— Ну да, на рынке. У бродячего торговца. Парень тихо и отчаянно взвыл, вновь хватаясь за лицо руками. Такая реакция на данную новость не была безосновательной. Бродячие торговцы не считались теми, с кем было бы безопасно иметь какие-то дела. Общепризнанно считалось, что все они поголовно мошенники и аферисты, у которых нет ни чести, ни совести, ни даже родины. Аарон тем временем продолжал гробовым тоном вещать: — Мы уже заблудились. Я не знаю, где мы находимся, этот лес раскинулся на десяток лиг, если не больше. Всё, что у тебя есть — бумажка с сомнительными рисунками. К тому же кривыми! Нас даже искать не будут. Да и если будут, мы никому не сказали, в какую сторону идём. Уже темнеет. Ты умеешь разводить костёр? Мы замёрзнем и умрём. Насмерть умрём. Или нас съест стая волков. Или мы умрём от голода! Или от холода. Мы уже не выйдем. Нам конец. Зачем ты меня с собой взял? Я ещё так молод. А у меня спина больная, как я на земле буду спать? Впрочем, не важно. Хотя нет, важно, я буду страдать перед смертью. И винить тебя. Дариэль похлопал брата по плечу. — Да ладно тебе, — сказал он. Умение поддержать никогда не было его сильной стороной. Спустя пять минут траурной речи и перечисления всех незавершённых дел, парень, наконец, взял себя в руки и, слегка пошатнувшись, встал. — В темноте дорогу не найти. Нужно подыскать подходящее место для ночлега, пока солнце окончательно не зашло. Потом развести костёр. Утром полезешь на дерево, с высоты будет лучше понять, откуда мы могли прийти. Кажется, недавно мы проходили мимо какой-то поляны, устроим лагерь там. — Ты помнишь, откуда мы пришли? Аарон огляделся. — Оттуда, — указал он пальцем в сторону, — ветка сломана. Скорее всего, ты сломал, пока ломился, как лось, сквозь деревья. Дариэль оскорбился, но виду не подал. Он уже смирился, что его в этой ситуации будут винить до конца его дней, да и клеймо доверчивого дурака и непутевого авантюриста задержится надолго. Они пошли в выбранном направлении и, действительно, спустя несколько минут увидели полянку, которую не так давно проходили по пути сюда. — Собирай хворост, — вновь скомандовал старший из братьев. — А ты? — А я устал. Думать тоже тяжело, знаешь ли. Хотя откуда ты можешь знать? — Сказав это, Аарон вновь сел, не собираясь больше предпринимать никаких действий. — Зато я красивый… И выше ростом, — пробубнил себе под нос Дариэль. Это было, конечно, правдой. Парень всегда всем говорил, что он потомок эльфов: выше всех своих сверстников, сильный, с изящными чертами лица и пшеничного цвета волосами, довольно редко встречающимися среди обычных людей в их местности. Были ли заявления о происхождении правдой или нет, не было известно никому, даже самому Дариэлю. Он вырос при храме, подброшенный к его воротам ещё совсем младенцем. Так обычно поступали с ненужными детьми — оставляли их после рождения священнослужителям. Также поступили и с Аароном, и с парочкой других детей, с которыми всё детство им приходилось делить еду, крышу, а также совместно читать молитвы каждое утро. Тем не менее девушки обычно охотно верили в эльфийское происхождение молодого человека. Как тут не поверишь этому красавцу с уж слишком обаятельной улыбкой? Аарон был ему братом, но братом не по крови. С детства нелюдимый, он хоть и был на три года старше, всё же постоянно нуждался в защитнике и человеке, что смог бы взять часть тяжелой физической работы, к которой их с раннего детства приучали, на себя. В свои года выглядел лишь лет на двенадцать, тощий, нескладный и бледный, как сама смерть. Его не особо любила даже мать-настоятельница. Особенно, когда тот начинал ворчать или впадать в истерику. «О Великий Создатель, зачем ты послал этого ребёнка нам? Ему самому было бы лучше помереть от лихорадки в детстве… Уж не мучился бы так» — бывало говорила она прочим служителям храма. Однако Аарон не помер ни от лихорадки, ни от какой-либо другой болезни. Ходят слухи, что он сделал это специально, и сейчас тихо злорадствует, раздражая общество своим существованием. Темнело довольно стремительно, а вместе с тьмой приходил и премерзкий ночной холод. Дариэль, в попытке быстрее найти топливо для костра, метался по окрестностям и не заметил, как отошёл от лагеря слишком далеко. И, приглядевшись, заметил нечто странное, то, чего, по идее, здесь быть не должно. — Стена? — Вслух сказал он, ощупывая находку. Каменная стена посреди леса. Обросшая разного рода растительностью, но, тем не менее, явно давно тут стоящая и созданная человеком. Дариэль немного прошёлся дальше, осматриваясь. Он вдруг понял, что вокруг него располагается заброшенная, и явно очень давно, деревня. Некоторые дома остались относительно целыми, от других же мало что осталось. Идти вглубь этих руин было очень легко, они явно располагались на склоне. Из леса послышался встревоженный голос брата, звавшего его по имени. — Я здесь! — Откликнулся Дариэль, вдруг почувствовав неприятный укол совести. Не стоило бросать Аарона одного посреди леса и уходить так далеко. Мало ли, что с ним могло случиться? Теперь же придётся вновь слушать ворчание и недовольство всем, на чём свет стоит… Однако, придя на голос, парень, внезапно, не стал ругаться. Даже наоборот. — Наконец ты сделал что-то полезное, Дар. Заброшенная деревня — это действительно замечательное место, чтобы укрыться. Теперь нас, по крайней мере, не съедят дикие звери. Кстати, как ты её нашёл? Заметил какие-то следы? В начале Дариэль уже хотел было признаться, что просто случайно наткнулся на стену, пока искал хворост, но вдруг вспомнил, что эти руины были указаны на карте… Причём как конечная точка маршрута. — А это значит, что мы и не заблудились вовсе! Просто немного извилистыми путями дошли. Но зато прогулялись, воздухом подышали, это, говорят, полезно. Да чего ты на меня так смотришь? Зачем ты взял камень? В итоге то всё хорошо, смотри как ведь хорошо сложилось! Эй, да не буянь… В следующее мгновение камень довольно метко полетел в сторону излишне оптимистичного удирающего эльфийского потомка. Глава 2 Она сидела на готовой уже обвалиться крыше и кидала камешки в воду, что затопила большую часть её родной деревни. Сначала кидала бездумно. Потом вспомнила, что бабушка ей в детстве рассказывала о поверье — будто бы, бросив камень в пруд и загадав желание, оно обязательно исполнится. «Этот, чтобы увидеть настоящее море» — кинула она один камешек. «Этот, чтобы съесть вишнёвый пирог» — кинула второй. «Этот, чтобы научиться стрелять из лука» — кинула третий. «Этот, чтобы меня спасли» — четвёртый камень полетел в воду. Солнце медленно опускалось за горизонт. Красиво. Единственное, что её радовало последние шесть столетий — вот так, сидя на крыше, любоваться закатом. Аарон, запнувшись о собственную ногу, решил на себе испытать, насколько крутым был склон, на котором размещалась заброшенная деревня. Кубарем скатившись вниз, он упал в ледяную воду и, поддавшись панике, принялся тонуть. Перед глазами начали мелькать лучшие моменты его жизни. В сумме выходило не очень длительное зрелище. После того, как Дариэль выловил старшего брата из водоёма, снял с него почти всю одежду и повесил сушиться у костра, парни решили, что никому из их знакомых об этой ситуации знать не стоит. К чему портить репутацию молодого человека, который, к тому же, хочет в будущем стать священником? — А у тебя была какая-то репутация? — Озадаченно спросил было Дариэль, но, увидев злобный взгляд, решил не продолжать эту тему, — конечно, можешь быть уверен: я никому не расскажу! — Твёрдо пообещал младший, одновременно со словами кивая головой, словно предавая своему обещанию больший вес. Они не знали, что были не одни в тот момент, и за происходящим с любопытством, присущим детям, наблюдала из-за одного из домов пара бледно-серых глаз. Аарон кутался в потрёпанный временем когда-то бывший чёрным плащ. Дариэль подкидывал дров в костёр. Девушка, следившая за ними, стояла настолько бесшумно и неподвижно, насколько это мог бы делать безмолвный призрак. Она не видела людей слишком давно. Ей было страшно и хотелось сначала выяснить, можно ли доверять чужакам, так внезапно ворвавшимся на территорию, которая столько лет принадлежала лишь ей одной. Она смотрела. Один — улыбчивый и почти неумолкающий, выглядел так, будто влюблён сам в себя. Другой — хмурый и молчаливый, но так внимательно слушающий первого. Если второй начинал говорить, первый моментально умолкал и давал тихому, словно шелест листьев, голосу высказать своё мнение. Один — ясный и ослепляющий, как солнце, другой — словно тень, неотступно следующая за ним. Идеальный баланс. Их разговоров она не понимала, да и вряд ли это имело значение. Какие-то события, происходящие во внешнем мире, какие-то люди, рождённые после её смерти, какие-то места, в которых она не бывала никогда. Единственный вывод, который девушка, наконец, сделала — незнакомцы не могли быть ей врагами. Но будут ли они друзьями, она может узнать, только вступив с ними в контакт. Только… Что же сказать? Повод для знакомства нашёлся довольно скоро. Ребята вдруг сменили тему и начали обсуждать, что же такого важного могло находиться в этой деревне, раз карта их сюда завела. — Я знаю, что вы ищете. Дариэль вскочил на ноги, по привычке выступив немного вперёд и закрывая собой брата. Аарон испуганно вжал голову в плечи. Однако увидев, что напротив них стоит не шайка бандитов, а маленькая и худая девчушка, оба успокоились и лишь недоумённо переглянулись. — Кто ты? — Что мы ищем? — Спросили они одновременно. Девушка растерялась, не зная, на какой вопрос из двух ей отвечать. Подумать ей не дали и задали третий: — Что ты делаешь здесь одна? — Я тут живу, — ответила она. — А где остальные жители деревни? Мы думали, она заброшена. — Умерли. Я так давно не видела костров, можно сесть к вам? Дариэль пожал плечами и жестом указал на место рядом с собой. Когда вся троица уселась, на несколько секунд повисло напряжённое молчание. — Сама расскажешь или из тебя информацию придётся по кускам вытаскивать? — Раздражённо буркнул Аарон. Ему было неловко, и он то и дело поглядывал на свои висящие на ветке штаны. Девушка задумалась. — Что вы хотите знать? — Значит, кусками, — Дариэль вдруг захохотал, а отсмеявшись, спросил наконец имя девушки. — Венди. — Венди, почему жители умерли? И почему ты осталась жива? — Я и не осталась. Я тоже умерла. Шесть веков назад. ***