Она замолчала и окинула взглядом зал. Аплодисментов не было, но некоторые из слушателей смотрели на Эллен так, будто она убедила их или, по крайней мере, заставила задуматься. Ричард и кое-кто из его молодых коллег, находившихся под его влиянием, выглядели огорченными. – Я знаю, что некоторые из вас испытывают по этому поводу очень сильные чувства, и я хочу дать вам шанс излить их без моего присутствия, – сказала им Эллен. – Благодарю за то, что выслушали меня. Думаю, вы знаете, как я люблю это место и как уважаю всех вас. Она вернулась в свой офис, заперла дверь и проверила новости. Общенациональная охота на Зеленого Человека продолжалась, и это означало, что он все еще на свободе и находится вне подозрений. Она просмотрела в интернете самые популярные материалы. Письмо о плотине Бун, которое прочитали и ретвитнули более пятнадцати миллионов раз, стало мировой сенсацией. Во всем мире, от Франции до Китая, усиливали охрану крупнейших плотин. Эллен испытала такой прилив гордости и страха, что ей пришлось опереться на стол обеими руками, чтобы не упасть. Она едва не плакала, но все же ей удалось подавить сильные эмоции, как она делала уже много раз. Она вспомнила, как двумя ночами ранее, превозмогая безжалостный холод, морось и завывающий ветер, спешила во мгле к почтовому ящику в безлюдном месте в Мидтауне, недалеко от порта, чтобы бросить туда письмо, адресованное редактору новостей «Нью-Йорк Таймс». Ее правая рука в черной эластичной перчатке, мелко тряслась. Перчатке, которую Зеленый Человек велел ей надеть, а потом сжечь. Глава 7 Вслед за одетой в белый лабораторный халат миниатюрной азиаткой, служительницей морга, Том прошел в смотровую комнату. Она провела его в небольшое помещение без окон с двумя стоявшими возле стола деревянными стульями. На столе ничего не было, кроме лежавшей лицевой стороной вниз папки с зажимом. Закрыв дверь, служительница мягко сказала: – Приношу глубокие соболезнования по поводу вашей утраты, мистер Смит. Позвольте мне рассказать, что вам предстоит увидеть. В наши дни мы осуществляем идентификацию ближайших родственников почти исключительно посредством фотографий. Фотография усопшего находится в этой папке. Когда вы перевернете ее, то просто увидите его лицо, и должна предупредить вас, что поскольку он погиб в автокатастрофе, то получил серьезные травмы. Но черты лица опознаваемы, и вы сможете узнать близкого вам человека. У вас есть какие-нибудь вопросы? – Нет, – сказал Том. В ушах стоял глухой рев, словно он находился у моря. – Вы хотите, чтобы я осталась с вами, или предпочитаете посмотреть снимок один? – Если можно, дайте мне минуту. – Я буду рядом, – тихо проговорила она, а затем вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. С потолка свисала единственная квадратная люминесцентная лампа, белели голые стены. «Вот так все и закончилось», – только и смог подумать Том. После двадцатипятилетних попыток полюбить своего отца или хотя бы стать ближе к нему все свелось к этой маленькой комнате без окон и фотографии десять на пятнадцать. Он наклонился и перевернул папку. Глаза отца были закрыты, и знакомые черты выглядели жесткими и безжизненными. Голубая больничная простыня обрамляла его израненное лицо. Том сидел неподвижно, не издавая ни звука и не проронив ни слезинки. Он не испытывал ничего, кроме острого осознания полного бесчувствия, что было по-своему чрезвычайно болезненно. Он знал, что полиция в курсе насчет машины, которая резко свернула с шоссе, пробив ограждение и скатившись по насыпи в рощу. Когда они приехали, его отец был уже мертв. Все признаки указывали на обширный инфаркт, и по дороге в больницу Бреннан заметил, что, вероятно, последним сознательным действием Уоррена Смита стало то, что он смог увести свою арендованную машину подальше от других автомобилистов, тем самым добавив еще несколько жизней к числу тех, кого он спас во время долгой службы в полиции и ФБР. Том поймал себя на том, что ищет теплые воспоминания, чтобы цепляться за эти моменты и смаковать их, чувствуя, что сейчас ему это очень нужно. Много раз они вместе отмечали дни рождения, ездили на рыбалку и занимались спортом – особенно в детстве. И даже когда Том был уже подростком и их отношения становились все более напряженными, доходя порой до вспышек ярости и насилия со стороны отца, тот учил его завязывать галстук, ориентироваться в лесу и наносить хук справа. Но теперь, сидя на твердом деревянном стуле под слабо жужжащим люминесцентным светильником, Том ощущал полную пустоту. Все, что он мог сейчас вспомнить, – это повторяющийся снова и снова конец их последнего разговора, состоявшегося десять часов назад в баре отеля, когда отец назвал его маленьким засранцем и ушел прочь, в то время как Том смотрел новости о разрушении дамбы. В дверь постучали. – Мистер Смит, я могу войти? Он снова повернул папку лицевой стороной вниз и произнес: – Да, конечно. Служительница морга открыла дверь. – Не хочу вас торопить, но… – Нет, все в порядке, – сказал он. – И да – это мой отец, Уоррен Смит. Она села и протянула ему ручку и несколько бланков. Том подписывал их, не читая, и машинально отвечал на ее вопросы, иногда отмечая, что ей следует урегулировать пару моментов с его матерью во Флориде. Все указывало на сердечный приступ, но мать должна была решить, необходимо ли вскрытие. Отец будет похоронен в Бока-Ратон, где он купил место на кладбище, и Том позаботится о том, чтобы перевезти его тело туда. Нет, он не нуждается в разговоре с психоаналитиком или в совместной молитве со священником какого-либо вероисповедания. Да, он уверен, что в состоянии доехать до дома. Бреннан мерил шагами общую приемную больницы, когда Том вышел из морга. Здоровяк взволнованно говорил по мобильному телефону, но заметив Тома, поспешил свернуть разговор, прокричав в трубку: – И близко не подпускайте туда так называемых местных экспертов! Поставьте сверху большую палатку и охраняйте ее ценой жизни. Мой самолет вылетает из Даллеса[19] через четыре часа. Позаботьтесь о том, чтобы в Бойсе меня ожидала машина. – Отсоединившись, он повернулся к Тому. – Возможно, в деле произошел прорыв. Тому понадобилась секунда, чтобы сосредоточиться. – Вы имеете в виду Зеленого Человека? – Полицейская собака уловила его запах на скальном выступе над плотиной и прошла за ним несколько миль до того места, где он, очевидно, разбил лагерь. Там обнаружены следы шин и слабый отпечаток палатки. Но прости – сейчас явно не тот момент, когда тебе хочется это слушать. – Я хочу это услышать, – возразил Том. – Есть свидетели или снимки? – Пока ничего определенного. Он останавливался один в пустынном и уединенном месте. Но нам не стоит говорить об этом сейчас. – Бреннан замолчал, опустив голову. – По твоему лицу я вижу, что это был Уоррен, и приношу соболезнования. Я знаю, что такое опознание в морге. Это всегда тяжело. – Тут уж ничего не поделаешь, – произнес Том. – Отец знал, что ему осталось недолго. И что же, действительно ничего не нашли, кроме нескольких отпечатков шин? Бреннан колебался, стоит ли ему продолжать разговор о сегодняшних находках, но новая информация не выходила у него из головы. – Самое важное для нас прямо сейчас – сохранить участок полностью неприкосновенным, пока я не соберу там нужных людей. Местные эксперты в таких ситуациях, действуя из лучших побуждений, губят все на корню. Моя команда уже в пути, и я сам туда отправляюсь. А ты, как я понимаю, летишь сейчас во Флориду? – Я вылетаю в Форт-Лодердейл через три часа. – Том выдержал паузу, а после продолжил: – Если только я не смогу вам пригодиться в Айдахо. Да, я выпускник элитарного Стэнфорда, но хочу, чтобы вы знали, что я не брезгую черной работой. Я даже готов приносить кофе. Бреннан усмехнулся. – Приятно слышать – люблю выпить чашечку горячего кофе. – Он надолго задумался. – И все-таки поезжай во Флориду и похорони отца. – Мы оба понимаем, что Уоррен хотел бы, чтобы я принял участие в этой охоте, – настаивал Том. – В этом нет никаких сомнений. У тебя есть братья или сестры? – Старшая сестра. У нее было еще больше проблем с отцом, чем у меня. – Тогда поезжай домой, попрощайся и побудь с мамой. Ты вылетаешь из Даллеса? – Да, сэр. – Тогда я могу подбросить тебя в аэропорт, – предложил Бреннан. – И у нас есть время перекусить на скорую руку. Терпеть не могу еду в самолете, а по дороге есть неплохая закусочная. – Спасибо, но я не очень голоден. И потом, я вижу, как вы сейчас заняты. Я вызову машину и сам доберусь до аэропорта. – Если ты хочешь остаться наедине со своими воспоминаниями, я отнесусь к этому с уважением, – сказал ему Бреннан. – Но я проработал с твоим отцом много лет. И самое малое, что я могу сделать в такой день, как этот, – угостить его сына обедом. Ну же, Том. Никогда не отказывайся от поездки в холодный день. Невероятно, но через пятнадцать минут Том оказался в шумной закусочной, уминая чизбургер, в то время как Бреннан с энтузиазмом поглощал сандвич с фрикадельками, рассуждая о том, что Тому не стоит беспокоиться об арендованной отцом машине, которая была вдребезги разбита. – Эти страховые следователи – еще более безжалостные мерзавцы, чем те, кого я мог бы нанять в ФБР. В подобных ситуациях они будут донимать день и ночь, а это последнее, что тебе нужно. Я уже поручил своим людям разобраться с этим самим. – Вам не стоило этого делать, но все равно спасибо. Зазвонил телефон Бреннана, и тот живо прижал его к уху. – Эрл, слава богу, это ты! Ну да, перекрой там все по моему приказу. – Выслушав ответ, Бреннан повысил голос: – Меня не волнует, что говорит начальник полиции штата и на какую юрисдикцию они претендуют. Ссылайтесь на меня, скажите им, что мы федеральная оперативная группа и, если кто-то появится на участке, это будет истолковано как умышленное противодействие федеральному расследованию, и тогда президент Соединенных Штатов лично упрячет их задницы под замок. Я позвоню тебе из аэропорта. – Он опустил телефон и покачал головой. – Ох уж эти здешние эксперты! – Вы действительно надеетесь что-нибудь обнаружить на месте стоянки? – поинтересовался Том. – С теми людьми и оборудованием, которые я туда отправляю, у нас есть все шансы. – Он слишком умен и слишком осторожен, чтобы оставить для вас улики. – Черт побери, ты такой же пессимист, как и твой отец. – Не совсем, – сказал Том. – Но я стараюсь. Бреннан проглотил последний кусок сандвича и отодвинул тарелку. – Через минуту мы отправляемся в Даллес. Послушай, Том, мне бы очень хотелось рассказать тебе, каким белым и пушистым был твой отец и как приятно было с ним работать на протяжении трех десятилетий… – Я этого и не ожидал, сэр, – тихо проговорил Том. – Я знал Уоррена столько, сколько вы с ним работали, и не могу сказать о нем ничего теплого и пушистого. Бреннан понимающе кивнул. – Твой отец был тем, кем был. Человеком старой школы. Трудолюбивым. С острой интуицией. Чрезвычайно жестким. Если бы с ним было легче ладить, он смог бы сделать более внушительную карьеру. Но Уоррен не обладал необходимыми для этого навыками общения. Думаю, мы оба знаем, что иногда он мог вести себя как настоящий сукин сын. – Это он мог, сэр, – согласился Том. – Но у меня есть к вам один вопрос. Боюсь, он может показаться несколько невежливым или даже грубым. – Сегодня тебе разрешается задать один грубый вопрос, – сказал Бреннан. – Зачем вы все это делаете? – после паузы спросил Том. – Что все? – Вы с моим отцом не были товарищами по оружию, партнерами по гольфу или даже друзьями. Честно говоря, мне кажется, что он даже не слишком вам нравился. Я вас не осуждаю за это – у меня с ним были свои проблемы. Но почему вы подвозите меня и угощаете обедом в тот день, когда у вас явно есть дела поважнее? Вопрос вызвал у Бреннана раздражение.