– Ты делаешь все правильно. Ты идешь дорогой воина. Остался последний шаг. – Точнее, камень. Так ведь? Хорул замолчал, чуть повернув голову, скрытую капюшоном. Лица я по-прежнему не видел, но понял, что сейчас незнакомец разглядывает меня. – Ты стал проницательнее. – Спасибо на добром слове, конечно. Но лучше скажите, что мне делать? Вы ведь ходите в будущее как за хлебом. Ну? Хорул закашлял, сдерживая смех. И что-то в этом мелькнуло странное. Человечное что ли. – Не скажете, – продолжал я, – потому что мне надо до всего дойти самому. – Любое мое слово может поменять будущее. А я не могу этого позволить. Слишком многое поставлено на карту. – Что же? – Узнаешь со временем. – Хорошо. О будущем нельзя, тогда скажите, почему я? – В тебе заключена сила, которая может в корне изменить текущий порядок вещей. Или сохранить хрупкое равновесие. И от твоего выбора зависит вся цепь. Понимаешь? – Не очень. – Как я и говорил, все придет со временем. Продолжай собирать артефакт. И не забудь про тех, кто может тебе помочь разобраться во всем. – Мои друзья всегда рядом. – Речь не о них. Иногда те, кто ближе, бьют больнее всего. А иногда жертвуют всем, что у них есть. Но помогут тебе другие. – Тогда о ком? – У Ищущих есть только одни помощники на Пути. – У меня сейчас голова лопнет. Почему нельзя говорить яснее? Почему нельзя более сказать про камни? Зачем они? Что дадут? – Тебе об этом расскажет. Совсем скоро. Свидетель чужого убийства, которому он стал причиной. – А где искать последний камень? Там было что-то про механоидов. – Сергей, – хорул вдруг оказался рядом. Буквально в один миг. Вот стоял там, а теперь возле меня, держа руку на плече, – у тебя не так много знакомых механоидов. Мы не встречаем на своем пути случайных существ. Просто пойми это, Сергей… Сергей… Серега! Хорул повторял мое имя с определенной периодичностью, тряся за плечо. Я заметил его руку и удивился. Она была… вполне обычной, человеческой. Разве что чуть больше моей. Я нервно сглотнул и стянул капюшон с собеседника. Передо мной был Троуг, тревожный и всклокоченный. Чернота вокруг стала принимать обличие более конкретных предметов и меня выплюнуло обратно. – Серега! – Здесь я, здесь. Чего трясти так? – Ну и испугались мы за тебя. Я, главное, прихожу, вы все дрыхнете. Лиций-то сразу услышал, проснулся. Рис я растолкал, а тебя… – Спал как убитый, – кивнул испуганная девушка, – еще побледнел весь, холодный стал. Будто… – Не бойся, если я умру, то исчезну, – поднялся я на ноги, – что ты там принес? От обилия еды, которую Троуг доставал из рюкзака, невольно началось слюноотделение. Несколько видов засоленного мяса, копченые колбасы, какой-то твердый как камень сыр, лепешки и, ясен пень, выпивка. Хотя тут корл превзошел сам себя – он притащил бочонок и кружки. Нет, не сказать, чтобы прям огромный. Литров на десять. Но больше всего меня напрягали взгляды друзей. Так смотрят на покойника, которого почти начали закапывать, а он вдруг возьми и оживи. Я старательно игнорировал их, даже выпил кружку то ли эля, то ли пива (вкус был так себе), но потом не выдержал. – Ну что такое? – Ты себя хорошо чувствуешь? – осторожно спросила Рис. – Нормально. В общем… – я задумался, вспомнив о том, что «кто ближе, бьют больнее всего», но все же сказал, – опять был сеанс радиосвязи с хорулом. – И что? – девушка подалась вперед и чуть не опрокинула бочонок. Пришлось рассказывать. Странно, обычно сны забываются почти сразу после пробуждения. Но я опять помнил почти каждое слово. Закончив разговор, я вдруг встал, потому что осознал самое главное. Заметили это не сразу, все переваривали услышанное. – Серег, ты чего вскочил? – удивился Троуг. – До меня только что дошло. Я не спросил о Всадниках. Ни об одном. – Ну так может это и не важно, – пожала плечами Рис, – на них весь Отстойник охотится. Не факт, что это твои проблемы. – Нет, понимаешь, это больше, чем предчувствие, даже не будь у меня Интуиции. Наши пути пересекутся. – Пути пересекутся, – передразнил меня Троуг, – говоришь как прожженный Ищущий. – Может быть ты не спросил потому, – задумчиво заговорил Лиций, – потому что знаешь, что будет. – И что же? – перевела Рис взгляд со зверолюда на меня. – Битва. Я один против них. – Ты нас со счетов не сбрасывай, – сказал Троуг, – мы так-то друзья. Среди Игроков это вообще… ну вообще, короче. – Редкость, – подсказала ему девушка. – Вот, точно. – Дело не в этом. Битва неизбежна. И это как раз меня не пугает. Но вот до нее должно что-то произойти… – Ты говоришь почище, чем хорул, – заметила Рис, – можешь прям сейчас идти в ногловскую газету и устраиваться составителем кроссвордов. Троуг, у вас тут газеты имеются? – Только информационные листки. – Ладно, давайте есть, – примиряюще улыбнулся я, – со своей тревожностью я как-нибудь разберусь. Пустырника попью на худой конец. Троуг, лучше расскажи, что там у нас с дядей? – Все замечательно. Я нашел его в таком клоповнике, вы бы знали. Но договорились мы быстро. Как ты и предупредил, ничего я в открытую не сказал, чтобы обещание не нарушить… Корл говорил эмоционально, размахивая кружкой и отпуская сальные шуточки на тему, как долго дядя прыгал на пятках, когда племянник вломил ему туда, куда мужчинам бить нельзя. Лиций фыркал в усы, Рис откровенно смеялась. Один лишь я рассеянно улыбался и пытался унять нарастающую внутреннюю тревогу. Глава 28 Разница между выражением «один раз живем» и «живем один раз» лишь в последовательности слов. Однако какое разное значение несут в себе эти фразы. Первое выражение удалое, бесшабашное, под которым подразумевается взмах руки и скоропалительное согласие на предложение сомнительного характера. Второе напротив, заставляет задуматься, поберечь себя, поразмышлять о дне завтрашнем. Сегодня, впрочем, как часто в последнее время, я стал заложником первой фразы. Пойти на авантюру в Ногле, где Игроков и так не сильно жалуют, довериться дяде Троуга, который зарекомендовал себя как ненадежный деловой партнер и наконец… Пойти на преднамеренное убийство с самой банальной целью – с целью наживы. Думается, не такой бы редиской мои родители хотели бы вырастить сына. Однако именно сомнений относительно необходимости задуманного не было. Мне нужен этот камень! Точка. Если я отпущу Липкого, то больше никогда не увижу артефакт. Да и, думается, самому торгашу тоже камешек вряд ли достался по наследству. Поэтому разговоры о гуманности и законопослушности здесь точно будут в пользу бедных. Надо ли говорить, что я немного дергался. А когда открылась дверь и появился Липкий, по спине побежал холодный пот. Франсуа огляделся, брезгливо поморщился при виде грязного бродяги, спящего у входа, и кивнул бармену. Внимательно рассмотрел мою компашку, что ютилась в стороне и подошел к свою столу, за которым я и сидел. – Как обычно? – спросил бармен без особого энтузиазма. – Все зависит от ответа моего знакомого, – сказал Липкий, – ты принес? – Да, – я почему-то похлопал себя по карману, хотя камень находился в инвентаре. – Ничего не надо, – бросил Франсуа бармену и сел за стол, – знаешь, почему я прихожу сюда? – Не пускают в хорошие заведения? – Это самое безопасное место. Скоро сюда набьются Игроки. А убить кого-нибудь на виду у Ищущих значит буквально похоронить свое заведение. – Либо, нужно будет перебить всех. – Много внимания. Это слишком даже для отъявленных мерзавцев, а ты не такой. Хорошо, давай к делу. Где мой камень? Франсуа провел дрожащей рукой по своим жиденьким волосам. Сдается мне, он волновался не меньше. Я бережно извлек Сертхол и положил на стол. В момент, когда пальцы расстались с камнем, тот ослепительно вспыхнул и снова стал мерцать своим обычным светом. – Какая интересная реакция, – искренне удивился Липкий, – что у тебя за навыки обращения с артефактами? Или может быть направление?