– Когда вам удобно? – В любое время. Хоть сейчас. «Значит, она, скорее всего, уже не работает», – подумала я. Мы договорились встретиться в кафе «Леонора», находилось оно где-то в спальном районе, видимо, Ольга жила неподалеку. Схватив ключи от машины, я отправилась туда. Она нервничала. Это стало ясно, как только Ольга вошла в кафе. Я помнила ее строгой, деловитой, всегда в костюме, светлом или темном, в зависимости от сезона, белой блузке с брошкой на воротничке. Прямая спина, взгляд, полный достоинства. А еще сигареты. Она много курила, и мама быстро смирилась с этим. Табачным запахом были пропитаны все костюмы Ольги. Пальцы левой руки неизменно сжимали мундштук. Этот самый мундштук делал ее похожей на героиню довоенных фильмов, которые я иногда смотрела вместе с мамой. «Ольга – последний из могикан, – любила повторять она. – Таких больше не делают». Она и раньше была худой, а сейчас точно усохла, уменьшилась в росте. А я удивилась, какой старой она выглядит. По моим представлениям, ей лет шестьдесят, но в настоящий момент передо мной женщина за семьдесят, а ведь прошло всего четыре года. Я вскочила из-за стола, чтобы Ольга меня увидела, помахала рукой. Она приблизилась, молча кивнула, скупо улыбаясь, и села на стул, как-то нерешительно и даже робко, словно сомневаясь в ра-зумности своего присутствия здесь. – Здравствуйте, – сказала я. – Спасибо, что пришли. – Не благодарите, – усмехнулась Ольга. – Я на пенсии. Занять себя не умею. А тут хоть какое-то развлечение. Я предложила сделать заказ. Ольга очень внимательно изучала меню, точно это какой-то юридический документ, и вновь усмехнулась: – Не уверена, что я хочу потратить такие деньги. – Об этом не беспокойтесь, – поспешила заверить я. Она пожала плечами и сделала заказ. Салат, горячее, кофе и пирожные. Заказ принесли быстро. Ольга ела с удовольствием, смакуя каждый кусочек. Потом отодвинула тарелку и сказала: – Спасибо. Готова компенсировать ваши издержки. Что вы хотели? – Поговорить о маме, – ответила я. Она взглянула с сомнением. – Четыре года вопросов у вас не было… В ней чувствовалась обида, а фраза прозвучала чересчур агрессивно. Я поспешно произнесла как можно мягче: – Лучше поздно, чем никогда. – С народной мудростью спорить трудно. Но чаще всего бывает поздно. Имейте это в виду. – Вы сказали, что сейчас на пенсии, – решила я начать издалека. – После того как ваша мать исчезла, мне в фирме работы не нашлось. «Так вот в чем дело», – подумала я, теперь причина ее обиды более-менее ясна. – Отец вас уволил? – Я сама написала заявление. Он, кажется, про меня просто забыл. Два месяца я сидела в пустой приемной, а потом подала заявление. – Он не пытался вас отговорить? – Нет. Я думаю, подобные мелочи его не интересовали. – Папу можно понять. Учитывая его тогдашнее состояние… – вступилась я за отца. Ольга криво усмехнулась, не желая комментировать мое высказывание. – У вас с ним были хорошие отношения? – спросила я. – Скорее никаких. Я не хочу, чтобы это выглядело как сведение счетов, – нервно заговорила она. – Он подписал заявление, а я обиделась и теперь наговариваю на вашего отца. Но предупреждаю сразу: от меня обычных дифирамбов ему вы не услышите. – Так я не за этим пришла. – А зачем? – За правдой, – пожала я плечами. Ольга зло хмыкнула. – Правда? Правда, деточка, понятие сугубо относительное. – Поделитесь своей, – вновь пожала я плечами. Она перегнулась ко мне и спросила, понижая голос: – Вы ее видели, да? – Кого? – растерялась я. – Вашу мать. С минуту мы таращились друг на друга. – Не обращайте внимания, – вдруг пошла она на попятный и откинулась на спинку стула. Теперь она старательно отводила взгляд, голос звучал устало. – Я дважды видела женщину, похожую на мою мать, – выделив слово «похожую», сказала я. – Судя по вашему вопросу, вы ее тоже видели. Ольга кивнула. – Неделю назад. Она сидела в машине возле моего дома. Я пошла в парк, ежедневная прогулка от безделья. На машину обратила внимание еще накануне. Но не разглядывала, кто за рулем сидит, а тут посмотрела. – Вы разговаривали? – Нет. Я бросилась к ней, но она завела машину и уехала. – И что вы думаете по этому поводу? – Ваша мать в беде и нуждается в помощи. – Тогда почему уехала? Ольга пожала плечами. – Я не знаю ее обстоятельств. И вы, судя по всему, тоже. И вы, и я видели ее, но она не захотела говорить. И причина должна быть очень серьезная. – И связана она с моим отцом? Ольга нахмурилась, но промолчала. – Вы считаете его… плохим человеком? – продолжила я, тщательно подбирая слова. – У вас есть для этого повод? – Вы на мать похожи, – вдруг улыбнулась она. – Стараетесь быть вежливой, но своего добиваетесь. Что вы знаете обо мне? Вопрос удивил. – Вы долго работали с мамой. Пятнадцать лет, кажется… – Семнадцать, – поправила она. – Я сирота, детдомовская. Ни кола ни двора. Замуж не вышла, ребенка не родила. Сначала боялась: куда одной с ребенком. Потом операция и приговор врачей. Скверная штука. Всю жизнь одна. Я вашу мать очень любила. Хотя мы никогда не были близки. Не переходили грань. Но обе знали, что можем положиться друг на друга. В общем, я всегда была на ее стороне. – Круто, – не удержалась я. – Отец, выходит, был по другую сторону? Ольга пожала плечами. – Поначалу он не особенно меня интересовал. Его чары просто не действовали. Но он был ее мужем, и я радовалась, что у них все хорошо. – До определенного момента? – Да. До тех пор, пока он не заставил ее страдать. – Что она рассказывала об этом?