Теперь было самое тяжелое. Добровольно подставиться под удар. Руки напряглись, тело желало прикрыться. Поэтому я закрыл глаза. И вот тогда лицо обожгло, по краям балахона заплясали султаны пламени. А после я почувствовал удар. Да и не удар, скорее толчок в челюсть. От Охотника порой прилетало и почище. Но я встал правильно. Так, чтобы любое касание могло меня опрокинуть. Камень с хрустом пробил голову, под затылком потеплело. Голоса надо мной стали приглушенным, точно раздавались в другом мире. А сверху, черной простыней с россыпью звезд, раскинулось безоблачное небо. И мое сознание сейчас рвалось вверх, в попытке соединиться с ним. Это был хороший день. Правильный. Это был хороший месяц. Хоть и тяжелый. Это была хорошая жизнь. Пусть и короткая. Я закрыл глаза и умер. Эпилог Ветер шуршал песком. Порой завывал где-то снаружи. Усиливаясь с каждой минутой. Надвигалась буря, укрыться от которой можно было только в стенах замка. Я открыл глаза и неторопливо поднял голову. Слушалась она, впрочем, как и все тело, довольно плохо. Создавалось ощущение, будто меня поселили в чужеродный и громоздкий объект. Так, стоп. А кого меня? Я мучительно пытался вспомнить хоть что-то о себе. Маленькую толику информации, которая помогла бы сейчас. Однако все было тщетно. Я попал в аварию? Ударился головой при падении? Впал в кому? Черт его разберет. Кстати, что такое авария? Комнатка, в которой мне посчастливилась очнуться, была небольшой. Дверь в стене, крохотное окно и кровать, на которой я лежал. Точнее, это было нечто, заменяющее кровать. Просто приставленные друг к другу деревяшки. Так, ладно, надо выяснять, что тут происходит. Местность снаружи оказалась на удивление унылой. Коричневый песок, практически такого же цвета каменные постройки, по всей видимости, из песчаника и странные лю… существа. Я осекся, пытаясь уловить слово, которое хотел подумать. Что за лю..? Люлька, люк, люстра. Слова всплывали в голове будто по воле случая, однако я понимал, что это все не то. Ладно, черт с тем, кто снаружи. Вернемся к самому важному вопросу. Кто я такой? Две руки, две ноги, правда, была какая-то странность. Мне казалось, что именно вот тут, внизу живота, должно что-то быть. Небольшое, но все-таки очень важное. А теперь его не было. Я щупал гладкую поверхность кожи, проходил рукой по впадине и не мог отделаться от чувства недоумения. Это был я и одновременно не я. Мое внимание привлекли новые звуки. Еле слышимые шаги и голоса. Я прильнул к двери и начал слушать, ловя каждое слово. – Что будем делать, если он так и не очнется? – Не знаю, – отвечал ему старый, более скрипучий. – Если и сегодняшняя буря его не разбудит, то не знаю. Обычно приходят в себя гораздо раньше. – Может, дело в том, что он тут вообще не должен быть? Хорулы предоставили информацию по его прошлой оболочке, – не унимался тот, которого я обозначил как Молодого. – Я читал. Да, эта ситуация довольно странная. Но его матрица попала к нам. Сердце под нее имелось. Заметь, соединенное с матрицей еще в прошлой оболочке. А это большая редкость. У нас, можно сказать, не было выбора. Не забывай, мы лишь орудия Системы. Она мудра и знает больше нашего. Если он оказался здесь, значит, на то были свои причины. – Если он очнется, то у нас будут другие проблемы. Он слишком мало был Ищущим. И со времени смерти оболочки прошло мало времени. Он может не стать одним из нас. Будет чересчур эмоционален, взбалмошен, неконтролируем. – Учитывая то, что грядет, может именно это нам и нужно. Ты знаешь, что Братья уходят быстрее, чем раньше. И Система как может пытается восстановить нас. Тратя на подготовку все меньше времени. Но другого выбора нет. Я успел отскочить от двери, ибо понял, что собеседники уже почти достигли ее. Как раз вовремя, потому что пару секунд спустя петли скрипнули и парочка вошла в комнату. От изумления и одновременного восхищения у меня даже голос пропал. Дюжие молодцы, закованные в доспехи так, что и лиц не было видно. Только броня правого оказалась будто позолоченой, а его собеседника серебряной. – Ты очнулся, – сказал Золоченый скрипучим голосом. – Да, только сервис у вас тут так себе, – ответил я, храбрясь. – ­­Завтрак в постель не принесли. Про уборку я вообще молчу. Молодой-Серебряный посмотрел на Скрипучего. Я не увидел его взгляда, но каким-то внутренним чутьем почувствовал неодобрение. Так, не то что-то ляпнул. Надо меньше болтать и больше слушать. – Ты помнишь, что было вчера? – спросил Золоченый. – Нет, – смущенно ответил я. – А месяц назад? – Нет. – Ты помнишь, кто ты? – Нет. – Хорошо, – безэмоционально заключил Золоченый. Но я почувствовал нечто, исходящее от него. Удовлетворение? – А вы… вы знаете, как меня зовут? – Здесь ни у кого нет имени. Мы зовем друг друга Братьями. – А где, здесь? И все-таки кто я? – Здесь – это в самом центральном из миров. В Ядре. А ты… – Золоченый снял шлем, и я увидел его странное лицо, – отныне ты Вратарь. Конец