Удар вышел средненьким. Вырубить я его не вырубил, но приложил крепко, отправив в нокдаун. Заметил, что главарь остался в сознании. Сейчас отойдет от шока и поднимется. А вот трое стоящих на ногах ждать не будут. В какой-то момент я слишком понадеялся на себя. Подумал, что немногочисленные тренировки с Охотником сделали из меня бойца. И зря. Уклонился от прямого удара и сразу, не отходя от кассы, получил ногой по зубам. Аж эмаль зазвенела. С непривычки очень больно. Как бы не мои игровые особенности, пришлось идти к стоматологу. ∞ Присел и ударил нападающего в пах. А нечего тут ногами раскидываться. Система оценила мое изящное решение. Навык Рукопашного боя повышен до восьмого уровня. В последний момент увидел, как в скулу прилетает кулак и интуитивно выставил руку. Навык Блокировки повышен до третьего уровня. Тут же добавили в бок, в район печени. Пока я скрючивался от боли, получил в плечо. Прямо в кость. Навык Бездоспешного боя повышен до третьего уровня. Вот только меня данный факт совершенно не радовал. Удары сыпались градом. Думать было некогда. Сейчас бы откатить, но вместо этого я вытянул руку к ближайшему обидчику и кастанул Дугу. Навык Разрушения повышен до одиннадцатого уровня. Вышло здорово! Гопник отлетел метра на три, приложившись при падении головой. А остальные машинально сделали шаг назад. — Чего стоите? Гасите, — приказал уже поднявшийся главарь. — Миха, да ну в задницу, у него электрошокер, — отозвался ближайший ко мне хулиган. — Миха, а давай один на один, — предложил я, унимая тяжело бьющееся сердце. — Да пошел ты, еще связываться, — после недолгого колебания ответил тот и посмотрел на поверженного товарища, — чего мнетесь, Бурого поднимайте. А ты… с тобой мы еще не закончили. Я хмуро глядел, как удаляется троица, тащя «заряженного» электричеством бойца. Нет, у нас гопников хватало. Но чтобы вот так, среди бела дня быковать? Что-то мне это все не нравится. — Спасибо, Сергей, — подал голос профессор. Я вздрогнул, совсем уже позабыв про присутствие Петра Сергеевича, — странные ребята. — А чего хотели? — Поговорить видимо. Подошли, начали спрашивать русский ли я. Потом тыкать стали, хамить. Сказали, что из-за таких, как я нацию просрали. Дескать, русский не пьет. — Ага, а ходит по дворам и колотит пожилых людей. Надо выяснить, откуда эти молодчики. — Может с училища какого? — Далековато. Хотя я в любом случае выясню, что это за сучилища такие. Всего хорошего, Петр Сергеевич. Обессиленный поднялся к себе, надеясь, что Лапоть за несколько дней не разгромил квартиру и открыл дверь. Но сегодня явно был не мой день. Создалось ощущение, что внутри долгое время держали бешеную собаку. Стулья перевернуты, кухонный стол облит чем-то жирным, одежда разбросана, обои разодраны и висят кусками. Я, уже ничему не удивляясь, прошел в комнату и увидел всклокоченного домового с раскрасневшими, заплаканными глазами. — Хозяин, ты что ли? — Я что ли, — присел я на край дивана. — Живой?! — схватился за голову Лапоть. — А ты решил, что со мной что-то случилось и устроил тут последний день Помпеи? — Так я же… Я же, — домовой выглядел потерянно, — почувствовал, как не стало тебя. Теперь настал мой черед удивляться. Почувствовал, как не стало? Вот это очень интересно. — Не понял, расскажи. — Ну второго дня я щи готовил. Настоящие, жирные, наваристые. И вдруг раз, как отрезало. Пусто внутри стало. Вот я и понял, что тебя того… Второго дня? Я посчитал — вторник. Как раз, видимо, когда я умер. Получается, у домового и хозяина не просто жилищно-материальные отношения. А некая сакральная связь. Раз уж Лапоть в чужом мире почувствовал, что я коньки отбросил. — Ложная тревога, — ответил я ему, — умер чуть-чуть. Не по-настоящему. Поэтому оргии отменяются. Так что, Лапоть, придется тебе убираться. — Хозяин, — кинулся домовой ко мне и прильнул к пахнущей одежде. Даже как-то неловко стало. — Ну ладно, чего ты начинаешь. Нормально все. Дай я помыться схожу. А потом постираешь это тряпье. — Я конечно. Я завсегда. И на скорую руку что-нибудь сготовлю. И приберусь. Быстро, сейчас. Домовой засуетился со скоростью электровеника, летая по комнате, а я побрел в ванну. Скинул все тряпье и встал под душ. Намылился, натирая губкой кожу до красных полос, смыл пургаторскую грязь, снова намылился и смыл. Когда вышел, на кухне, напевая какую-то песенку, мельтешил Лапоть. Я прислушался к себе. Есть не хотелось, а вот спать… Добрел до дивана, разложил, застелил постель. Лег, вытянулся и по телу пробежала дрожь. Господи, как хорошо-то. Все заботы и волнения нескольких последних дней превратились в нечто несуразное, спутанное, мутное. Я зевнул и провалился в сон. Проснулся насильственно. То есть, не по своей воле. Где-то в ванной пиликал телефон. Судя по всему, уже довольно давно. Я продрал глаза — за окном темень, за стенами тихо. Похоже, ночь. Все еще в прострации поднялся на ноги и неуверенно побрел за смартфоном. Поглядел на дисплей — Лиций. — Алло, — сел я на крышку унитаза и зевнул. — Сергей, почему так долго н-н-не брал телефон? Я нашел и вс-с-се устроил. Я знаю, где достать дьявольскую серу. — Где? — В Париже! — А поближе нигде нет? — все еще не вполне понимая, о чем он говорит, пытался я уйти в энергосберегающий режим. — Дай сюда, — послышался приглушенный голос Рис. А спустя пару секунд из динамиков рявкнуло ее меццо-сопрано, — Сергей, если ты сейчас не приедешь, я твоего зверолюда на куски порежу. Весь мозг мне съел с этой серой. — И как твой мозг в сере, съедобен? — Сергей! — Понял, понял, скоро буду. Мне в Париж сразу двигать или куда поближе? Рис пару секунд гневно подышала в трубку, но потом все же ответила, что они в общине. Я нажал на отбой и поднялся на ноги. А есть тут какое-нибудь общество защиты Игроков? Где там молоко или хотя бы пиво за вредность дают. Лично я уже готов вступить. — Лапоть, сообрази что-нибудь поесть. У меня опять тут нарисовалась… командировка. Глава 7 Говорят, что человек проявляет свое истинное обличие в критических ситуациях. Это так. Но я бы еще добавил один важный комментарий. Часто люди (как и другие существа) проявляют себя именно когда делать ничего не надо. Ожидание — порой очень сложное испытание. Выяснилось, что зверолюд ангельским терпением не обладал. Скорее, он напоминал того ослика из Шрека, который все время спрашивал: «Уже приехали, уже приехали?». Также оказалось, что и Рис не владела нордическим спокойствием. Поэтому на причитание Лиция, сказанное в тысячный раз, высказалась очень прямо и непечатно. К моему приезду ментат и рисовальщица напоминали Чехословакию в девяносто третьем году. Сидели в Синдикате, хоть и за одним столом, но отвернувшись в разные стороны. Потребовалось неимоверных усилий, чтобы растолкать эту обиженную парочку. И только после заявления, что от них зависит жизнь Троуга, оба включили мозг. — Нам надо в Лютум, — сказал зверолюд. — Париж, — тут же объяснила Рис. Поглядела на мое недоуменное лицо и добавила, — не все игровые названия городов прижились у обывателей. — И в Париже, то есть, Лютуме, можно раздобыть дьявольскую серу? — Твой рыбоед говорит, что да, — хмыкнула девушка, но я понял, это скорее легкий укол. В умственных способностях Лиция она не сомневалась. — Погоди минуту. Я сходил к стойке, взял кувшин пива и три глиняные кружки. Вернулся к своим, присел, разлил пенный напиток и поставил перед каждым. Лиций по своей традиции немножко полакал и в два глотка опрокинул пиво в себя. — Что такое дьявольская сера? — спросил с видом профессора, начинающего лекцию, спросил зверолюд. — Надеюсь, ты мне расскажешь. — Расскажу, — вероломно, без спроса, стал наливать себе ментат вторую кружку, — всем известен миф о Люцифере, прародителе кабиридов, их альфадемоне… — Ну хоть какие-то обывательские мифы пересекаются с игровыми, — пробурчал я. — …что в венах его текла ртуть, а тело было сделано из серы… — Могу догадаться, что умер он не от проблем с экологией.