Я выбрал столик у одного из немногочисленных окон, между шкафом с многотомной энциклопедией «Основы рун» (с ежегодными дополнениями, конечно) и шкафом, полным пыльных и скучных журналов «Методология минимального воздействия». Бильярдисты на меня внимания не обращали, я на них – тоже. Подошел заспанный официант, молча кивнул, я так же молча ткнул пальцем в меню, выбрав традиционный столичный завтрак: два жареных яйца, грибное суфле, жареная картошка и большая кружка кофе. Горячие булочки утром подавали бесплатно, совсем уж старые и обнищавшие маги порой неделями питались только ими. В ожидании яичницы я попытался успокоиться. Заказ был выполнен. Никаких законов и установлений я не нарушил. Единственная проблема – нерационально потраченный год жизни. Стать магом в общем-то могут многие. Первое – это умение разбираться в рунах. Говорят, что для этого требуется знание геометрии и искусства начертания, способности к языкам и хорошая зрительная память. Но недостаток любого из этих качеств можно компенсировать зубрежкой и терпением. Уж десяток-другой простых рун способен запомнить любой человек. Второе – умение наполнять руны. Сами по себе руны мало чем отличаются от обычной письменности, хоть ты их мысленно представь, хоть на бумаге напиши или на золоте выгравируй. Но если посмотреть на руну или четко представить ее, а потом потянуться – и наполнить руну собственной жизнью, она оживает. Руну можно просто активировать, можно прикрепить на себя, как я поступил с руной света, или впечатать в предмет – как делают кузнецы-рунознатцы из Теруна. Некоторые руны требуют совсем немного времени. Секунды, минуты, максимум часы. Ну какая разница, пойдешь ты за фонарем, потратив на это полминуты, или зажжешь магический свет, потратив то же самое время? Но тут нужно уметь дозировать время. Неопытный маг способен бухнуть в тот же самый магический свет пару месяцев жизни – и ходить как идиот со звездой во лбу. Или потратить еще пару месяцев на отмену заклинания. А еще полным-полно рун сложных, тяжелых, в любом случае требующих огромного вливания времени. Как правило, это те руны, которые уж слишком сильно и явно нарушают законы мироздания. Как перенос в пространстве. И хоть ты сто раз заречешься использовать сложные руны, но на всякий случай их выучишь. Потому что иногда выбор будет прост – умереть или потратить год-другой жизни. Что выберешь? Правильно, год. Жадность, гордыня и любовь – вот три главных врага любого мага. Захочется стать богатым, захочется добиться признания, захочется любви – и маг решается использовать свою силу по полной. И умирает дряхлым стариком, не дожив до двадцати. В Академию берут в основном детей, а выпускают в свет подростков. Но, как правило, эти подростки выглядят куда старше своих лет. Вот мне было четырнадцать, выглядел я на семнадцать. Сейчас уже на восемнадцать. Что дальше? Многие ведь даже не доживают до выпуска. За год учебы у нас случалось пять-шесть несчастных случаев. Кто-то не рассчитал силу и вкачал в простенькую руну всю свою жизнь. Кто-то обозлился на учителя, на товарища – и затеял магическую дуэль, в которой сам себя сжег. Кто-то замахнулся на совсем уж трудную и тяжелую руну – и угробил свое время впустую, надорвался. Так что классический облик мага, к которому все привыкли – седой, неспешный, бородатый, вовсе не показатель истинного возраста. Все мы юнцы. Я все это понял очень быстро и свое время берег. С запоминанием рун у меня дела были неплохи, а вот с дозированием времени – просто великолепны. Я никогда не тратил на обучение больше, чем следовало. Не ленился сходить за свечкой, закрыть дверь руками, а не руной, закутаться в тощее одеяло, а не нагреть комнату зимой. Не ввязывался в пустые поединки и соревнования. Не стремился поразить наставника, раньше времени овладев сложной руной. Помню, когда после трех месяцев занятий у нас отчислили треть набора – мальчишек и девчонок, которым никак не давалось запоминание рун, пришел день оплаты обучения. По коридорам Академии еще шатались зареванные дети, висли на наставниках, умоляли их оставить, пытались нарисовать по памяти сложные руны (двое или трое даже убедили дать им второй шанс), а нас, справившихся, повели принимать присягу ученика. И платить за обучение, конечно. Магов всегда просят заплатить вперед. Дозировать время мы уже кое-как умели. Но многие даже не считали это важным – в десять лет и жизнь кажется бесконечной, и перспектива повзрослеть не пугает. Плата за весь курс составляла один год, но какой-то мальчишка сразу сказал, что заплатит тремя годами, и туманно пояснил: «В тринадцать лет у тебя уже все по-другому!» Я же уточнил у наставника, достаточно ли будет одного года, не обидится ли на меня Академия, – и влил в аккумулирующую руну ровно требуемое время. Ну не совсем ровно, потом мне сказали, что я отдал один год и два дня. Так вот, наставник после этого посмотрел на меня с интересом и одобрительно похлопал по плечу. Ему было лет тридцать, примерно так же он и выглядел – один из немногих магов, умевших ценить время. И до самого выпуска я расходовал время аккуратно и бережно. Рекорда не поставил, но за обучение потратил всего лишь полтора года. За месяц после выпуска – еще пять месяцев. А этой ночью – целый год… Обидно – слов нет. Внешне я не особо изменился, разве что усы эти дурацкие стали пробиваться. Ну, может быть, чуть-чуть выше стал и плечи немного шире. В штаны я заглядывать не стал, там вряд ли что-то за год могло измениться. По всему выходило, что сам виноват, но могло быть и хуже. – Грисар! Я обернулся – в зал вошла Мира. Она помахала мне рукой, я махнул в ответ. – Мне того же, что и ему! – сообщила Мира официанту, только-только высунувшемуся с кухни с подносом. Официант кивнул и вернулся обратно. Завтрак откладывался. – Привет, Мира, – сказал я. – Привет. – Она уселась напротив меня. Помахала рукой бородатому магу у бильярда – тот ее проигнорировал. Ну еще бы. Они ровесники, учились вместе. Но Мире на вид двадцать с небольшим, она всегда очень аккуратна со временем. Девочки вообще бережливее, если нужна магия небольшая и точная, то лучше обращаться к ним. Впрочем, если девушка-маг разозлится или расчувствуется, то тут уж держись – ничего не пожалеет. – Как дела, малыш Грис? – Мира усмехнулась, глядя на меня. – Я видела, ты вчера уходил поздно вечером… На «малыша» я не обиделся. Маги обижаются на слово «старик». – Нормально. Работал. Мира внимательно изучала мое лицо, особенно усы. Потом спросила: – Сколько потратил? Врать смысла не было. Мира славная девчонка, а когда я поселился в клубе, взяла надо мной шефство. Объясняла, что и как, чем жизнь в столице отличается от провинциальной, какие законы надо соблюдать строго, слава Темному Властелину, а какие не обязательно – опять же ему слава. Честное слово, если бы я не поклялся никогда и ни в кого не влюбляться, я бы в нее влюбился. – Год, – сказал я. Мира болезненно поморщилась. – За один раз? – Да. Ей, конечно, хотелось спросить, какая руна потребовала столько времени. Но она смолчала. Такие вещи спрашивать не принято. – Бывает, Грисар. Порой дерьмо случается. Но хоть не зря? – Ты же видишь – живой и жду завтрак, – ответил я. А тут подошел и официант, и мы на время замолчали, занявшись едой. Готовят в клубе вкусно, даже обычную яичницу пожарят как надо – яйца не растекаются, но и не превратились в подошву. Грибное суфле еще лучше, там настоящие белые грибы, а не шампиньоны. Где-то у дверей звякнул звонок – кто-то пришел в клуб и пытался вызвать привратника. – Ты при деньгах? – спросила Мира, перейдя к кофе. – Более-менее. – Заплатишь за мой завтрак? Я удивился. Богатых магов тут у нас нет. Те, кто ухитрился разбогатеть, в клубных комнатушках не живут. У них свои дома в престижных районах столицы, свои места для общения и свой круг знакомых. Но и совсем уж нищих среди магов не водится. – Все семье отправила, – пояснила Мира. – Не рассчитала. Думала, выполню заказ раньше, а никак не справлюсь. Нет, я могу слить время… – Перестань, – опомнился я. – Будто ты меня не угощала. Время сливать – последнее дело. В клубе была аккумулирующая руна наподобие той, что стояла в Академии. Любой мог пожертвовать немного времени и получить немного денег. Другое дело, что это совсем не так выгодно, как получить заказ. Скромный завтрак обошелся бы Мире в час времени. – Спасибо, – ответила Мира. Без всякой лишней патетики. Она не чувствовала себя обязанной, а я не сделал ничего особенного. Точно так же и она меня угостит, если потребуется, и денег займет, и поможет. – Какой у тебя заказ? – спросил я. Мира отмахнулась. – А как семья? – зашел я с другого края. Мира была родом из северных провинций, которые в Войну выступили против Темного Властелина. Сражались северяне долго и упорно, это и сам Властелин неоднократно говорил, но, конечно же, проиграли. Родители Миры были из какого-то мелкого дворянства, к счастью, не замеченного в очень уж усердном противостоянии нашему повелителю. Просто люди честно делали свою работу и подчинялись своим суверенам. Так что они остались живы и даже не попали на перевоспитание – у них конфисковали имущество и позволили трудом искупить свою вину. Однако с этим трудом получалось не очень – тяжело осваивать новую профессию, если ты всю жизнь был бургомистром в маленьком городке. Содержала их по большей части Мира – и родителей, и старшего брата с сестрой. – Как обычно. – Мира вздохнула. – Папа сидит дома и строит грандиозные планы, мама учит детей музыке. Брат вроде как в гвардейцах прижился, копит на офицерский патент. Отдельно живет. И то хлеб! Я кивнул. Мои-то родители самые обычные мещане. Отец держит мелкую лавку, мать ему помогает. Живых детей, кроме меня, в семье шестеро, это у отца всегда хорошо получалось, лучше, чем торговля. Так что мое призвание мага они восприняли с радостью, раз в месяц присылают письмо, а иногда, с оказией, шлют мелкие подарки. Ну и денег не просят. Пока, во всяком случае. – Может, все-таки помочь? – снова спросил я. Мира колебалась, это я видел. И тут в зал вошел тот самый человек, которому я был обязан потерянным годом жизни. Нет, не доктор Ирбран, чтоб его сожрала одна из его тварей, лучше всего мелкая чешуйчатая. А тот, кто заказал мне кражу лабораторного журнала. Честно говоря, я предполагал, что это такой же экспериментатор, как и Ирбран, только менее удачливый и надеющийся поживиться плодами экспериментов коллеги. Вид у него был такой, докторский и злодейский одновременно – тощий и нескладный, высоченный, но при этом сутулый, с угловатым лицом, на котором круглые очки в дорогой золотой оправе смотрелись неуместно. В черном костюме, хорошо сшитом, но все равно сидящем на нем нелепо. Увидев меня, заказчик даже не улыбнулся и не кивнул – просто направился к столику с грацией насекомого, которому оторвали парочку лап. – Уйти? – спросила Мира негромко. – Не надо, это недолго, – ответил я. Заказчик подошел и лишь теперь кивнул, словно, несмотря на свои очки, не был до конца уверен, ко мне ли идет. Придвинул стул, сел, кинул на Миру равнодушный взгляд. Спросил: – Все ли у вас в порядке, любезный юноша? В вопросе не было ни подлинного интереса, ни волнения. Как будто заказчик знал, что такой вопрос положено задать, и выполнял скучный непонятный ритуал. – Спасибо, господин Сект, – ответил я. – Отчасти, но не совсем. Имя наверняка было вымышленным, но мне-то какое дело? Патент на кражу, который он мне вручил вчера, был настоящим – я же не идиот воровать без лицензии. Все остальное лишь предмет обсуждения. – Вам удалось добыть искомое? – Искомое при мне, – ответил я столь же напыщенно. – И даже более того. – Хорошо. – Господин Сект достал из кармана увесистый кошель с серебряными монетами. Понятно, что чек или ассигнация удобнее, но на монетах нет номеров, их не отследить, так что в наших кругах они столь же популярны, как и полсотни лет назад. – Возникли проблемы, – пояснил я. – Мне удалось достать журнал, но в лаборатории была ловушка. Я покосился на Миру. Может, зря не попросил ее уйти? А, ладно…