– Черт возьми, почему так долго?! – спросил он. Мы прождали уже почти два часа, все это время сотрудники заповедника пытались загнать семерых слонов в сарай, иначе криминалисты не могли приступить к сбору улик. – Ты когда-нибудь видел человека, затоптанного слоном? – поинтересовался я. – Лучше заткнись! – отозвался Донни. Я изучал странную цепочку значков наподобие иероглифов, которая тянулась вдоль стены, когда в комнату ворвался какой-то мужчина – весь дерганый, нервный, сквозь стекла очков блестели ошалелые глаза. – Не могу в это поверить! – выкрикнул он. – Это просто кошмар какой-то! Донни встал: – Вы, должно быть, Томас Меткалф? – Да, – растерянно ответил мужчина. – Простите, что заставил вас ждать. Ужасная поднялась суматоха, пока мы загоняли животных. Они крайне возбуждены. Шестерых мы заманили в сарай, а седьмая слониха так и не захотела подойти к нам. Но это ничего, мы протянули временный провод под напряжением, чтобы вы могли попасть на другую сторону вольера. Пойдемте… – Он вывел нас из маленького здания на солнечный свет, такой яркий, что у меня аж в глазах зарябило. – У вас есть соображения насчет того, как жертва могла оказаться в вольере? – спросил Донни. Меткалф удивленно моргнул, глядя на него: – Невви? Она работает здесь с момента открытия. Больше двадцати лет занимается слонами. Ведет бухгалтерию и дежурит в заповеднике по ночам. – Он замялся. – То есть дежурила. – Вдруг Меткалф остановился и закрыл лицо руками. – О боже! Это моя вина. Донни покосился на меня и спросил: – Почему? – Слоны способны чувствовать напряжение. Их, наверное, что-то разволновало или даже напугало. – Смотрительница вела себя не так, как обычно? Не успел директор заповедника нам ответить, как раздался такой громкий рев, что я подпрыгнул. Звук доносился из-за ограды. Зашелестела листва на деревьях. – Навряд ли такую тушу можно чем-нибудь испугать, – заметил я. Меткалф обернулся: – Вы когда-нибудь видели паническое бегство слонов? – Когда я отрицательно покачал головой, он мрачно улыбнулся. – Надеюсь, вам такой случай и не представится. С нами приехала небольшая группа криминалистов, и минут через пять мы все оказались у подножия невысокого холма. Взойдя на него, я увидел мужчину, сидевшего рядом с потерпевшей. Это был здоровенный негр, настоящий гигант, с широченными, как банкетный стол, плечами; такому убить – раз плюнуть, тем более хрупкую дамочку. Веки у него покраснели, глаза припухли. Погибшая женщина была белой, и чернокожий мужчина бережно держал ее голову на коленях. Будучи тогда еще начинающим следователем, я старался тщательно подмечать все детали. Череп у женщины был проломлен. Рубашка разорвана, но под ней виднелась майка. Левая нога согнута под невероятным углом. Вся кожа покрыта синяками. Я отошел в сторонку, а к телу приблизился эксперт, чтобы сделать свою работу. Правда, тут и невооруженным глазом было видно, что жертва нападения мертва. – Это Гидеон Картрайт. Он обнаружил свою тещу… – Меткалф осекся. Я снова взглянул на мужчину: он явно был лет на десять моложе жертвы. А это значит, что ее дочь – его жена – должна быть значительно моложе супруга. – Детектив Бойлен, криминальная полиция, – представился Донни и присел рядом со свидетелем. – Вы были здесь, когда это случилось? – Нет. Невви дежурила сегодня ночью и находилась здесь одна, – ответил Картрайт, и его голос дрогнул. – Это я должен был погибнуть. – Вы тоже здесь работаете? – спросил Донни. Пчелиный рой полицейских дронов затмил небо. Они фотографировали тело и пытались определить края обследуемой территории. Проблема состояла в том, что место преступления располагалось под открытым небом и не имело четких границ. Какое расстояние пробежала преследуемая слоном женщина? Где искать какие-нибудь подсказки, которые укажут на момент смерти? В двадцати ярдах от тела зияла глубокая яма, и я видел на ее краю следы человеческих ног. Среди деревьев могли обнаружиться какие-нибудь клочки ткани, по которым можно проследить путь жертвы. Но в основном тут были листья и трава, грязь, слоновий помет и мухи – в общем, природа. Одному Богу известно, что из этого действительно важно для описания места преступления, а что можно не принимать во внимание. Судмедэксперт велел двоим полицейским упаковать тело в пластиковый мешок и подошел к нам. – Дайте угадаю, – сказал Донни. – Причина смерти: затоптана слоном? – Ну, слон ее действительно топтал. Но я не знаю, что именно послужило причиной смерти. Череп расколот пополам. Это могло произойти как в результате нападения животного, так и ранее. Я слишком поздно обратил внимание на то, что Гидеон жадно ловит каждое слово эксперта. – Нет, нет, нет! – вдруг закричал Меткалф. – Вы не можете это здесь оставить! Это опасно для слонов! – Он указал на полосатую ленту, которой полицейские обозначили место преступления. Донни прищурился: – Но слоны все равно не вернутся сюда в ближайшее время. – Прошу прошения, но вы не имеете права распоряжаться на частной территории. Это природный заповедник с естественной средой обитания, находящийся под защитой, и еще… – И еще тут была убита женщина. – Произошел несчастный случай, – возразил Меткалф. – Я не позволю вам нарушать распорядок жизни, который сложился здесь у слонов… – Боюсь, доктор Меткалф, у вас нет выбора. Меткалф недовольно скривился: – И как долго это будет продолжаться? Я видел, что Донни теряет терпение. – Не могу сказать. А пока нам с лейтенантом Стэнхоупом нужно опросить всех сотрудников, кто имеет дело со слонами. – Нас здесь четверо: Гидеон, Невви, я и Элис. Моя жена. – Последние слова он почему-то адресовал Картрайту. – А где сейчас Элис? – поинтересовался Донни. Меткалф в упор посмотрел на Гидеона: – Я думал, она с тобой. Лицо негра исказилось печалью. – Я не видел ее со вчерашнего вечера. – Я тоже. – Меткалф побледнел. – Но если Элис ушла, то с кем сейчас моя дочь? Мне кажется, что Эбигейл Чиверс, хозяйке дома, где находится мой офис, как минимум лет двести, ну, может, на пару месяцев поменьше. Серьезно, вы бы тоже так решили, если бы повстречались со старушкой. Эбигейл всегда одета в одно и то же черное платье, заколотое на шее брошью, ее седые волосы неизменно собраны в кичку, а поджатые губы буквально складываются в гармошку, когда она заглядывает в мой кабинет и начинает открывать дверцы шкафов и захлопывать их обратно. Вот и сейчас она стучит палкой по столу всего в нескольких сантиметрах от моей головы и говорит: – Виктор, я чую запах дьявола. – Правда? – Я отрываю башку от стола и провожу языком по зубам, покрытым налетом. – А я чую только запах дешевого бухла. – Я не допущу здесь никакого беззакония… – Клянусь вам, Эбби, я как минимум лет сто не нарушал закон. – Я вздыхаю. Такие стычки уже происходили между нами десятки раз. Я, кажется, не упомянул, что Эбигейл не только убежденная трезвенница, но и к тому же страдает деменцией, а потому с одинаковым успехом может именовать меня как Виктором, так и президентом Линкольном? Разумеется, мне это только на руку. К примеру, когда хозяйка говорит, что я задерживаю арендную плату, я вру, что уже отдавал ей деньги за этот месяц, но она забыла. Несмотря на свою ветхость, Эбигейл – дамочка весьма проворная. Она энергично лупит палкой по диванным подушкам и даже заглядывает в микроволновку: – Где оно? – Что «оно»? – уточняю я, притворяясь тупицей. – Зелье. Сатанинские слезы. Ячменный уксус. Веселящий сок. Я знаю, вы его где-то прячете. Я улыбаюсь своей самой невинной улыбкой: – Неужели я стал бы заниматься таким гнусным делом? – Виктор, не лгите мне, – говорит она. Я осеняю себя крестом возле сердца: – Клянусь Богом, в этой комнате нет бухла! – Встаю и, пошатываясь, бреду в крошечную уборную, примыкающую к моему офисному пространству. Тут умещаются только унитаз, раковина и пылесос. Я закрываю за собой дверь, мочусь, после чего снимаю крышку с бачка. Выудив из него бутылку, початую прошлым вечером, я делаю долгий живительный глоток виски, и тупая боль в голове сразу начинает отступать. Прячу бутылку обратно в тайник, спускаю воду и открываю дверь. Эбби все еще здесь. Я не солгал ей, просто немного скомкал правду. Этому приему я научился давным-давно, когда меня еще натаскивали для работы следователем. – Так на чем мы остановились? – спрашиваю я, и тут раздается звонок телефона.