве не так делали все купцы, даже и при Пророке Мухаммеде, да благословит его Аллах и приветствует. А если кто-то приходит ко мне и говорит, что хотел бы торговать моим товаром, но у него нет денег — и при этом, он честный и порядочный человек — я просто продаю ему товар дороже с тем, что он продаст его и расплатится со мной из тех денег, какие он за него выручит. А как только он накопит денег и сможет покупать у меня товар с расчетом сразу — я сбавлю ему цену. А если кто-то приходит и говорит, что хочет построить корабль — я даю ему деньги и говорю — строй, но как только корабль будет построен, ты будешь мне платить столько с каждого рейса и так, пока не заплатишь столько то. А как только заплатишь — корабль твой. Что же в этом плохого? Без этого — не было бы торговли. Шейхи трясли седыми бородами. Примеряли все на себя, на свой народ. Пытаясь понять, как придется жить им в новом мире… — Но так — ты получаешь лихву. — Разве? Нет, я получаю достойное вознаграждение за свой риск, и свой скажите — разве нет такого, что между купцами есть братства. И они складываются деньгами на случай, что если у кого-то из братьев разграбят караван, или если его обманут на базаре — он смог бы начать торговлю с этих общих денег. Пора понять, что деньги — меняют этот мир. У русских хорошие деньги и хорошие товары, и сами они честные люди. — Но русские неверные! — Не более чем мы — снова ударил по больному принц — они честные и достойные люди. И всегда платят то, о чем договорились. Разговор — топтался на месте. Каждая сторона — пыталась прощупать другую… — Мы знаем… — снова начал шейх Муслим — что ты нанял много людей, и что они ведут войну против нечестивого Абу. Что эти люди — неверные, и что многие из них — даже казаки. Мы хотим, чтобы ты сказал нам, что ты хочешь сделать, вернуть себе трон? — Да — сказал принц — я хочу вернуть себе трон. Если вы — не взбунтовались против нечестивца, не прогнали его и его злонамеренных людей — я нанял хороших воинов. И верну трон по праву сильного… Шейх Муслим сделал неопределенный жест рукой — Но ты не обращался к нам за помощью. Вместо того чтобы прийти к нам с чистым сердцем и сказать о своих намерениях — ты послал на нашу землю чужаков! Неверных! — А разве это не ваш позор, что вы не восстали против нечестивой власти т’агута? Неужели вы не видите, что он творит? Неужели вы не слышали о том, как он пьет харам, неужели вы не слышали, как он убивает, как он творит харам с детьми. Клянусь Аллахом, я долго ждал того, что кто-то из вас придет ко мне, вашему законному наследнику и скажет: о, Касим, наш народ стонет под бременем несправедливости, изнывает под гнетом тяжких податей, наш народ не видит больше будущего для своих детей — помоги же нам! Разве вы не знали, где я живу? Разве я жил за семью морями? Нет, я жил в Адене и любой из вас мог прийти ко мне. Но нет, вместо этого, вы терпели несправедливость и поклонялись т’агуту и вот, Аллах наказал вас, так же, как он наказал меня преждевременной смертью моего отца. Разве не сказано: — Мы предсказали сынам Исраила в Писании, что они дважды произведут бесчинства в Иерусалиме, каждый раз творя несправедливость, беззакония и притеснения, забыв о предписаниях Торы, убивая Пророков и развратничая. Распространится ваша власть, и вы будете чрезмерно высокомерными и несправедливыми. — Когда пришло к вам время наказания в первый раз за сотворённые вами бесчинства и несправедливость, Мы ниспослали на вас Своих рабов, сильных, обладающих большой мощью, которые прошлись по всем местам и проникли в каждое жилище, чтобы убить вас. Так было выполнено Наше обещание наказать вас. — Когда вы перестали бесчинствовать и творить несправедливость, образумившись, и стали проявлять смирение перед Богом, Мы помогли вам победить тех, которых Мы послали против вас, даровали вам богатство и сынов и сделали вас народом более многочисленным. — Мы сказали вам: "Если вы будете вершить добродеяния и поклоняться Аллаху, то вы принесёте пользу себе в ближней жизни и в жизни дальней, а если вы будете совершать злодеяния, то этим только навредите самим себе. Когда настанет для вас срок наказания во второй раз за бесчинства и несправедливость, Мы направим ваших врагов против вас, чтобы они причинили вам такой вред, который оставит следы унижения, бедствия и горя на ваших лицах. И последствием будет то, что они войдут в Иерусалимскую мечеть и разрушат её точно так же, как они вошли в неё в первый раз и разрушили. И уничтожат они всё, над чем возьмёт верх их сила. — Может быть, ваш Господь простит вас после этого ещё раз, если вы раскаетесь. Но если и после этого вы будете продолжать бесчинства, то Мы опять накажем вас и сделаем ад темницей и пристанищем для неверных[5]. Принц свободно цитировал Коран, говоря на языке тех из людей, что пришли к нему. И его слова — были в их глазах намного убедительнее слов, которые говорили англичане. И посулов, которые давали англичане — ведь посулы англичан касались жизни земной, а принц говорил — о Часе и о Суде. О воздаянии. — … Да и о каких неверных ты говоришь, неужели ты не видишь, что творится в Шук Абдалле на горе всей умме! Нечестивый Абу приблизил к своему трону тех, кто убил моего отца — лживых и подлых англизов! И неужели вы — не возроптали, видя такое бесстыдство!? Неужели — никто из вас не задумался о том, что такая же судьба постигнет и вас! Англизы — убьют вас одного за другим, а на трон поставят нечестивцев, которые помогут им в этом, и будут насмехаться над вашими годами и семьями, сделают ваших старших сыновей и законных наследников изгнанниками, как они сделали меня! Людьми без земли, без рода! Последние слова — были словами страшными. Здесь не поклонялись деньгам, деньги были не более чем способом что-то купить на базаре, намного более удобным, чем гнать на него скот и договариваться об обмене. Все, что имело здесь ценность — это земли, золото и женщины. И конечно — поддержка собственного рода и собственного народа. Жить без нее — было просто невозможно, никто не представлял, как жить без нее. Человек, потерявший поддержку собственного рода, представлялся в таком же бедственном положении, как и бидуна — сумасшедший, не способный осознавать себя, и значит — свою принадлежность. Еще страшнее — было предполагать, что в подобном положении окажутся их старшие сыновья. Живое доказательство того, что такое вполне возможно — стояло перед ними. И принц не молчал — он говорил, он обвинял… И многие в этот момент задумались о лучшем, из двух зол. Если старый мир — никак невозможно сохранить, то из новых миров, которые кто-то предлагает построить — надо выбирать лучший для своего народа — и, конечно, не забыть про себя. А выбор есть. Но ваххабизм — это религия диких кочевников, не слезающих со своего седла, религия тех, у кого нет земли, и которые питаются единым лишь разбоем. Разве дело — отвергать религию отцов и брать религию дикарей, тех, кого со страхом поминают в городах и на караванных тропах? И разве может эта религия принести мир и благость на их горные пастбища и делянки, если вместе с ней — идет фанатизм, безумие, разруха. Много ли нажили те кочевники с этой религией? И не их ли трупы — качаются на виселицах, прибиты к крестам поставленных на дорогах, терзаемы собаками? Идарат? Это безумное отрицание всего того, чем живут и жили горы. Это вера, позволяющая сыну ударить отца, и не только ударить — но и воевать против него. Эта вера — поклонение зловещему божеству со странным названием «революция» и пролитие ради него крови. Эта вера — немногим лучше религии ваххабизма, за исключением того, что ваххабизм — знакомое зло, а эти … безумцы появились совсем недавно. Англизы? Англизы — прижились в столице при нечестивце Абу и нечестивец — это англизы, а англизы — это нечестивец. И много они сделали зла за то короткое время, пока они властвуют. А еще больше — сделают в будущем, неужели это не понятно? Они неверные, и то, что они говорят — это слова неверных, и им пристанищем — ад. А им — какое будет пристанище? А принц Касим — молодой, он проправит долго, и наверное — за это время не будет пертурбаций, которые грозят бедствиями. За принцем Касимом — не меньшая сила, чем за Абу с его англизами, и принц Касим богат. Значит, он не будет обирать горцев, как это делает нечестивец Абу, пусть он пожрет в свой обширный живот омерзительные плоды дерева «заккум»[6] и кипяток, как это предписано грешникам. И он говорит слова, которые они не совсем понимают — но наверняка это верные слова, которым принц Касим научился среди людей Руси. И может быть, если принц Касим говорит, что их земля изобильна, и что он сможет улучшить жизнь горцев — так оно и будет? Ведь нечестивец Абу тоже много говорит — но все, что у него есть, добыто мытарями, обирающими горные поселения. А принц Касим стал богатым, не взяв ни единой монеты податями… Они переглянулись — и без слов приняли решение. Заговорил шейх Ильяс, самый старший из всех, еще хорошо помнящий времена Договора[7]. — Ты хорошо сказал, сын своего отца и наследный принц своего княжества и мы вняли твоим словам. Отныне знай, что люди, которые придут в горы и скажут, что они пришли от себя — найдут стол, кров и женщин в любом из горных поселений, да будет моим словам свидетелем сам Аллах, свят Он и велик… — Этого мало… — холодно ответил принц — разве среди вас больше не осталось мужчин, что желают принять участие в сражении. Разве вы желаете покрыть себя бесчестием, уклоняясь от битвы? Разве не сказано в Коране: — Те, кто истинно уверовал в Аллаха и в Судный день, не станут просить у тебя (о Мухаммад!) дозволения участвовать в сражении своей жизнью и имуществом за дело Аллаха и не будут уклоняться от борьбы. Ведь истинность их веры вызывает в их сердцах стремление к борьбе за дело Аллаха. Поистине, Аллах знает намерения в сердцах верующих! — Те, которые неискренне уверовали в Аллаха и в Его наказание в Судный день, просят у тебя дозволения уклониться от похода. Ведь их сердца переполнены сомнением. Они пребывают в нерешительности и колеблются, и Аллах накажет их за это. — Если бы эти лицемеры искренне пожелали участвовать вместе с посланником в сражении за дело Аллаха, они бы приготовили снаряжение к походу, но Аллаху было неугодно их участие в походе, зная их коварные намерения, — если они выйдут с верующими в поход, то будут сражаться против них, а не с ними. И потому Он задержал их за лицемерие и коварство, наполняющие их сердца. И было им сказано: "Сидите здесь с сидящими!" — Если бы лицемеры выступили вместе с вами в поход за дело Аллаха, они бы вас не усилили ни морально, ни количественно, наоборот, они бы распространили порчу в ваших рядах, сея смуту среди вас. Тот, кто не знает их злых намерений, может быть обманут их ложными словами, и слабые из вас иногда готовы откликнуться и поддержать их, когда они станут сеять смуту. Поистине, Аллах знает этих лицемеров, причиняющих вред самим себе своими скверными намерениями! — Они и прежде стремились распространить смуту в ваших рядах и строили против тебя (о Мухаммад!) всяческие козни, но Аллах поразил их, помог тебе одержать верх над ними и явил Свою веру и религию, несмотря на них! — Некоторые лицемеры говорили Пророку: "Разреши нам уклониться от сражения и не подвергай нас испытанию и трудностям". И они стали из тех, кто не повинуется Аллаху. Истинно, геенна объемлет неверных в Судный день! — Эти лицемеры не желают тебе (о Пророк!) и твоим соратникам добра. Они печалятся, если тебя постигнет что-либо хорошее — победа или добыча; радуются, если тебя постигнет несчастье — будут раненые или убитые. Тогда они говорят злорадно: "Мы позаботились о себе, сидя дома и не выступая в поход!" И затем уходят от тебя, радуясь — Скажи им (о Пророк!): "Нас в земном мире не постигнет ни доброе, ни дурное, кроме того, что Аллах предначертал нам. Мы смиренны перед Его предопределением: нас не обольщает доброе, которое нас постигает, и не пугает дурное, которому мы подвергаемся. Аллах Единый — наш Покровитель, и только на Него одного уповают искренне верующие!" — Скажи им (о Пророк!): "Неужели вы думаете, что нас постигнет что-либо, помимо одного из двух благ: победы и добычи в ближайшей жизни или гибели за прямой путь Аллаха, чтобы войти в рай в последующей жизни? А мы выжидаем, что Аллах поразит вас Своей карой, которая погубит вас; или поразит вас унижением нашими руками. Так ждите же, что сделает Аллах, и мы вместе с вами будем ждать!"[8]. — … разве вы желаете принять участие в грабеже, но не желаете принять участие в битве? Разве вы не желаете навести справедливость на своей земле собственными руками, а ждете, пока за вас ее наведут наемники? О, Аллах… Шейхи молчали, чтобы не опозориться. Но они знали правду, которую нельзя было говорить. Они непобедимы, их горные крепости — представляют собой тщательно продуманные, неприступные убежища, которые можно взять лишь измором — но все это только до того момента, как появятся стальные птицы. Со стальными птицами нельзя ничего сделать, стальные птицы неуязвимы для их ружей. Стальные птицы летают там, где хотят, бросают бомбы и поливают землю градом пуль, от которого нигде не спрячешься. Но самое худшее — если они оставляют за собой желтый туман, которым невозможно дышать, и от которого умирают все: люди, животные, трава. Там, где был этот желтый туман — потом нельзя жить, потому что там ничего не растет. Они знали, что они непобедимы, и что даже англизы — не могут взять их горные убежища. Но они знали о том, что если англичане захотят — прилетят стальные птицы. И добудут им победу. Гордость — не дозволяла им сказать это вслух. Осторожность — не дозволяла им вступить с принцем Абу и, значит, с англизами в открытое противостояние. И принц Касим знал это. — Слушайте меня, шейхи и люди гор — сказал он, отложив еду в сторону и осматривая напряженно замерших шейхов — Белый Царь желает покарать злоумышляющих против него англизов, и о том он сказал мне. Я видел Белого Царя и говорил с ним точно так же, как я виду вас и говорю с вами. В воле Белого царя — послать к нашим берегам стальные корабли и стальных птиц, которых будет не меньше, чем те, что есть у англизов. И стальные птицы — будут над вашими головами, но они будут обрушивать всю ярость огня не на вас, а на англизов, с их стальными птицами. Клянусь Аллахом, это так же верно, как и награда, обещанная тем, кто станет шахидом на пути Аллаха. Это так же верно, как и то, что я прилетел на такой же стальной птице. Разве вы не видели это собственными глазами, о уважаемые шейхи и люди гор? Шейхи переглядывались. Они могли не верить особо в Аллаха в душе — но шайтан их забери, если они не видели, как молодой принц прилетел на точно такой же стальной птице, как и те, что сеют смерть. Принц — человек нового времени, и если он смог укротить одну стальную птицу, как те, которые несут смерть и бедствия в горы — возможно, у него есть средство чтобы укротить и остальных? — Наши люди выступят вместе с твоими… — сказал шейх Ильяс после раздумий — и пусть Аллах поможет нам… — Я благодарен вам, но не хочу, чтобы ваши люди выступили прямо сейчас — сказал принц Касим, и взял в знак того, что он доволен кусочек жареной баранины — выступление ваших людей прямо сейчас не приведет ни к чему, кроме бойни. Мои люди придут в ваши селения — примите их, как вы то обещали, проявите свое гостеприимство, о котором говорят и в горах и в пустыне. Они принесут вам в дар оружие, такое, которое лучше оружия англизов или такое же, как у них и научат им пользоваться. Вы должны хранить в тайне весь это разговор и все эти намерения даже от самых близких своих людей. Не исключено, что англизы попытаются обольстить вас своими лживыми посулами и сладкими речами — помните же, о клятве и о том наказании, которое Аллах налагает на клятвоотступников. Помните же о принесенной клятве и не отступайте от нее: победа близка, и она принесет вашим племенам лучшее, чем то, что у них было. — Мы не клялись тебе… — после некоторого молчания сказал шейх Ильяс — Вы поклянетесь мне завтра — сказал принц — и станете моими законными подданными. И тот, кто поклянется — познает мою щедрость и мою справедливость, а тот, кто не будет клясться — тому будет позволено удалиться, но позже он познает мой гнев. Что же касается узурпатора Абу — он нечестивец и педераст, он вышел из ислама и любые клятвы, принесенные ему не должны связывать ни одного правоверного, тем более шейха, желающего добра своему народу. Клянусь вам в том, что Аллах рано или поздно покарает нечестивца — и если не моей рукой, то той, которую я направлю. Аллаху Акбар. — Аллаху Акбар… * * * И наутро — все они, кроме одного, поклялись своему новому господину, принесли бай’а, вассальную клятву, тем самым признав его как своего правителя и совершив мятеж против того, кто еще сидел в Шук Абдалле. Однако, и сам правитель Шук Абдаллы, нечестивец Абу пришел к власти, вступив в сговор за спиной и подло убив своего суверена — стоит ли удивляться тему, что теперь он пил питье из той чаши, которую щедро наполнял до этого сам… Аравийский полуостров, юг. 17 июля 1949 года Долго ли, коротко ли — но недобрые слухи о том, что творится в горах — стали доходить и до Шук Абдаллы. В числе первых, до кого доходили эти слухи — был сэр Роберт Брюс, начальник станции британской разведки в Шук Абдалле. Местные — были примитивны, они не понимали значения молчания — и говорили о том, о чем говорить нельзя. Другие слушали это — а потом шли к сэру Роберту и его людям. Они не считали себя шпионами и предателями своего народа — просто если какой-то не совсем нормальный кяфир желает платить реальными, и весомыми здесь британскими соверенами за пересказ слухов, которые ходят на базарах — то это его проблема. Соверены — никогда лишними не будут, ну а слухи… что же, это только слухи. Сэр Роберт же понимал, что базар — это и есть центр жизни любого восточного и любого африканского города. И если хочешь контролировать ситуацию или по крайней мере знать, чего ждать в будущем — надо контролировать базар и то, что происходит на нем. Он принимал слухи, сплетни от добывающих офицеров, систематизировал их, записывал на разлинованные листы дел оперативного наблюдения, подшивал их в папки. Памятуя строгий наказ, больше не ввязывался ни в какие битвы и перестрелки, оставив все САСовцам. Впрочем, пока в Шук Абдалле было тихо, что больше походило на затьишье перед бурей. Отдельные новости — он записывал в блокнот, и долго просматривал его вечерами, пытаясь понять, что ко всем чертям происходит. И что — мать их — задумали русские. Блокнот постепенно заполнялся. * * * Мудерия[9] Абд аль-Кури. Разговор двоих на базаре, достоверность проверить невозможно. По словам одного из говоривших — несколько кяфиров пришли из пустыни и принесли в дар большое количество оружия. По словам говорившего — кяфиры были белые и все это — происходило с согласия местного шейха. Оружие разошлось по рукам. Приписка от руки Русские? Казаки? Мудерия Хайдад Ах. Разговор двоих на базаре, достоверность проверить невозможно. В горах — слышны выстрелы из какого-то серьезного оружия. Несколько молодых людей из населенного пункта — ушли в горы и не вернулись.