– Знаешь, времени мало. Подлодка срочно нужна. – Аванс нужен. И месяц времени, не меньше. – Месяц могу дать, но не больше, – с некоторым облегчением сказал глава. Похоже, тот особо и не надеялся получить согласие, просто отчаянная надежда. Мол, пригнал броню, вертолёт обещает, а как субмарина? Попробовал и неожиданно получил моё согласие. А так мне миллион выдал в качестве аванса. Полмешка пачек. Мы всё обговорили, где и когда встреча. Я по определённому радиоканалу сообщу, что дело сделано. Передача субмарины будет проходить в открытом море, а меня потом доставят на берег. Интересно, как северяне это провернут? На этом мы с главой расстались, я отдыхать пошёл. На следующий день ещё пообщались, и потом я покинул деревню. Деньги в тайник убрал, в тот же, проверялся, не выследили ли, хотя попытку я засёк, были алчные люди. Дальше я так и бежал до самого Сайгона. Путь занял неделю. Километров восемьсот я сократил, проехав их в пустом кузове южновьетнамского грузовика. Однако был разочарован. В бухте подлодок не было. Мне удалось захватить офицера с американского эсминца, что стоял в порту, и допросить. Тот вообще по этой теме не в курсе. Прирезал и задумался. Проблема, мне нужна подлодка, и желательно американская. Я два дня жил в Сайгоне, трижды брал языков из офицеров, в последний раз был полковник, что командовал морскими силами Южного Вьетнама. Если проще, он был морским комендантом порта. Сил морских у Южного Вьетнама не было, кроме пары катеров. Именно от него и получил информацию, а тот вчера в шифровке. Значит, информация такова. Завтра выходит из бухты грузовое судно, которое доставит на борт американской субмарины припасы, свежую воду и топливо. Ну и прессу. Субмарина имела номер SS-565, тип «Тэнг». Понятия не имею, что это за тип, но на борту команда из восьми офицеров и семидесяти пяти матросов. Что-то многовато. Однако информация есть, где судно на загрузке стоит, знаю, так на борт и проник. Дальше был выход, я прятался в трюме, и почти двенадцать часов куда-то шли, пока я не понял по усилившейся качке, что всё, дошли, стоим, да и касания с другим судном, возможно субмариной, ощущались. Маты не справлялись. Ничего, я в сторонке выбрался из люка и осмотрелся. Ага, ночью погрузка идёт. Вот только команда субмарины сама всё спускает на подлодку вниз, им лишь подают с помощью поддона и грузовой стрелы, то есть не пускают грузчиков из команды судна к себе. Правильно делают. Я постарался глянуть, что на лодке происходит, и обнаружил трёх сигнальщиков-наблюдателей с биноклями, что контролировали небо и горизонт, и четырёх офицеров на верхней рубке. Один с капитаном судна общался, на котором я находился. И ещё два десятка моряков занимались разгрузочными работами. Один из наблюдателей меня засёк, посмотрел, так что я отступил в тень и пробежал на другой борт. Найдя свободную бухту, кинув конец за борт, по нему спустился в воду. Ничего так, тёплая, котомка и вещмешок тянули ко дну, но я держался, только винтовку сбросил и доплыл до кормы лодки, обойдя нос судна, там снял с себя вещи и закинул на палубу. Тут склон, сверху рубки не видно, но меня больше команда вьетнамского судна беспокоила, эти могут рассмотреть. Котомка промокла, а вещмешок только снизу. Пусть сушатся. Мне два часа пришлось в воде провести, пока наконец погрузка не была завершена, шланги убрали, коими заполняли топливные цистерны субмарины, и всё. Отдали концы, и судно стало отходить в сторону. И у меня в ногах вдруг забурлило, винты заработали. Однако я не задёргался, не опасался ноги потерять, винты гораздо глубже, а то на палубу поднимусь, обнаружат. Нужно дождаться, когда судно уйдёт, поэтому и сидел по шею в воде, сжавшись в комок и поджав ноги. Наконец судно, погасив огни, скрылось в темноте, а лодка стала уходить дальше. Я знал, почему американцы так себя ведут. От полковника узнал, из порта Сайгона. Несколько дней назад над американским эсминцем пролетал северо-вьетнамский истребитель и атаковал. Были пожары и убитые. Прикрытие с авианосцев не успело, и удрал. Вот и хоронились. Кстати, я помнил, что лётчик, который это совершил, из наших, русских, был. В моей памяти такой эпизод имел место быть. Лодка удалялась в глубь Южно-Китайского моря, а я, поднявшись выше, стал изучать рубку. Народу стало чуть меньше, два офицера и всё те же три наблюдателя, и пока не подберёшься. А чуть позже, кажется, это был капитан, спустился вниз. Оставив вещмешок на месте, вода пусть рядом бурлит, но вроде до него не доходит, не смоет, да и нет там такого ничего ценного, из-за чего бы я расстроился. Так что двигался у левого борта, по шею в воде, на открытой палубе меня увидят, хотя тут тоже не подарок, струя воды от движения может смыть легко, приходится прилагать силы, чтобы двигаться дальше. Котомка бьёт по боку. А та не самая лёгкая. А ведь всё дело в принципе. Думаете, я из-за денег в это дело ввязался? Это просто приятный бонус, главное, я хотел сам знать, смогу это сделать или нет? Поможет мне опыт прошлых реинкарнаций, или нет? И вообще, я живу во всю грудь дыша, вот и ухватился за такое приключение. Это же восторг. Одно дело броню угнать, а совсем другое – подлодку. Разница огромна. Однако добраться до рубки я наконец смог, выбрался на палубу, отдышался и, достав два ножа, приготовился и стал по скобам подниматься наверх, внимательно прислушиваясь к шуму сверху. Пока тихо. Моё появление наверху явно заставило вздрогнуть всех четырёх моряков, я с ножом в левой руке всадил в шею офицера клинок и, выдернув, в шею наблюдателю. Одновременно чиркнул по горлу правой рукой третьего и воткнул в затылок клинок четвёртому. Пришлось одного прижать, кровь в горле булькала шумно и тот бился в агонии. Остальные не так шумели. Когда затихли, я заглянул в открытый люк. Там всё по-прежнему, работа шла, быстро разоружил тела, у всех четырёх вахтенных были пистолеты в кобурах, на войне же, и, с трудом подтаскивая тела к спуску на палубу со стороны кормы, стал сбрасывать тела вниз. А там и в воду. Вернувшись в рубку, я приготовил четыре химические гранаты, модель М6А1, новинка, как глава их достал, не знаю, но без них бы я субмарину брать не рискнул. Больше меня шокировало то, что когда я озвучил просьбу, меньше чем через сутки мне всё было предоставлено. Гранаты американские, к слову. Проверив гранаты, я достал из непромокаемого пакета, он в котомке был, противогаз, очень хороший, тоже американский. Его я нацепил на пояс, сюда же за скобы гранаты и по лестнице скатился в рубку управления, где застал трёх американцев. Один у рулей управления, второй у радиолокационного оборудования, и третьим был унтер-офицер, что, видимо, тут командовал. Ножи уже были у меня в руках, пять приготовил, я не знал, что тут меньше американцев. Среагировал только унтер-офицер, он ко мне лицом был, вот и получил ножом в горло, второй полетел в затылок парня, что сидел с наушниками у экрана прибора, третий – в висок третьему. Только унтер-офицер шевелился, хрипя горлом, полз к большой красной кнопке тревоги. Ревуну. Подскочив, добил. Они вооружены не были, проверил тела, пришлось и того с ножом в затылке добивать, вытащил клинки и, осмотревшись, подошёл к люку, что вёл дальше вниз. Все люки открыты были, лодка проветривалась. Надев противогаз, я скользнул по лестнице ниже, в центральный отсек управления, застав тут двух моряков, что с удивлением на меня посмотрели. Руки не дрогнули, отправляя ножи в полёт. Дальше, срывая кольца, я кидал гранаты как можно дальше в соседние отсеки, в сторону кормы и носа. Лодка была открыта «нараспашку», что мне помогало. Почти сразу раздались крики и пошёл многочисленный кашель, когда я взлетел вверх по лестнице на верхнюю рубку управления и, закрыв люк, приготовил пистолет, если кто полезет, узнаю. Подняв противогаз на лоб, я терпеливо ждал. Но так и не дождался. Штурвал открытия люка ни разу не сработал. Двигатели работали, лодка куда-то шла. Я изредка взлетал наверх, осматривался в бинокль, подправлял курс внизу и снова ждал. Час ожидания, пока мы куда-то шли на десяти узлах. Я тут карты нашёл, проверил курс, вычислил маршрут и определил, что лодка шла в сторону Хайфона, северо-вьетнамского порта. Я лишь чуть подправил маршрут. До рассвета оставалось меньше полутора часов, так что я рискнул. Проверил противогаз, как сел, открыл люк, отчего вверх поднялся дымок. Переждав, чтобы воздух хоть немного очистился, держа в руках пистолет, я с осторожностью спустился, обнаружив кроме двух тел с ножами, ещё три, скрюченные, в рвоте, если бы не противогаз, думаю, запашок тут был бы ещё тот. Быстро шагая, я дошёл до кормы, проходя в двигательный отсек. Везде я видел одно и то же, ужасное зрелище эти скрюченные тела. Я проверял избранно, пульса не было. Хорошо. Я ведь думал, добивать придётся. Осмотрев пульт управления, заглушил наконец двигатели и направился обратно. Пробежавшись, я открыл кормовой люк, что позволяло быстрее проветривать субмарину. Пустые оболочки гранат я собрал и выкинул за борт. Дальше предстояло много работы. Я собирался избавиться от тел. Передавать лодку с такой картиной точно не стоит, я не хотел, чувство прекрасного страдало. Передать лодку в полной готовности, чистенькую, как будто захват прошёл без проблем, и в таком виде – две большие разницы. В первом случае авторитет мой взлетит выше неба. Я так думаю. Поэтому, когда лодка встала, закачавшись на волнах, а я всё так же взбегал наверх осмотреться, где-то тут флотская группировка американцев бегает, и стал избавляться от тел. Шестерых помельче я, кряхтя и стеная от тяжести, поднял на палубу через кормовой люк и сбросил за борт, однако понял, что только надорвусь. Нужно искать другой способ. Живых не было, я уже прошёл более осознанно и проверил все тела. У многих противогазы в руках были, только рвота не дала их использовать. Субмарина довольно быстро очистилась, уже через час я снял противогаз и быстро надел его обратно. Да, химия пропала, но другой вони хватало. Лучше в противогазе поработаю. А как избавляться от тел, я нашёл. В корме выпустил торпеду, команда держала аппараты заряженными, тут тали и блок были, с электромотором, накидывал петлю на тело, запускал электромотор, лебёдка тянула, и тело из других отсеков на корму по полу тащилось. Тут поднимал талями и совал в пустой аппарат. Нашёл длинный дрын, видимо торпеды подталкивать, а я им тела запихивал, заталкивая вглубь, чтобы ноги не торчали. Закрыл крышку, открывал внутреннюю и выталкивал тело воздухом наружу. От четырёх тел так избавился, когда рассвело. Поднявшись наверх, подышал свежим воздухом и закрыл все люки, кормовой в том числе. На всякий случай загерметизировал отсеки и, работая в рубке управления, опустил лодку на глубину в сорок метров, после чего, запустив электромоторы, стал уходить в сторону от места захвата. Шла вполне бодро на трёх узлах. Ну а я продолжил работы с трупами. Когда очистил все отсеки вплоть до отсека управления, тут пять тел было, плюс трёх сверху сбросил, из рубки управления, троса едва хватало на это расстояние, частично пришлось самому волочь, чтобы в петлю сунуть. В общем, половина лодки очищена. Но это едва ли тридцать членов команды, тридцать два, если точно, матросский кубрик и остальные жилые помещения были перед рубкой в сторону носовой части, там трупов больше. Здесь же, остановив лодку, я стал убираться. Вода есть, пять вёдер пресной воды, и, вооружившись тряпками, стал тщательно отмывать отсек за отсеком. Один раз тщательно прошёлся, все видимые следы смертей убрал. Потом повторно, уже быстрее, очень устал потому что. Только запашок всё равно остался, я уже без противогаза ходил. А когда закончил, завалился спать на свободной койке и вскоре уснул. Кстати, всё постельное бельё испачканное я выкинул через торпедный аппарат, ком вылетел наружу под давлением воздуха. Расстелил чистое, нашёл в кладовке стопками на полке, на таком чистом и спал. Двое суток, не жалея себя, я работал по приведению подлодки в порядок. Её уже искали, ночами, когда всплывал и дышал свежим воздухом, слушал эфир. Поэтому ночами тщательно прислушивался, не загудят ли где моторы поисковых самолётов. Второй ночью отправил сигнал главе. Связь у нас такая: я передаю ему, что лодка есть, тот уже дальше. Координаты обговорены. Как и договорились, его радист постоянно мониторит эфир на нужном канале. Так что подтверждение принятия моего сообщения я получил сразу. По коду, что я дал, сообщалось, что буду на месте встречи через три дня. Ну и днём под водой на электрометрах, сажая батареи, плыл туда, а ночь на дизелях, уже заряжая батареи. Место встречи назначено неподалёку от побережья острова Хайнань, он Китаю принадлежал. А с очисткой лодки, с одной стороны, появилось облегчение работы, с другой – проблема. В носовом отсеке обнаружил двухколёсную тележку с длинной ручкой. Эх, знал бы раньше, что она тут есть… Скидываешь или затаскиваешь на неё тело, и пофиг, что ноги волочатся, и тащишь на корму. А я ведь хотел торпеду и из носового аппарата выпустить, там тоже все снаряжены, да не пришлось. Тележка спасла ценный боезапас. А проблемой стало то, что тела закоченели и их пропихнуть в аппарат стало практически невозможно. Извините за подробность, прыгал по коленям, чтобы ноги выпрямились. Последние шесть тел поднимал через кормовой люк, скидывая в воду. Стоит отметить, что народу тут было больше, чем по штатному расписанию лодки. Я обнаружил восемь вьетнамцев в форме солдат Северного Вьетнама, со всем оружием. Похоже, должна была пройти высадка их где-то в глубине Северного Вьетнама. Тайная, вертолёт тут, видимо, помочь не мог. Почему полковник о них не сообщил, не знаю, на судне их вроде тоже не было. Раньше их сюда доставили? А могли, вертолётом. Лодку отмыл, мыл сначала морской водой, а потом пресной проходил. Вроде чистая стала, но всё равно какой-то запашок имелся. Ладно, это теперь не мои проблемы. Лодка, активно двигаясь, шла к назначенному месту. Управлять ею одному человеку было очень сложно, иногда едва успевал исправить косяки, но всё же двигался. На сон пускал восемь часов, когда светало, уходил на глубину и там устраивался, отсыпаясь. А часть дня шёл под водой на электромоторах и часть ночью на двигателях. Однако прибыл к месту за шесть часов до назначенного времени, где и опустился на глубину. Потом, пообедав – время было за полночь, я ночью жил, днём спал, – слушал на посту акустика, появится кто или нет. Появился шум мотора и винтов в два часа ночи. Всплыв на перископную глубину, всмотрелся. Рыболовное судно, под китайским флагом. Поднялся в позиционное положение. Это когда рубка наверху, а палуба ещё под водой, так лодка менее заметна, и, подняв наверх шнур с ручным прожектором, отсемафорил. Это были те, кто нужен, ответили правильно, так что поднял лодку выше и приготовил вещмешок и котомку. Подождал, когда рыболовный траулер подойдёт, и дальше я сильно расстроился. Нет, никакого силового воздействия или чего такого. Всё по-честному, я сдал субмарину, у меня её приняли. Но кто принял?! Грязные рыбаки в рванине, от которых рыбой несло. Лучше бы не отмывал, не мучился, столько сил потратил. Я почувствовал разочарование. Два десятка вьетнамцев, что поднялись на борт, никак не походили на спецов-подводников. Когда я капитану субмарины показывал её, глаза у того были огромные. Тот потом признался, он готовился принять старую рухлядь, для одноразового использования, а ему передавали новенькую подлодку. Её жаль. Скорее всего, командование отменит операцию. Как её захватили, рассказывать не стал, сказал, у меня была команда, она уже сошла, а моя задача только передать трофей. Три часа я всё показывал, сообщив, что один торпедный аппарат на корме пустой, и дальше попрощались. К постам управления вьетнамцы встали вполне уверенно, так что, забрав пожитки, я перешёл на рыболовное судно, и то отчалило. Уже светало, так что я видел, как субмарина погрузилась. Как я узнал от капитана траулера, меня доставят на Хайнань, а там китайская джонка уже в Северный Вьетнам, что меня вполне удовлетворило. Дальше я спать отправился, вымотался. Мне гамак уже выделили. Честно скажу, если будет ещё одно перерождение, а это вполне возможно, повторять эпопею с лодкой я вряд ли рискну. Сложно ею одному управлять, команда нужна, даже хотя бы такая перегонная в двадцать человек, что перешли на борт субмарины. Следующие пять дней я откровенно отдыхал от всего. Занимался тренировками по методикам занятий Пака, что я делал в прошлом теле, некоторые мышцы и связки у Вана были плохо развиты, вот и разрабатывал их. Наконец путь был завершён, и меня высадили в небольшой бухточке, где была рыбачья деревня. Подхватив вещи, я сошёл с джонки, та к причалу подошла, попрощавшись с командой, и направился по рыхлому мелкому золотистому песку выше. Надо найти транспорт, что двигается в нужную мне сторону. Однако я не успел даже берег покинуть, как рядом притормозил такой знакомый ГАЗ-69 и кабину покинул офицер в форме северо-вьетнамской армии. Водитель остался в кабине. – Проводник Кыонг? – обратился тот ко мне. – Я вас не знаю, – отступив на пару шагов назад, сказал я. При этом жалея, что винтовка ушла на дно моря, с ней я подплыть к корме субмарины не смог, вот и сбросил самое тяжёлое. Винтовку скинул без сожаления, всё равно собирался другое оружие добыть. А два кольта находились в вещмешке, быстро не достать. Не понравился мне этот офицер, особенно его взгляд. Так и знал, что в истории с этой субмариной заинтересую контрразведку, вот её представитель и появился. – Ты проедешь со мной. Нужно поговорить. – Вас двое, между собой и говорите. Тот пытался схватить меня за рубаху, но я взял его на приём и швырнул через себя. Он знал какие-то приёмы, пытался противостоять, но я локтем его вырубил и рванул к водителю, что уже достал автомат, ударом ноги в голову отправил того в состояние сна. Разрядив автомат, бросил на песок, сюда же тело водителя, и, прыгнув в машину, с пробуксовкой стронувшись с места, погнал прочь. Свидетелей хватало, что на это глазели, но мне было плевать. Тем более я всё равно собирался покинуть Вьетнам. За деревней оказалась цепь солдат, что пытались меня остановить, и что странно, не стреляя прицельно. Шины пробили, в воздух палили, но не по мне, хотя и пригибался как мог. На пробитых колёсах я проехал километра три, отчего внедорожник мотало во все стороны, где бросил машину и дальше побежал пешком, а сзади нагонял звук моторов двух грузовиков. Только опоздали солдаты, я скрылся на опушке леса. В этих джунглях я сколько угодно могу в прятки играть. С американцами да, я там сам виноват, нужно было меньше двигаться на ветке, но кто же знал, что ракетчик неподалёку сидит? Высмотрел меня и пустил ракету. За три дня, не торопясь, я добрался до нужной деревни. Долго изучал, заметил позиции бронетехники, обложенные мешками, одна охраняла от налёта с неба, в основном от вертолётов, две другие прикрывали деревню со стороны леса. На реку направлены стволы двух пулемётных точек. Хорошо оборона выстроена. Вроде всё тихо. Оставив вещи на опушке, я вышел на открытое поле, помахав рукой парням из охраны, и по тропке добрался до крайних домов, приветливо здороваясь с местными жителями. Так и добрался до кабинета главы. Его уже предупредили о моём появлении, и он встречал меня с искренней радостью. Усадил за стол, начал чаем поить, описывая, какие он получил свои выгоды с этой сделки. Оказалось, тот получил на днях должность наместника провинции, где мы находились, а это очень серьёзная гражданская должность, и уже был в нетерпении перебраться в город, где находилась администрация наместника, и принять дела у прошлого. Точнее, зама, прошлого расстреляли за что-то. Однако о делах тот помнил, лично принёс два мешка, сказав, что там обещанная оплата. Объём меня не удивил, крупных банкнот было мало, так что ещё удивительно, что вообще в двух мешках поместилось. А тяжеловато, килограмм пятнадцать каждый мешок, но унести смогу. После этого мы поговорили насчёт вертолёта, заказ главу всё ещё интересовал, поэтому я подтвердил, что пригоню, и не из-за денег, хотя оплата обещана, а просто приключения хотел. Последний дембельский аккорд, как у нас в армии было, а потом можно будет покинуть страну. Я в Аргентину собирался, там в пятнадцать совершеннолетним становятся, получу все мне необходимые документы, приобрету жильё, счёт открою, яхту куплю, давно я о ней мечтаю, и отправлюсь в кругосветное путешествие. На мой взгляд, я и так немало помог Северному Вьетнаму, не каждый вьетнамец таким счётом похвастаться может, так что долг Вана как гражданина этой страны считаю выполненным. – Ван, там солдаты в лесу, сюда идут, – услышал я горячий шёпот, когда, покинув кабинет главы и выйдя наружу, направился к обычному месту постоя, где комнату всегда снимаю. Говорила одна из девчат, коих я спас на дороге и вывез сюда. Какие солдаты – и говорить не стоит, тут могут быть только северяне, охрана деревни бы других не пропустила, но было тихо. – Глава знает? – Да, с ним офицер говорил. – Сдал сволочь. Я заметался, думая, что делать, однако никаких мыслей не приходило. От реки тоже отрезали. Вскоре солдаты меня взяли на прицел, я даже деньги уничтожить не успел, а ведь их точно отберут, отговариваясь борьбой за свободу, а это моя оплата за честно сделанную работу, так что мог делать с ними что хотел. Не успел, поднял руки, когда меня взяли на прицел. Пара офицеров, один знакомый, это я его на берегу локтем приголубил, подошли ближе. В общем, деньги забрали и отвели в одно из зданий, выгнав хозяев. Там и начали со мной работать. Привязали к стулу, мол, шустрый излишне, и вели допрос. Интересовало, как удалось захватить субмарину. О том, что американцы нашли несколько трупов с неё, что носило по волнам, им откуда-то было известно. Я делал вид, что не понимаю, о чём речь. Мол, нанял профессиональных наёмников, тоже американцев, и те всё сделали. Миллион, что я получил авансом, ушёл им. Дальше они пригнали лодку к месту встречи. Показали, как опускать на глубину и поднимать, и отбыли. А я лишь передал субмарину представителям заказчика. Стоял только на этой версии, но мне не особо верили. Потом разговор пошёл о заказе. Капитан, что был тут старшим, сказал: – Вьетнаму нужна твоя помощь. – Я с ворами не договариваюсь. Вы у меня деньги украли. – Это твои деньги, будут тебе возвращены сразу после выполнения задания, – сказал капитан таким тоном, что я понял, денег я больше не увижу. – Тем более, – пожал я плечами. Похоже, и за работу, что хотят предложить, платить мне никто не будет. Так и оказалось, обещали какие-то туманные благодарности. Нужно было угнать у американцев новейший танк, что проходит в этом конфликте боевые испытания. Чую, тут уши советников из Союза торчат, северо-вьетнамцам вряд ли интересен этот танк. Однако задача поставлена, и его нужно добыть, желательно целым. В общем, я дал добро. Всё равно выполнять не собираюсь, а сделаю ноги, но говорить об этом я не стал. Только эти шантажисты поступили хитрее. Я направлялся на задание не один. Люди, что служили в контрразведке, были профессионалами, ни одного шанса, пока мы двигались к нужной базе, мне для побега не дали. Контролировали каждый шаг. Вещи с опушки мои принесли, и на второй день после захвата нас подкинули на двух вертолётах Ми-1, а дальше мы пересекли невидимую границу Юга и Севера и уже двигались на своих двоих. Где находится база, тем было известно, даже модель танка – М551. Это был лёгкий авиадесантный плавающий танк США. Видимо, специалисты в Союзе хотели узнать, какие новинки имеются в танке, сделали заказ, а северяне, получив его, почесали тыковки, от пленных узнали о прибытии пяти первых машин, танк уже серийно выпускается, и решили угнать. А для угона использовать меня, история о субмарине, как это ни секретили, уже разошлась. Тем более броню я уже угонял, чему есть свидетели, об этом тоже слухи пошли. Решили всё за мой счёт сделать. Надо сказать, почти получилось, пять бойцов, что меня сопровождали, конечно, спецы ценные, но когда я проложил тропу через минное поле и проник на территорию базы, они со мной были, то отвлёк их и заперся в танке. Проверил уровень топлива, боекомплект тоже полный был, и, запустив движок на максимальной скорости, начал гонять по лагерю, танк оказался на удивление шустрым, роняя здания и давя палатки с содержимым. Сделать те всё рано ничего не могли. Погоняв, прорвался к месту, где разминирование проведено было, отметив, что впереди двигается такой же танк, видимо спецы перегоняли, повалил забор и просто умчался. Потом ещё тридцать километров проехал, с пяток речушек и одно болото преодолел и, выбравшись на сушу, поставив машину под деревья, решил передохнуть. Где спецы, без понятия, я в другую сторону умчался. А вообще угнать технику – это половина дела, главное – доставить её к нашим. Танк мне был и нужен, только чтобы сбросить надзор, на четыре миллиона я уже рукой махнул, так что доберусь до тайника, заберу своё честно заработанное, но треть отдам сиротам, это святое, и отправлюсь в Аргентину. Может быть, даже своим ходом. Куплю парусную яхту, небольшую, и в путь. Это будет интересный опыт. Проснулся я от стука по броне. Осторожно перебравшись на место командира, осмотрелся через приборы. Хм, северо-вьетнамские солдаты, и несколько держат на прицеле танк. На плечах у них китайские РПГ были. Офицер, что стоял на корме, ещё раз постучал в люк. – Что надо? – спросил я, мысленно планируя свои дальнейшие действия. Тут не сбежишь, сожгут, значит, придётся сказать, что танк угнан по заданию армии, так что выдадут сопровождающих, и придётся гнать дальше. По пути попробуем сбежать. Не получилось. Пообщаться с офицером удалось благополучно, он посадил в танк трёх солдат, и мы покатили дальше. Топлива едва хватило добраться до деревни, где нас ждали, сбежать не получилось. В общем, я передал танк северо-вьетнамской армии в лице того капитана. – Где группа? – хмуро спросил офицер. – На базе осталась, нашумела. Пришлось драпать как есть. Хорошо, оторваться смог. Где мои деньги? – Ты их передал в фонд свободы Вьетнама, вот квитанция, – протянул тот мне бумажку. Я только нахмурился, хотя с потерей денег уже смирился. – А за танк оплата? – Мы приносим тебе благодарность и предлагаем поступить к нам на службу. Тебе четырнадцать, но призвать сможем. – Спасибо, как-нибудь в другой раз. Кинули меня классически, но хоть отпустили. Забрал вещи и вскоре скрылся в лесу. При этом почти сразу обнаружив две группы, что шли за мной, и одна впереди. Обложили. Забравшись на дерево, я дальше двигался только верхом по ним, и спал там. Вскоре сообразив, что меня потеряли, я вернулся ночью в деревню, там как раз танк на баржу загоняли, я им подсветил, кинул бутылку с бензином на надмоторную полку и нырнул в воду, уходя от автоматных очередей. Танк и баржа ярко полыхали, потом там и до детонации боекомплекта дошло, а я поднимался вверх по течению реки, там выбрался, забрал вещи, оделся и побежал прочь. Ответ ведь тоже всегда должен быть адекватным. Офицеру я карьеру испортил. Тот наверняка уже доложил наверх, что танк добыли, а тут его сожгли. Пусть объясняется, кто это сделал и почему. Отбежав подальше, я поел, кстати, последняя пища, нужно докупить, и, забравшись на дерево, обвязался верёвкой и вскоре уснул. Похоже, что меня искали, не раз солдат и партизан в лесу видел, раньше такого не замечал. Один раз приметил группу американских солдат. Всего четверо. Это не разведывательная группа, оборванные, грязные, испуганные – в общем, похоже, выжившие в какой-то стычке к себе возвращались. От любого шороха вздрагивали. Приготовив оба кольта, я их встретил и выстрелил с двух рук, положив всех. Одного подранком постарался взять. В плечо выстрелил и ногу. Дальше разоружил, мысленно ругаясь, М-16 были только у троих, четвёртый без оружия, и на всех едва ли два с половиной магазина. Пострелять им удалось изрядно. Да и граната была только одна. Я быстро допросил подранка, они уже три дня по лесам шастают, чудом никого не встретив, ничего об угоне танков не знают, так что добил его. Они были из воздушной кавалерии, вертолётом их высаживали, для зачистки деревни, да так по мордам надавали, что до сих пор бегут. Дальше снял ременную систему с одного, целую, с подсумками, постирал их в ручье. Снял всё целое, оружие грязное, не чищенное, но забрал все три винтовки и так дошёл до тайника. Там съестное, солдаты сами два дня не ели, брать нечего было, а тут в пещере развёл костерок и приготовил похлёбку. Было из чего. Правда, лепёшки в сухари превратились. Что делать с винтовками, я пока не знал. Поев, стал их чистить, очень тщательно. Продать можно только на стороне северян, но уверен, что уже во всех деревнях есть моё описание с приказом задержать. Так что продать вряд ли удастся. У южан продавать не стоит, спросят, где взял, там много других вопросов возникнет. Однако у северян очень много деревень и хуторов, есть такие, о которых правительство вряд ли знало, там продать винтовки вполне возможно. Даже не продать, откуда у крестьян деньги, а обменять на припасы. Мне они пригодятся. Именно так я и решил сделать. Ближайший такой хутор в четырёх километрах, вот его и навещу. На следующий день, забрав винтовки и подсумки с боеприпасами, пробежался к хутору. Причём путая следы, чтобы на убежище не вышли. Вход кустарником замаскирован, не зная о нём, вход не найти. Однако хутор был уничтожен, я уже видел такие следы, напалмом работали. Вздохнув, побежал к другому хутору. Тут повезло, живы и работали на небольшом поле. Я поначалу вещи все оставил за границами небольшого поселения, тут три семьи жило, а потом пообщался со старейшиной общины, но его заинтересовало моё предложение, а то одни охотничьи ружья. Два. И то одно не исправно, а ко второму патронов нет. В общем, я принёс все три винтовки, по снаряжённому магазину к каждой. Честно сказав, что больше боезапаса нет, подсумки для одной винтовки. Гранату отдавать не стал, что с ней делать, они не знали. Ну, и описал, что с ними американцы сделают, если найдут это оружие. Советовал сбрасывать если что, мол, я не я и собака не моя. За оружие я получил старый, но исправный велосипед и мешок риса в десять кило. Овощей целую корзину. Погрузив приобретения на велосипед, повёл его к лагерю. А приобретение действительно стоящее. Загрузив на него всё необходимое, я стану более мобильным, чем обычно. Толкая велосипед, буду иметь при себе больше груза, чем смогу сам унести. Я прошёл меньше километра, когда расслышал шум вдали. Птицы орать начали. Подозрительно. Прислонив приобретение к стволу дерева, я взял на изготовку пистолет, моё единственной оружие, да нож ещё, второй пистолет в пещере. Пробежавшись, аккуратно ступая и изящно огибая разные препятствия и свисающие лианы, я увидел метрах в десяти мужика, что нёсся через лес, сшибая всё что было на его пути. Ладно, хватило ума огибать деревья. Заметив, что тот бежит прямо на колючий кустарник, поморщился, только посочувствовав советскому лётчику. Да, это был один из наших, видимо сбитых над Южным Вьетнамом. Тот продрался через кустарник и упал, сбив дыхание. – Ну ты и монстр, – сказал я, выходя из-за дерева. – Этот кустарник все вьетнамцы обходят стороной, ранки от его игл жгутся, а ты напролом что носорог. У носорога плохое зрение, но это не его проблемы, да? – Ты кто? – прохрипел тот. Сняв с ремня флягу, американская, тоже с подлодки, я протянул её ему и пояснил: – Так, прохожий. Тот жадно стал пить, я же прислушался к шуму леса, пробормотав: – Ты, я смотрю, тут не один. Гонит кто? – Партизаны. – Севера или Юга? – А ты в них разбираешься? – Да, согласен. Тут хрен поймёшь. Стреляют – значит с Юга, не стреляют – вроде как свои. – Вроде как? – У меня тут с северянами возникли непреодолимые противоречия, так что я теперь чистый нейтрал. Ни за кого. Идём, а не то твои преследователи появятся. Кстати, ты в курсе, что тут уже территории Севера? Так что можешь дойти до любого поста на дорогах и опознаться, дальше тебя к своим отправят. – Теперь знаю. Я протянул руку и помог тому подняться. Заодно пустую фляжку забрал. Вода там чистая была, из проверенного источника. Мы направились обратно по моим следам к велосипеду. Я показывал майору, как нужно идти. Я знал этого лётчика, но дружен с ним не был, в разных частях служили. Преследователи встали у кустарника, пока остановились, мы же, дойдя до моего транспортного средства, обошли их и направились дальше. Летун начал чесаться, яд с кустарника действовал, так что пришлось тому полежать в воде ручья, пока раны не очистятся. Старое средство. С того ручьем текло, но мы отправились дальше. Кобуру я не носил, хотя летун имел оружие, нёс ремень на плече после помывки, у меня он за пояс заткнут был. В случае нужды я сброшу оружие и стану мирным крестьянином. А вот летчику это не поможет. Мы шагали, тому быстро надоело молчание, и майор спросил: