— Еще не звонил? Баженов отрицательно покачал головой. Он с удивлением разглядывал Белоусова, одетого в комбинезон грузчика и грязную синюю бейсболку с логотипом «Обувь-Шик». — Тебя никто не видел? — Вроде нет, — Белоусов раздраженно снял бейсболку и кинул ее на пол, — Гуревича я предупредил, чтобы меня не искали. — А твои соглядатаи? — Я через склад сырья прошел и в подвал спустился, — усмехнулся Белоусов, — сам знаешь, какие там лабиринты. Думаю, они до сих пор в них гуляют. Телефонный звонок оборвал их беседу. — Баженов слушает. — Константин Афанасьевич поднес трубку к уху. — Да, он здесь. — Он кивнул. — Да, один. — Он снова кивнул. — Да, я выйду. Он передал трубку вскочившему на ноги Белоусову и вышел в приемную, плотно закрыв за собой дверь. Белоусов несколько секунд стоял неподвижно, сжимая в руке кусок черного пластика, потом, наконец, собрался с силами и произнес: — Белоусов у телефона. Не успел он произнести эту фразу, как услышал в ответ испуганный детский голос: — Папа, у меня все хорошо, только сделай, как тебе дядя скажет. — Коля, Коленька! — закричал Белоусов, мгновенно потеряв над собой контроль. — Ну что ты так орешь? — Мужской голос звучал приглушенно, словно говоривший обмотал трубку толстым шарфом. — Это была запись, чтобы ты понимал, что я именно тот человек, с которым ты должен говорить и которого ты должен слушать. — Я слушаю. — Белоусов почувствовал, что в горле у него пересохло, он огляделся и, увидев графин с водой, схватил его и поднес ко рту. — Ты что там делаешь, пьешь, что ли? — Голос звучал недовольно. — Воду, воду пью. — Белоусов не помнил, когда он оправдывался в последний раз. Но сейчас ему почему-то совсем не хотелось злить человека, с которым он разговаривал. — Ах, воду, ну, воду можно, — разрешил голос, — главное, чего покрепче не пей, тебе сейчас еще за руль садиться. — За руль? — не понял Николай Анатольевич. — Ну да, за руль, — подтвердил голос, — ты же за ребенком поедешь? — Конечно, конечно, поеду! — воскликнул Белоусов. — Да что ж ты так орешь все время? — возмутился голос. — Значит, слушай внимательно. Пусть твой дружок Баженов сходит в кассу оптового склада и возьмет там десять миллионов рублей. — Десять? — удивился Белоусов. — Но там может столько не быть. — Слушай, ты, умник, — захрипел голос, — ты можешь перебивать меня сколько хочешь. Но каждый раз это будет стоить твоему сыну пальца на руке или на ноге. Тебе ясно? — Ясно, — выдохнул Белоусов. — Значит, Баженов идет в кассу и берет деньги. Для вас это обычная выручка к концу смены. Затем вы с ним выезжаете с территории складов на его «порше» так, чтобы охранник на выезде тебя не видел. Ясно? — Ясно, — словно робот повторил Николай Анатольевич. — Значит, выезжаете из города, за мостом его высадишь и дальше поедешь один. Скажешь ему, чтобы ждал тебя на месте, ты через час за ним вернешься. И пусть на связь ни с кем не выходит. Все понятно? — Можно вопрос? — робко спросил Николай Анатольевич. — Спрашивай, — разрешил голос. — А если он не согласится? — А если он не согласится или еще что-то пойдет не так… — Трубка помолчала. — Значит, мальчик умрет. Кстати, ты его Колей в свою честь назвал? Ты знаешь, что это явный признак мании величия? — Имя красивое, — только и смог выдавить из себя Белоусов. Трубка презрительно фыркнула. — Так себе имя, я бы другое выбрал. А как ты его зовешь? Ник Ник? — Коленька, — прошептал Николай Анатольевич, зажмурившись. Он почувствовал, что больше не может говорить, что огненный шар раздирает ему горло, а слезы готовы вот-вот вырваться из-под сжатых век. — Коленька! Отдайте мне Коленьку, — отчаянно закричал Белоусов и тут же замер в растерянности. В трубке послышались короткие гудки. Белоусов стоял, глядя на сжатую в руке телефонную трубку, и не мог поверить, что разговор оборвался. Что делать теперь, он не представлял. Из состояния ступора его вывела все та же телефонная трубка. Она вновь зазвонила. Николай Анатольевич поспешно принял вызов. — Ты успокоился? — сухо поинтересовался приглушенный голос. — Если ты так орать будешь, то точно Коленьку не увидишь. Еще одна истерика, и я отключусь насовсем. — Я понял, я все понял, — затараторил Белоусов, — не отключайтесь только. — Теперь запоминай, что ты будешь делать после того как высадишь Баженова. Белоусов покрепче прижал телефон к уху. Когда разговор был окончен, Белоусов вышел из кабинета в приемную. Баженов сидел в одном из кресел для посетителей и смотрел телевизор. «Интересно, что он слышал? — Белоусов хмуро смотрел на партнера. — Как я орал, нельзя было не услышать. Когда все кончится, надо будет его совсем на пенсию отправить, нечего ему тут маячить». — Пообщались? — Константин Афанасьевич выключил телевизор. — Пообщались, — угрюмо отозвался Белоусов, — значит, так, Костя, сейчас идешь в кассу оптового склада, получишь деньги. Десять миллионов. Если им будет что-то непонятно, набери меня. И тащи деньги сюда в темпе. Баженов молча кивнул и вышел. Казалось, его совсем не удивило услышанное. Николай Анатольевич запер дверь и, усевшись в кресло, вновь включил телевизор, где жизнерадостные ведущие любовались достопримечательностями одной из стран Южной Америки. Белоусов уставился в экран, глаза его были устремлены на шевелящих губами путешественников, однако, что они говорят, он не слышал. Он слишком был погружен в свои мысли. Подумать действительно было о чем. Звонивший человек много знал. Слишком много. Так много не мог знать человек со стороны, а значит, это был кто-то свой. Кто-то из тех, кто на него работал. Именно на него. Давно ушли в прошлое те времена, когда кто-то работал с ним. Теперь даже Баженова он воспринимал как подчиненного, который по какому-то досадному недоразумению владеет пусть и не большой, но долей в компании. Его компании. Точно, Баженова надо гнать на пенсию. Пусть уедет куда-нибудь в Италию и там сидит, пьет вино. Там самый подходящий климат для пенсионера. Тоже мне, совладелец нашелся. Кстати, он даже не спросил, зачем столько денег. Хотя, конечно, здесь и так все ясно, но все же. Мог хотя бы вид сделать, что удивился. А он словно знал, что именно так все будет. Словно знал? Или просто — знал? Белоусов возбужденно потер ладонями щеки. Ничего, он разберется. Десять миллионов — это копейки, это просто ничто. У него машина дороже стоит. Сейчас главное — Кольку вернуть. А потом он разберется, кто такой умный с ним поиграть решил. — Я разберусь, — заскрежетал зубами Белоусов, — я со всеми разберусь. А Колька пусть в Англии учится. В Англии тоже бассейны есть. Пусть там плавает. Точно, так и будет! Белоусов вскочил на ноги и заметался по маленькой приемной. К нему вернулось хорошее настроение. Оно всегда приходило, когда он знал, что делать. Послышался звук вставляемого в замочную скважину ключа. В приемную вошел Баженов, держа в руках ярко-синий пакет с логотипом их компании. — Вот деньги, — он протянул пакет Николаю Анатольевичу, — что теперь? — Теперь, Костя, нам прокатиться надо. — Белоусов провел рукой по волосам и, вспомнив, что бросил бейсболку в кабинете, направился за ней. — Ты сегодня на чем приехал? На кабрике? — Да, — кивнул Константин Афанасьевич, — а ты откуда знаешь? — Да об этом, Костя, все знают, — хмыкнул Белоусов, не став ничего объяснять. — Пошли, покатаешь меня немного. — Пошли, — не задавая лишних вопросов, согласился Баженов. Они спустились на служебную парковку торгового центра. Белоусов шел сзади, наклонив голову и ссутулившись. Больше всего он опасался, что кто-нибудь, захотев поговорить с Баженовым, подойдет слишком близко и узнает его лицо, скрытое под козырьком рабочей бейсболки. Но никто к ним не подошел. Только сев в кабриолет, Белоусов почувствовал некоторое облегчение. Крыша девятьсот одиннадцатого была поднята, и разглядеть, кто сидит в низкой машине, было почти невозможно. Когда машина подъехала к вахте, охранник предупредительно поднял шлагбаум, не дожидаясь, пока Баженов приложит карту к пропускному устройству. Девятьсот одиннадцатый, словно вырвавшийся из клетки зверь, почувствовал свободу и рванул вперед. — Ты не молчи, — Константин Афанасьевич толкнул Белоусова локтем, — ты дорогу показывай. — Давай пока к выезду из города, на Судогодское шоссе. Ярко-синий автомобиль проехал мост через Клязьму и остановился на обочине. — Дальше я сам. — Белоусов выскочил из машины и, стремительно обежав ее, собирался занять место водителя. — Сам? — похоже, Баженов не очень хотел пускать кого-то за руль совсем нового автомобиля. — Да, Костя, сам. Вылезай. Ничего с твоей тачкой не случится. А если и случится, я тебе новую куплю, еще лучше этой. — Это топовая комплектация, — обиженно проворчал Баженов, выходя из машины. — Ну, значит, точно такую же и куплю, не дрейфь, топовый ты наш, — Белоусов хлопнул партнера по плечу, — и телефон давай. — Телефон-то тебе мой зачем? — не понял Баженов. — Так надо. Я свой у себя в кабинете оставил, чтоб менты не отследили, — объяснил Николай Анатольевич. — Николай, у меня там все контакты. — Баженов неуверенно протянул свой смартфон.