Первой горькой пилюлей была изрядно подзадержавшаяся новость о разгроме двадцать четвертого моторизованного корпуса и пленении русскими его командира. Затем Гитлер узнал о «рославльском погроме» и исчезновении фельдмаршала фон Клюге, и в самом конце, ближе к полудню, адмирал Канарис притащил фюреру известие, какое можно было сравнить только с дохлой крысой, которую притаскивает домой кот, донельзя довольный собой и своей работой. Этой крысой было известие о появлении «потомков» и, следовательно, о том, что Германия в другой истории эту войну уже проиграла и непременно проиграет ее здесь, потому что соотношение сил совсем не в ее пользу. Канарису, кстати, первому и досталось от разъяренного фюрера германской нации. — Скажите мне, что с той стороны притащили ваши люди, — орал Гитлер на своего начальника военной разведки, — быть может, тяжелый танк, боевой истребитель или химическую формулу новой взрывчатки? Нет! Они приволокли какую-то дрянь, гражданский автомобиль и кучу игрушек, не обладающих никаким военным потенциалом. Понятно, почему Германия проиграет войну… А проиграет она ее только потому, что мои генералы — это сборище тупиц, не способных в точности исполнить даже простейшие гениальные указания их вождя. Идите вон, Канарис, и принесите мне что-нибудь по-настоящему ценное. Задействуйте все свои возможности, но найдите мне то, что позволит переломить ход битвы. А теперь проваливайте, Вильгельм, и не мозольте мне глаза! Следующим, кто получил свою порцию «ласк», был не вовремя подвернувшийся Кейтель, который сразу после ухода Канариса взялся за дневной доклад о положении на Восточном фронте, но не упомянул ни о разгроме 24-го моторизованного корпуса, ни о рославльской резне. Вот тогда-то вождя германской нации прорвало по-настоящему. Кейтель уже думал, что его разорвут на тысячу маленьких кусочков, но повезло — отделался только несколькими пинками под зад и десятком плевков в лицо. Спустив пар на своем личном подхалиме*, с прибывшими по вызову Гальдером и Йодлем, Гитлер разговаривал почти спокойно, потребовав, чтобы ситуация в полосе действия группы армий «Центр» была нормализована любой ценой. Любой — это значит любой. Все остальные операции, включая наступление на Петроград, следовало немедленно остановить, а освободившиеся резервы направить в распоряжении группы армий «Центр». В противном случае исход сражения на дальних подступах к Москве мог оказаться воистину непредсказуемым. Примечание авторов: * В ставке Гитлера Кейтеля за глаза называли лакейтель. 22 августа 1941 года, 14:05. Брянская область, Унечский район, окрестности поселка Красновичи. ПС-84, на котором маршал Шапошников летел в гости к потомкам в сопровождении адъютантов, референтов и товарищей из НКИДа, сопровождали два звена истребителей МиГ-3, а на входе в зону ПВО потомков к ним присоединились два стремительно-элегантных угловатых винтокрылых аппарата потомков*. Примечание авторов: * даже один «Аллигатор», с его умением вертеться вокруг собственного хвоста, в деле защиты VIP-борта от вражеских истребителей будет эффективнее, чем шестерка высотных и скоростных, но не очень маневренных истребителей МиГ-3. Но что имели, то и отправили. Як-1 и ЛаГГ-3 (тоже, кстати, тяжел, как бабушкин сундук) только начали выпускать, а послать в эскорт И-16, или, упаси Карл Маркс с Фридрихом Энгельсом, И-153 «Чайка» — это значило уронить в грязь престиж советской державы. Под крылом самолета проносились верхушки деревьев; маршал смотрел в иллюминатор и с тяжелым чувством вспоминал свой визит в штаб Брянского фронта, который ему все же пришлось совершить во избежание появления разного рода негативных последствий, по причине самовольства генерала Еременко. Пока Шапошников был в штабе Резервного фронта у Жукова, командующий Брянским фронтом успел устроить командующему 50-й армией разнос за несанкционированные контакты с «белогвардейщиной», а также за донесение, отправленное в Ставку в обход штаба Брянского фронта. И это несмотря на приказ о позволительности и даже желательности таких контактов, подписанным им Шапошниковым, как начальником Генерального Штаба, и товарищем Сталиным, как наркомом обороны и Верховным Главнокомандующим. Когда генералы начинают своевольничать таким вот образом, их надо уже не снимать с должностей, а арестовывать и сразу расстреливать. Впрочем, до таких крайностей дело не дошло. Внезапное появление маршала Шапошникова в штабе Брянского фронта произвело на генерала Еременко просто волшебное действие. Грозный и громогласный генерал вдруг стал тихим и незаметным человечком, который заискивающе смотрел в глаза ужасному маршалу и спрашивал «Чего изволите?». Впрочем, маршал, прочитавший все, что на Еременко смогли собрать потомки, ни на секунду не поверил в столь показное раскаяние. Напротив, этот подхалимаж его даже взбесил. Впрочем, никаких горячих слов генералу Шапошников говорить не стал, просто посоветовал не отдавать указаний в войска без согласования с генералом армии Жуковым, который уже едет сюда принимать должность. О том же был проинформирован и начальник штаба Брянского фронта, генерал Захаров. Мол, Жуков придет, порядок наведет, а вы пока готовьтесь. Немного подумав, маршал Шапошников пошел к аппарату ВЧ, вызвал товарища Сталина и в присутствии Еременко доложил о принятых мерах. При этом проштрафившегося генерала не звали к аппарату и не распекали, как не вызывают к телефону покойника, чего бы он там не натворил еще при жизни. Вот тут уже бывшему командующему Брянским фронтом стало по-настоящему страшно. Такие вещи заканчиваются не управлением кадров наркомата обороны, где какое-то время всего лишь придется ждать очередного назначения «с понижением», такие вещи заканчиваются внутренней тюрьмой на Лубянке и ежедневным ожиданием расстрела. Впрочем, после этого разговора Шапошников посчитал свою задачу выполненной и покинул штаб Брянского фронта так же внезапно, как прибыл. От аэродрома Брянск-Северный до базы потомков в Красновичах лететь было всего-то двадцать пять минут, и все это время маршал Шапошников мучился мыслью, а правильно ли он сделал, не отправив генерала Еременко до прибытия Жукова хотя бы под домашний арест? Нет, решил он в итоге, все было сделано правильно. Генерал Еременко врун, хвастун, подхалим, а еще он член неформального партийного клана, объединяющего выходцев из Украинской ССР, но при этом не предатель; и арестовывать, даже временно, его было бы неправильно. Впрочем, когда из кабины пилотов доложили, что впереди уже видны Красновичи, до которых осталось пять минут лету, генерал Еременко был тут же забыт. Не до него сейчас было. Непосредственно при подлете к Красновичам маршал Шапошников убедился, что сообщения потомков о переброске на плацдарм дополнительных сил не расходились с действительностью. Из того, что сверху выглядело как огромное цилиндрическое облако тумана, выползала длиннющая, как змея, танковая колонна, которая по специально проложенной грунтовой дороге двигалась дальше, в сторону райцентра Сураж. Пыль, поднятую гусеницами, сносило в сторону ветром, а темно-зеленые коробки с торчащими чуть вверх и вбок палочками крупнокалиберных стволов все шли и шли навстречу гулко громыхающему горнилу войны. Наконец пилот завершил облет посадочной площадки, оценив качество полосы, положение «колдуна», показывающего силу и направление ветра, а также местоположение знака «Т», указывающего точку на полосе в которой самолет должен был коснуться колесами земли. Все дальнейшее было лишь делом техники. Не земле, у трапа, маршала Шапошникова встречал сам командующий экспедиционной группировкой «потомков» генерал-лейтенант Матвеев. Кроткое рукопожатие под щелчки фотокамер немногочисленных корреспондентов — и вот уже маршал и сопровождающие его лица садятся в машины, чтобы направиться в двадцать первый век, во время как раз наступившей паузы* между прохождением двух механизированных колонн. Проехав на другую сторону портала, где в это время было ранее утро, маршал Шапошников и сопровождающие своими глазами увидели смертное поле 3-й панцердивизии вермахта и колонны техники, ожидающей своей очереди на переправку, освещенные розовыми лучами только что взошедшего весеннего солнца. Сразу за порталом советскую делегацию ждал пассажирский вертолет Ми-172, на котором прибывшим из 1941 года товарищам через два часа полета, к восьми часам тридцати минутам утра, предстояло попасть прямо на вертолетную площадку здания, расположенного по адресу: Фрунзенская набережная, дом 22**. Время не ждало. Примечание автора: Такие паузы в транспортных потоках регулярно делались для того, чтобы истощившийся портал успел возобновить свою энергию. Фрунзенская, набережная дом 22 — Национальный центр управления обороной Российской Федерации. 23 апреля 2018 года 08:15. Брянская область, Унечский район, село Красновичи. Майор полиции Антон Васильевич Агапов. С того сумасшедшего дня двадцатого апреля, когда за один день для нас началась и закончилась война, минуло уже трое суток. Теперь война громыхает по ту сторону портала, в который каждый день и час входят все новые и новые подкрепления нашей группировки, а с другой стороны на санитарных машинах все везут и везут раненых; и нет конца-края этому потоку. Всеобщую мобилизацию наш новый-старый президент объявлять все же не стал, вместо того вышел указ о наборе добровольцев, желающих в 1941 году воевать с германскими фашистами. Лучше бы Президент просто объявил мобилизацию, потому что молодые и здоровые парни тут же бросились в военкоматы записываться в борцы с фашизмом, забив их до отказа, а при мобилизации их бы организованно вызывали повестками. По России-24 показывали даже сюжет с нашими «бывшими», организованно вернувшимися со своей Обетованной Земли, чтобы записаться добровольцами на борьбу с фашизмом. На Адика с его помоечным войском зуб у них размером с Эйфелеву башню. Не знаю, что там было дальше, но по «ящику» этот случай пропиарили громко — мол, международная солидарность и прочее бла-бла-бла. Не знаю, как начальство, но я думаю, что Адику и так давно пора начинать жрать свой цианид, поэтому мы обойдемся без помощи этих хитровыделаных потомков Моисея. Знаем мы их помощь, плавали в девяностые годы. Помогут тебе на копеечку, а в отдачу потребуют рубль. Помимо всего прочего, нам, полицейским, приходится отлавливать и возвращать родителям разных несовершеннолетних оболтусов, собравшихся сбежать на войну. Один орел, четырнадцати лет от роду, долетел до нас аж из Читы. Радует, конечно, что парни хотят быть героями и защитниками родины, а не радует то, что этим мелким засранцам нужно думать не о войне, а о школе. В наше время безграмотные солдаты никому не нужны, это я им на своем личном опыте могу рассказать. Намылился по этому пути в военкомат и наш сержант Вася, хотя я его предупреждал, что абы кого туда брать не будут — это раз, и у него еще не зажило простреленное плечо — это два, но Вася упрям, как целая отара баранов, и поэтому в военкомат он все же пошел. Но тут выяснилось, что не все так просто, и Васю на фронт никто брать не собирается. Во-первых — у сотрудников полиции бронь, нам и тут работы хватает, только успевай поворачиваться, во-вторых — у Васи действительно не зажило плечо, даже если его отпустит начальство, к медкомиссии с таким ранением его допустят не раньше чем через полгода, и в-третьих — учиться надо, Вася, учиться и еще раз учиться. Все вакансии на пополнение мотострелков были с запасом закрыты еще в первый день, а сейчас нужны артиллеристы, командиры орудий и наводчики, танкисты, снайперы, операторы ПТРК и прочая, прочая, прочая… От этого известия Вася начал страдать, аж моих сил не было на него смотреть, но я ему сказал, что война закончится не завтра и не послезавтра, да и плечо у него заживет тоже не через неделю, а пока пусть после службы ходит в ДОСААФ и учится на права по категорий* «БЕ» и «СЕ». Водители грузовых и легковых автомобилей с прицепом — тоже весьма востребованная военная специальность. На складах мобхранения просто не… бенное, то есть невиданное, количество прицепных пушек невостребованных сейчас калибров 85, 100 и 122 миллиметра, и просто огромное количество боеприпасов к ним, а там, по ту сторону Портала, это настоящие вундервафли, от огня которых немцам резко поплохеет. Они тем более востребованы, что за время отхода от границы Красная армия потеряла очень большое количество артиллерийских стволов и теперь остро нуждается в пополнении своих артиллерийских парков. Примечание авторов: * советские пушки: дивизионные 76-мм УСВ и ЗиС-3, противотанковые 57-мм ЗиС-2 и 45мм 53-К вполне могут буксироваться российским легковым автомобилем УАЗ-3153 (выпущено более 23 тыс. шт.), для управления которым требуются права российской категории БЕ. Кроме всего прочего, у нас сегодня очень печальный день. Сегодня, по прошествии трех дней, мы будем хоронить детей, а также прочих жителей Красновичей, убитых немецкими фашистами тем страшным утром. Для нас, как для полицейских, это еще дополнительные меры безопасности, ибо никто из убитых горем родных не хочет, чтобы эти похороны стали предметом пересудов в желтой прессе. Поэтому наша обязанность — не допусти того, чтобы сегодня днем на кладбище появился бы хоть кто-то еще, кроме скорбящих родственников, священника и представителя районных властей, ибо бывший глава сельского поселения тоже находится среди погребаемых, а у нас, у русских, о мертвых говорят либо хорошо, либо никак. 23 апреля 2018 года, 08:45. Москва, Фрунзенская набережная 22, НЦУО МО РФ. Первым делом после прибытия в Москву 2018 года гостей из СССР-1941 накормили завтраком. Во-первых — те и в самом деле были голодны, а во-вторых — нужно было дать немного времени, чтобы на Фрунзенскую набережную бы подъехали Президент Путин, министр обороны Шойгу и коллега маршала Шапошникова — начальник генерального штаба генерал Герасимов. Разговор у высоких договаривающихся сторон сразу же пошел без преамбул и по существу. Дело в том, что рыба предполагаемого договора между сторонами была передана в Москву-1941 еще после визита майора Голышева и советская сторона уже успела разработать к нему свои поправки, пожелания и хотелки. Впрочем, хотелки на то и хотелки, чтобы вечно оставаться нереализованными. Что касается поправок и пожеланий, то в основном они касались статуса и снабжения российского экспедиционного корпуса на территории СССР. Российской стороне хотелось бы, чтобы Советский Союз взял на себя снабжение и содержание экспедиционной группировки и чтобы из будущего поставлялись только высокоточные боеприпасы, не производящиеся в 1941 году, а все остальное шло от принимающей стороны. Экспедиционной группировке требуются продовольствие, соляр, керосин, мыло, соль, спички, патроны для винтовки Мосина, гаубичные снаряды калибра 122 и 152 мм — короче, все, что производится советской промышленностью и может быть потреблено экспедиционным корпусом. Мы с общим врагом воюем или как? Советская сторона в ответ справедливо указывала, что в связи с отступлением Красной армии на большое расстояние в восточном направлении уже был утрачен урожай почти на всей правобережной Украине, в Белоруссии и в Прибалтике, и что в связи с такими потерями СССР грозит голод и без расхода дефицитного продовольствия на содержание экспедиционного корпуса РФ. Что они сами хотели бы просить продовольственной помощи на двадцать или, еще лучше, тридцать миллионов тонн зерна. И склады боеприпасов, на которых нужные российским коллегам снаряды лежали монбланами и эверестами, тоже попали во вражеские руки — снаряды советская сторона поставить может, но только в ограниченном количестве, иначе ее собственная тяжелая артиллерия останется без снабжения снарядами. — А это правда, — вкрадчиво спросил у маршала Шапошникова, генерал Герасимов, — что после июльского перепуга, когда в приграничных округах было утрачено большое количество артиллерийских орудий, почти вся советская тяжелая артиллерия была отправлена в глубокий тыл, где благополучно пребывает и поныне, а советская пехота ходит в атаки с одними винтовками и при поддержке огня совершенно незначительного количества трехдюймовых дивизионных пушек? — Да, это правда, — опустив голову, ответил маршал Шапошников, — советской артиллерии остро не хватает тягачей для буксировки пушек-гаубиц А-19 и МЛ-20, из-за чего и было принято такое решение. В случае возникновения критической ситуации артполки без собственной механической тяги становятся легкой добычей подвижных сил немцев. Решение об удалении с фронта тяжелой артиллерии было принято только по этой причине. — Вот видите, Борис Михайлович, — сказал Шойгу, — вам нужны еще и артиллерийские тягачи. Не скажу, что у нас такого добра много, но в качестве замены мы можем предложить вам грузовики, способные везти на крюке до восьми тонн веса. Но снаряды к пушкам вы нам все-таки поставьте, или у вас еще промышленность по производству боеприпасов тоже оказалась потеряна? — Частично, — честно ответил Шапошников и пояснил, — частично работает, частично потеряна, частично находится в пути на эвакуацию и развертывание производства на новом месте. Ориентировочный срок возобновления производства в полном объеме — декабрь этого года, январь следующего… Шойгу внимательно перечитал записи на своем ноутбуке, где в колонку было перечислено все, что требуется СССР, и склонился к уху сидевшего рядом президента Путина. — Владимир Владимирович, — вполголоса произнес он, без увеличения пропускной способности портала мы не сможем выполнить эти заявки и на одну треть. Быть может, сделать паузу в переброске войск, отвести людей подальше и сбросить на портал еще два-три «папы», лишь бы мы могли возить грузы, не делая каждые полчаса перерывы, потому что портал устал… — Сергей Кожугедович, — так же тихо ответил президент, — я займусь этим вопросом, обещаю вам. Думаю, что, прежде чем кидаться бомбами, нам надо подключить к этому вопросу ученых, должны же они были успеть хотя бы частично разобраться в механизме функционирования этого портала. Но об этом немного позже… Президент обвел взглядом присутствующих и произнес: — А сейчас, коллеги, давайте переключимся на вопросы, которые не требуют массовой перевозки грузов из нашего мира в ваш, и наоборот. Например, меня очень интересует уточнение правовых аспектов положения наших граждан на территории Советского Союза, установление режима их экстерриториальности и неподсудности по местным законам. А то знаю я ваших деятелей в госбезопасных органах. На радостях нашьют дел на наших граждан за неумеренную болтовню языком на политические темы, и что потом? Мы этого тоже просто так оставить не сможем, и получится нехорошо. Так что эти вопросы лучше решить заранее, не дожидаясь эксцессов. — Но мы тоже не можем позволить безнаказанного подрыва социалистических устоев, — возразил присутствовавший в составе делегации работник этих самых «органов» в чине капитана госбезопасности. — Ой, — ответил Президент, имитируя одесский акцент сотрудника НКВД, — только не надо агитировать меня за советскую власть. Я сам родом из вашей конторы и знаю, что там почем. Отмороженных антисоветчиков, вроде покойного Немцова или Каспарова, у нас в войсках нет. Ну не идут такие люди ни в офицеры, ни в контрактники, предпочитая совсем иные занятия. При этом все наши люди привыкли говорить, что думают, а не думать, что говорят. А думают они много всего разного, ибо тот результат, к которому СССР пришел после двух месяцев войны, никаких слов, кроме матерных, не заслуживает. Несмотря на все чистки, дураков, хорошо владеющих политической фразеологией, среди советского руководства пока еще больше, чем достаточно, и этих дураков иначе как дураками назвать и не получается. Чекист хотел было еще что-то возразить, но маршал Шапошников посмотрел на него тяжелым взглядом и тихо, но веско произнес: — Хватит, товарищ Заславский. Товарищем Сталиным мне даны все полномочия на то чтобы соглашаться на все разумные требования российской стороны. А это требование мне кажется разумным, ведь они требуют экстерриториальности исключительно для своих граждан, а не для граждан СССР, с которыми те будут вести свои разговоры. — Постойте, Борис Михайлович, — сказал президент, — так дело тоже не пойдет. В одних рядах с нашими солдатами сейчас сражается уже несколько тысяч советских бойцов и командиров. И что их потом — всех оптом в лагеря, потому что без разговоров, в том числе и на политические темы, между боевыми товарищами явно не обойдется. Одно дело, когда кто-то по-смердяковски убеждает, что немцы умная нация, а мы глупая, и поэтому надо поднять лапки и идти сдаваться в плен. И совсем другое, когда говорят, что маршал Тимошенко дурак и предатель, с начала войны загнал в окружение и немецкий плен миллион бойцов и командиров, и намерен дальше загнать еще два раза по столько же. — Не вижу большой разницы, — буркнул капитан ГБ Заславский, — и такие, и другие разговоры разлагающе действуют на воинские части и снижают их боеспособность. — Во втором случае, — парировал президент, — после первых же поражений советская власть сама должна была снять этого человека с должности и разобраться, кто он такой на самом деле. Если дурак — то перевести на соответствующую работу, не связанную с руководящими обязанностями, а если предатель — расстрелять, как расстреляли генерала Павлова. А если оставить все как есть, то это будет разлагать положение в войсках, сколько бы вы и охотились за болтунами. Пока не будет устранена причина — разговоры будут продолжаться. Президент перевел дух и продолжил: — И еще. Я бы предложил ввести такое понятие, как «кандидат на гражданство». По крайней мере, по нашим законам почти любой гражданин СССР сможет на законных основаниях перебраться на территорию Российской Федерации. Хотелось б, чтобы и СССР принимала к себе тех наших граждан, которые любой ценой хотят жить при социализме. — Думаю, что это разумное требование, — сказал Шапошников, — и, как мне кажется, вы хотите, чтобы кандидаты подчинялись законам той страны, в гражданство которой они собираются вступить? — Совершенно верно, Борис Михайлович, — подтвердил Президент, — те, что хотят жить в СССР, пусть подчиняются законам СССР, а те, кто хотят жить в Российской Федерации, пусть подчиняются законам Российской Федерации. Потом переговорщики договорились о создании Объединенной группы войск с объединенным командованием. Командующим группировки, созданной на основе Брянского фронта, был назначен генерал армии Жуков, его замом — генерал-лейтенант Матвеев, а начальником штаба стал генерал-майор Василевский. Итак, после нескольких часов переговоров, примерно в три часа дня по Москве, советская делегация покинула здание на Фрунзенской набережной, села в вертолет и отправилась в обратный путь в СССР-1941. Переговоры завершились успехом, соглашение было подписано, теперь предстояла работа по его практической реализации. 23 апреля 2018 года 14:15 СЕ. Бельгия, г. Касто, Объединенное командование НАТО. Присутствуют: Главнокомандующий объединёнными силами НАТО в Европе — генерал Кёртис Скапаротти Командующий сухопутными войсками США в Европе — генерал Бен Ходжес Главнокомандующий объединенными силами НАТО в Европе, будто раскладывая карточный пасьянс, одну за другой выкладывал на стол спутниковые фотографии. На этих фотографиях, сделанных с очень высоким разрешением, была изображена местность, еще совсем недавно бывшая ареной жесточайших боев, а также забившие все дороги колонны военной техники и автотранспорта. — Вот, полюбуйтесь, Бен, — произнес он, обращаясь к генералу Бену Ходжесу, командующему американскими сухопутными войсками в Европе. — Что это, Майк*, Донбасс? — с оттенком равнодушия спросил тот, просмотрев несколько фотографий. — Наши боевые свинки опять получили от русских по копытцам? Примечание авторов: * Майк — армейское прозвище генерала Кертиса Скапаротти. — Нет, Бен, — ответил главком НАТО, — это не Донбасс, а другой конец России — там, где ее границы примыкают сразу к границам Белоруссии и Украины, но наши боевые свинки тут ни при чем. По копытцам крепко получили совсем другие люди. И хоть русские объявили об этом во всеуслышание, но тогда, три дня назад, на это никто не обратил внимания, уж слишком невероятной была та информация. — Майк, — вопросительно хмыкнул Бен Ходжес, — вы имеете в виду тот случай, когда русский президент заявил, что на территорию его страны вторглись некие «немецко-фашистские захватчики»? Честно сказать, я продумал, что это была телевизионная инсценировка в честь их праздника Великой Победы, который должен наступить пару недель спустя. — Не один вы так подумали, — ответил Скапаротти, — к тому же у нашей разведки просто не было возможности проверить полученную информацию. Сканирование с орбиты современными средствами было невозможно, потому что русские ставили очень эффективные помехи, а фотографировать по старинке было невозможно из-за того, что над местом событий все это время стояла плотная облачность. Впрочем, в тот день, когда русский президент выступал по их телевидению, один из наших спутников засек в том районе вспышку очень мощного взрыва, с легкостью пробившуюся сквозь облака. Сегодня наконец облака рассеялись, и нашей разведке сразу же удалось получить подтверждение истории, рассказанной мистером Путиным. Кроме того, было обнаружено, что русские войска колонна за колонной уходят в это черное облако, и обратно никто из них не возвращается, по крайней мере, встречное движение можно считать незначительным. Внутри этого облака уже давно не должно было остаться места для войск, а они все идут туда и идут бесконечным потоком. — И вы считаете, Майк, — усмехнулся Бен Ходжес — что дыра между мирами — это не мистификация русского диктатора, и что он действительно нашел в прошлом Адольфа и объявил ему войну? Ну, так все к лучшему. Эта война ослабит русских, и нам наконец удастся принудить их к покорности. — В Белом Доме и Пентагоне считают иначе, — ответил Главком НАТО, — они думают, что русские могут использовать эту войну в прошлом, как полигон для жизненных упражнений*. Войска, имеющие такой боевой опыт — это совсем не то, что войска, такого опыта не имеющие. Примечание авторов: * жизненное упражнение — англоязычный военный термин, обозначающий боевую операцию, единственной целью которой является получение войсками практического опыта ведения боевых действий. — Слишком все это сложно, Майк, — возразил генерал Бен Ходжес, — насколько я помню, прежде президент Путин никогда не испытывал тяги к каким-либо действиям, отвлеченным от практической реальности. Все его вторжения преследовали прямые и конкретные цели, и потому всегда имели полный успех. — Возможно, ты и прав, Бен, — ответил Кертис Скапаротти, — но только в Белом Доме и Пентагоне сильно обеспокоены и требуют остановить русских. При этом мне абсолютно непонятно, каким местом они там, в Вашингтоне, думают? У нас в Восточной Европе несколько батальонных тактических групп плюс союзники, о безопасности которых мы еще должны заботиться, а у русских там не меньше полумиллиона солдат и офицеров, несколько тысяч танков, самолеты и ракетные установки. Если мы к ним вторгнемся, то наших парней мгновенно уничтожат, а некоторое время спустя русские начнут свое ответное наступление на территорию Европы … — А если к русским вторгнемся не мы, а наши боевые поросята? — сказал Бен Ходжес. — Мои парни из числа инструкторов говорят, что они уже научили их всем необходимым военным премудростям. Пусть теперь попробуют применить свои таланты против, как они сами говорят, государства-агрессора, а мы укажем им, где именно, и, возможно, даже поаплодируем.