Рефлексы, чего уж там…не часто я сиживал в машине, которая выдерживает попадания из ручного пулемета. А то, что это был ручной пулемет — никакого сомнения. Уж очень точно и крепко долбают. А может — и не один пулемет. Дорога отвратительная, вся в таких рытвинах, будто ее бомбила эскадрилья штурмовиков. Мерс несся по рытвинам едва покачиваясь на особо злостных ямах, иногда с грохотом цепляя днищем выпучившийся асфальтовый горбик. Смешно, да — живут здесь власть имущие, богатеи, а дорога — будто к свалке мусора! Впрочем — как и все дороги по области. Куда испаряются деньги на ремонт дорог надо спросить у Делавяна, которому по какому-то волшебству уходят все деньги, спущенные правительством на ремонт дорог. Вместо настоящего ремонт Делавян и его подельники производят так называемый «ямочный» ремонт. То есть — едет грузовик с асфальтом, впереди идет рабочий с лопатой. Видит ямку. Сыплет в нее почти остывший асфальт, утрамбовывает ногой. Все, ремонт закончен. А сколько потрачено асфальта, сколько списано щебенки на на ямочный ремонт — знает только бухгалтер Делавяна. Хороший бизнес, точно! Вот только быстрее чем полсотни километров в час я теперь ехать не мог. Асфальт после ямочного ремонта повываливался, ямы углубились и стали еще опаснее. Машину-то не жалко, мне что, ездить на этом мерсе? А вот остаться сейчас совсем без «колес» — это абсолютно реально. Какой бы ни был мерс бронированный со всех сторон, но если у него отвалятся колеса… Когда в машину снова ударили «кувалды», я уже почти выбрался с боковой дороги на основную трассу, ведущую в город. Мерс загудел как колокол после ударов, я глянул в уцелевшее правое зеркало заднего вида и увидел там две машины — первая, это черный «гелик», то бишь «гелендваген», вторая — «кукурузер», тот самый лендкрузер-150, обвешанный «люстрами» и поднятый на внедорожных «катках». С такими колесами пофиг ямы и кочки, а дури «кукурузера» хватит, чтобы разогнать его под двести километров в час. Впрочем — вряд ли они так его разгонят — на внедорожных «лаптях» не очень-то погоняешь. А вот по бездорожью — тут крузак уже король! Тяжелый удар потряс, заставил «мерина» вильнуть, и я едва успел поймать машину на дороге. До выезда на трассу оставалось метров пятьсот, не больше, но эти пятьсот метров нужно было еще прожить. Увидев, что стрельба для меня как летний дождик, преследователи решили просто столкнуть меня с дороги, чтобы потом спокойно выколупать из бронескорлупы. По их расчетам трехтонный «кукурузер» должен был спихнуть «мой» мерс с дороги, как ребенок консервную банку — пнул, и полетела! Но вот только онизабыли, что бронеавтомобиль весит вдвое больше, чем обычная машина. И потому у них ничего не вышло. А вот у меня — получилось! Я резко тормознул — так, что изтормозных дисков повалили дым. Чего-чего, но даже небронированный мерс не любит резких «мертвых» торможений. Не положено тяжеленному лимузину останавливаться так, как спорткару. Не его это дело! Горят колодки. Кукурузер, не ожидавший такого маневра, проскочил мимо, вскользь проехавшись вдоль заднего крыла моего мерса. А когда он оказался впереди, я нажал на педаль газа, опустив ее до самого пола. Люблю эти жидкостные автоматические коробки передач. Они слегка тормозные в сравнении с механикой, зато никаких тебе дерганий за «кочергу». Просто жми на газ, и поезжай! Коробка «думает» примерно секунду, раскручивая движок на максимальные обороты и переходя на пониженную передачу, а потом выстреливает многотонную машину так, будто в зад ее пнул сапог великана. Двигатель этого мерса скорее всего был форсирован, что и понятно — попробуй-ка, потаскай такую тяжесть! А может он от природы был настолько мощным — все-таки двенадцать цилиндров. Но это и не важно. Главное — он устремился вперед и догнал крузака за секунду, не больше, и ударил того в правую заднюю арку! Вес «ударника», плюс то обстоятельство, что центр тяжести лендкрузера находился слишком высоко, чтобы безболезненно баловаться подобными развлечениями — все это привело к тому, что крузак вильнул, слетел с дороги, и великолепно закувыркался, сделав не меньше чем пару оборотов через крышу. Одним меньше! Ну что же, а с «геликом» я расправлюсь на трассе. На трассу выскочил через минуту, едва не протаранив желто-поносного цвета москвиченка с рассадой и мотыгами на старом ржавом багажнике. «Москвич» что-то возмущенно пробибикал мне вслед хриплым, дребезжащим сигналом, но я не обратил на это никакого внимания. Поезжай, дедулька, и радуйся жизни! У тебя рассада, любимая жена, с которой ты идешь по жизни, внуки и крохотная пенсия. И ты никого не убиваешь, и не будешь убитым. Надеюсь. А вот мне надо оторваться от этих поганцев, и единственный способ это сделать — разогнать мою коляску до космических скоростей. На бездорожье гелик мою машину превосходит, а вот на трассе…тут уже посмотрим. На высокой скорости гелик начинает мотать, как пьяницу после поллитры, а вот «мой» мерс плевал на все и всех — вжимается в дорогу и прет, вспарывая воздух своим скошенным носом. Настоящий король дорог! Двести пятьдесят километров в час — ограничение только электроникой! Вот только одна закавыка — особо-то и не погоняешь. Попутные машины мешают. А когда въедешь в город — тут вообще не имеет значения ни мощность, ни модель автомобиля. Ну…почти не имеет. Пролетать на красный свет конечно же можно, но до поры, до времени. Это только в кино главный герой безболезненно пролетает все светофоры, не снося добропорядочных граждан. На деле — уже были бы трупы и куча-мала из машин. Снимаю ногу с газа, «мерин» медленно начинает тормозить. Смотрю в уцелевшее боковое зеркало (в салонное ни черта не видать — все стекло в белых кружочках попаданий), вижу, как приближается этот черный жук. Окна открыты, в них видно головы и торчат стволы автоматов. Шустрые парни! Только вот и в самом деле не пойму — на кой черт им это надо? Работодателя нет, кто платить будет за риск, и просто за работу? Зачем меня преследовать? Нарываться? Или это что-то личное? А что…вполне может быть. Я же ведь не только банкира положил, я еще и охранников поубивал, телохранителей. А у них точно были какие-нибудь приятели среди сослуживцев. В общем — хотят они меня заполучить, аж зубы у них ломит! И надо что-то придумать, пока в город не въехал. Снова заработали молотобойцы. Мерс загудел, как колокол, а рядом и впереди него из мостовой вдруг начали выскакивать искры. Пули выбивали их из камешков, впечатанных в асфальтовое покрытие. Забавное зрелище — если наблюдать со стороны. А когда сидишь в броневике, поливаемом огненным дождем, невольно закрадывается мыслишка: «А что если стекло все-таки не выдержит? Или боковая броня сделана некачественно, и пуля пролетит между стыками?» Гелендваген тащился метрах в пятидесяти — я снижал скорость, и он снижал. И не переставали стрелять. Я даже неприятно удивился — да сколько же патронов у этих бесов?! Ну как киношные автоматы, у которых патроны не заканчиваются никогда!. Я остановился, и гелендваген встал. На дороге пустынно — ни одной машины. И слава богу — не хочу лишних жертв. Пуля, она не разбирает — куда лететь, кого убивать. Мерс штука очень поворотливая — глядя на него, и не подумаешь, что такая махина может развернуться практически на месте. У него даже колеса слегка ложатся на бок — что благотворно влияет не только на устойчивость в поворотах, но и вообще на поворотливость аппарата. Машину даже не занесло — только пыль, да черный дым из-под задних колес. Да визг нещадно сжигаемой резины. Они вначале не поняли, что именно я хочу сделать. Продолжали палить, засыпая мостовую россыпями латунных цилиндриков, и только когда я был уже в метрах двадцати от них — гелик дернулся назад и попытался уйти от удара. Но было поздно. Я догнал его, и мой мерин всей своей бронированной тушей ударил противника в правую переднюю колесную арку. Броня есть броня. Впереди под пластиковой оболочкой — что-то похожее на стальной рельс. Днище усилено стальной плитой, выдерживающей взрыв тротиловой шашки. Капот можно поднять только с помощью электромотора, накачивающего жидкость в толстенные гидроцилиндры — здесь тоже стальная и кевларовая оболочка. Глупо было бы уцелеть в салоне машины, которая не может двигаться после того, как ей прострелили движок. Двигательный отсек украплен неимоверно. К моменту удара мерс набрал около сотни километров в час. Эта скорость, помноженная на массу машины…вряд ли кто-то из обитателей гелендвагена остался в сознании. А может быть и в живых. Я выбил их машину с дороги, как шар-биток своего коллегу на биллиардном столе. «Гелика» подбросило в воздух, он перевернулся вверх колесами, и всей своей тяжестью приземлился на крышу, приплюснувшись до самых дверей. Вряд ли кто-то остался в живых. Они ведь не пристегивались, в отличие от меня. Я бы тоже вылетел в кювет, но мой мерс погасил скорость в момент удара, и я сумел удержать его на самом краю дороги. Но долго стоять здесь не мог. Скорее отсюда — скорее! Могут появиться и другие преследователи, а еще — гаишники, любопытные автомобилисты — да мало ли еще кто появится! Вон, уже две машины показались из-за подъема, сейчас подъедут и срисуют меня на месте ДТП. Мне этого не нужно. Мерс откликнулся на движение педали газа, и легко, будто только что не выбрасывал в кювет трехтонный джип — подался назад. Ручку коробки снова в положение «драйв», и мерседес несется по трассе, как разъяренный носорог, слегка побитый в драке со своим сородичем. Да, слегка — пусть теперь и лобовое стекло в белых пятнах, пусть кузов больше похож на дуршлаг — но он едет, и отлично едет! Слава немецким гениям автомобилестроения! Но для себя все равно куплю «кукурузера». Больше он мне нравится, ей-ей… Заметил — на меня, вернее на мою машину показывают пальцами прохожие, и не только прохожие, но и встречные водители автомашин. Видать эпичное зрелище — этот самый избитый пулями мерс. Плохо. Это очень плохо. Не доеду я до оставленного в джипе Юры. Первый же патруль ГАИ остановит. Подозрительный тип, ага… Пришлось бросить машину у домов на въезде в город. Загнал в переулок, схватил дипломат, который при ударе улетел под переднее сиденье и там застрял (как не раскрылся — не знаю, просто чудом), открыл дверь, и выскочил наружу. Чтобы тут же присвистнуть от удивления. Нет, даже не удивления — я ОХРЕНЕЛ! Как ЭТО еще и ехало?! Кузов был просто изорван в клочья! Так, что казалось — он был сделан из тонкого пластилинового проката, а некто взял острые грабил и прошелся вдоль всех бортов, разрывая, раскапывая, уничтожая кузов до самой брони! Колесам тоже досталось — резина свисала клочьями, и ехал я только благодаря специальным вкладышам в эти покрышки. Да и сами покрышки были не простыми, армированными то ли стальной, то ли кевларовой сеткой. Их крепко побило, но в общем и целом покрышки сохранили свою форму. И я на них ехал! Еще раз — мое уважение фирме, которая создала из простого мерса этот танк. Если бы не он — мне скорее всего пришел бы конец. Безумная операция. Типичная самурайская тупая операция, которая должна была закончиться моей смертью! Но так как я идиот, душевнобольной, то как и положено закону Кармы — судьба мне благоволит. «Блаженны нищие духом. Их царствие небесное». Нет, в царство небесное я пока не собираюсь, но был очень и очень к этому близок. Дурак. Никто не видел, как я выбираюсь из кучи железа, ранее бывшей мерседесом. Никто не обратил внимания на то, как некий тип в костюме с дипломатом в руке, шагает по улице по направлению к трамвайной остановке. Кому какое дело, куда шагает этот человек? Идет себе, да идет. И пусть спокойненько идет дальше. Я проехал на трамвае пять остановок, выйдя из нещадно громыхающего и воняющего блевотиной вагона возле небольшоготоргового центра. Здесь обязательно должны обитать таксисты, обсиживающие любое проходное место, как мухи кучу дерьма. Через десять минут после того, как покинул гостеприимный и вонький электротранспорт, я уже сидел в белой семерке, рядом с мужиком лет пятидесяти, судя по физиономии и умению «заряжать» цену — старым, тертым жизнью таксером. Торговаться с таксистом не стал — сразу отдал требуемую сумму и расслабился, положив на колени порядком побитый дипломат. В салоне пахло приторной «вонючкой», как водители в просторечии называют ароматизатор, призванный заглушить запах древнего, пережившего пяток хозяев автомобиля, магнитола пела что-то позитивное из старых советских песен, и я меня наконец-то стало отпускать. Я даже чуть не задремал, убаюканный мягким ходом продукта советского автопрома, и только когда «семерка» резко тормознула, так, что я едва не врезался головой в спинку переднего сиденья (я сел сзади), очнулся, и снова перешел в боевой режим — «на щелчке». — Сука! Чего ты творишь, тварь! — выругался таксист, и тут же в поле зрения оказались трое мордоворотов в тренировочных штанах и олимпийках — типичные то ли борцы, то ли качки — молодые парни лет по двадцать, коротко стриженые, не изувеченные следами интеллекта на одухотворенных лицах. Я невольно вспомнил, как однажды при Янеке сказал, что где-то видел лицо некого парня, вот только никак не могу вспомнить, где именно. И тот сказал, что скорее всего я видел его на банке свиной тушенки. И мы тогда хохотали всей нашей командой… Ах, ребята, ребята…все как-то плохо вышло…очень плохо! Не того я хотел! Зря я вас втянул в это дело, зря… Парни сходу начали пинать машину, в которой я сидел. Один методично уничтожал фары и противотуманки, пиная их своей слоноподобной ногой, второй решил помочь таксисту обновить лако-красочное покрытие автомобиля, заодно придав машине вид пластилиновой поделки. Он пинал автомобиль в бока, обходя ее по кругу и ничуть не интересуясь тем обстоятельством, что в «тачиле» сидит какой-то там пассажир. Третий решил «порихтовать» самого водилу, и это было совсем нехорошо. Мужичонка явно весил раза в два меньше своего «рихтовщика», а еще он был в два раза старше этого гоблина, можно сказать — в отцы ему годился. И так долбить этого мужика мог только самый настоящий отмороженный отморозок. Я даже удивился — мы вообще-то выбили всех, кто мог вести себя подобным образом. Когда я держал город, такая шелупонь не осмеливалась беспредельничать, зная, что легко может получить ответку. Если я узнавал, что некто повел себя таким макаром, то или посылал «группу разбора» наказать негодяя, или разбирался с ним сам. Тихо, и без пыли. Надо отдать должное таксисту, он не пал на колени, не умолял его не трогать — получая удары в залитое кровью лицо, он только рычал, матерился и пытался врезать по свинячьему рылу своего обидчика. И пару раз хорошенько тому засветил — у «свинорыла» из левой ноздри потекла кровь. А дальше все стало еще хуже — к первому «свинорылу» присоединись еще двое, и начали буквально убивать несчастного, посмевшего сопротивляться этим уродам. Кстати, номера на джипе были московскими — это я уже потом заметил. Похоже, что залетные, «гости города». И кстати — возможно, что визит этих скотов связан именно с тем, что я покинул свой пост «смотрящего», который присвоил себе два года назад не спросясь никого и ничего. Хотя…может я уже занимаюсь конспирологией? Почему бы одному, двум, пяти ублюдкам не приехать в мой город отдохнуть и развлечься? Как сейчас, к примеру. На въезде в город ведь нет таблички: «Въезд ублюдошным отморозкам запрещен!» Я толкнул дверь и вышел на улицу. На меня никто из пыхтящих придурков не обратил внимания — они занимались своим делом сладострастно и самозабвенно — любимое дело, ему надо посвящать всего себя! — Эй! Хватит! Отвалили от него! Пыхтение прекратилось. Свинолюди обернулись, и с невыразимым удивлением посмотрели на меня, так, будто я с казал что-то такое непотребное, о чем они только слышали в рассказах свидетелей, но сами эдакое услышать и не мечтали. — Ты чо, лошара?! Ты берега попутал? — Что он вам сделал? Вообще-то он вам в отцы годится — сказал я, укоризненно мотая головой — Разве можно так с человеком? А если бы вашего отца так? — А нехера тошнить по левому ряду! — хрюкнул один из свинолюдей, но второй его прервал: — Да ты чего перед этим лошком распинаешься?! Эй, лошок, ты на кого батон крошишь, пидор? Давно на меня на наваливалось ЭТО.Было, да, и не раз, но я сдерживался, контролировал себя. Но сегодня был тяжелый день. Очень тяжелый день! Я устал. Я голоден. И тут… Нна! Короткий, сильный, умелый удар в печень. Почти такой, каким я убил отморозка в СИЗО. Почти — потому что этого я убивал. Этого — я хотел убить. И убил, точно знаю. Пусть даже он пока еще жив. Второй упал с раздробленной вхлам челюстью. Долго не сможет поесть твердого, гарантирую. И мягкого — тоже. Только жидкое. Через трубочку. Но этот будет жить. Может быть. Третий полез за стволом, и почти его достал. Но и я достал. В челюсть достал, как и второго. Вот только с добавлением — уцепился за пояс отморозка, рванул, штаны сползли до колен. Клочком ткани цепляю ствол, выпавший из руки мерзавца, и…интересно, как воспримет братва факт нахождения их «коллеги» в таком интересном положении? Пистолет в заднице — это повод, чтобы сделать его не рукопожатым? Не чужой пистолет, его собственный! (Мой пистолет, куда хочу, туда суну?) Оглянулся по сторонам — интересно, куда деваются люди, когда кого-то начинают убивать? Боятся стать свидетелями? Мол, затаскают? Или боятся мести бандитов? Вообще-то я не удивлен — так бывает всегда. Раньше хоть какая-то бабулька могла крикнуть: «Ироды, что вы делаете?!» А сейчас уже и не кричит — ведь могут и заткнуть. Навсегда. Никогда похоже не закончится этот беспредел! Никогда! И всегда будет работа у таких, как я. Потому что нет закона, нет Правды, а есть только право сильного, и деньги. И вот они все и решают. Чистить! Только чистить этот мир! А пока почистим карманы ублюдков. Не сказал бы, чтобы много, но…вполне ничего. На троих — пять тысяч баксов, плюс на такую же сумму в рублях. Сунул в карман, пошел к таксисту, который пошатываясь стоял возле капота своей безнадежно убитой машины и смотрел на разбитое лобовое стекло налитыми кровью и залитыми слезами глазами. — Как теперь жить? На чем работать? Вхлам раздолбали! — таксист выдохнул, и с ненавистью посмотрел на тела поверженных бандитов — Мрази! Добью, твари! Сейчас добью! — На, возьми… — я протянул ему пачку долларов — Здесь примерно пять тысяч. И вот еще (сунул пачку рублей). Хватит и на девятку. Только вот что, мужик…ты меня не видел и не помнишь, как я выгляжу. Договорились? И вообще лучше свали отсюда, и заяви, что машину угнали. Или как хочешь. Ментам скажешь, что ограбил бандюков такой толстый, черный и страшный. Грузин, наверное! Или чукча. Шутка! Я криво ухмыльнулся, и не дожидаясь ответа, пошел к джипу, предварительно вынув из салона «семерки» свой дипломат. «Гелендваген» тихо урчал мотором, я запрыгнул на водительское сиденье, бросил дипломат рядом, перевел рукоять коробки передач в положение «драйв» и через минуту уже катил по мостовой, не глядя по сторонам и надеясь отъехать как можно дальше от места происшествия. Сейчас повылезет куча свидетелей — как всегда, когда завершилось, и прежде чем объявят машину в розыск надо отъехать подальше, загнать «гелик» в укромнее место и там бросить. А потом снова добираться на перекладных. Не везет мне сегодня на машины — все чужие, и все нужно бросать. Проехал мимо милицейского поста — и снова гаишники проводили меня индифферентным взглядом, выискивая в проезжающих мимо машинах потенциальную жертву. Кстати — ни один из водителей не остановился и не вмешался — и когда мордовороты били таксиста, и когда я мочил этих ублюдков. Даже похоже, что сворачивали в соседнюю улицу, завидев, что происходит на дороге. Девяностые годы крепко научили народ правильному для этого времени поведению. Времени зверей. Машину бросил возле забора новостройки, загнав ее за трансформаторную будку. Прежде чем уйти — обыскал, и был вознагражден приятным сюрпризом: на заднем сиденье лежала коробка из-под обуви, полная пачек долларов. По прикидкам — не менее двухсот тысяч. Мне вдруг стало смешно — мои преступления стали приносить прибыль! Раньше я убивал ради идеи, не получая ни гроша, и наоборот, тратя на это святое дело очень даже приличные деньги, теперь, когда я вдруг стал убивать только для себя, без подсказки от Сазонова — к моим рукам начали прилипать деньги. Неожиданно, случайно, но ведь прилипли! Хмм…вдруг задумался — как выкрутится таксист? Сдаст меня, или нет? Скорее всего — сдаст. А кто я ему? Пассажир, да и только. Ну да — вступился за него. Да, отдал все деньги, что нашел при бандитах. Ну и что дальше? Да ничего. Он обязательно сдаст — только ради того, чтобы выжить. От машины, конечно, он никуда не уйдет. Будет дожидаться ментов. Приедут менты, станут допрашивать, и все, что сможет сделать таксер, это описать мою внешность и все, что произошло на месте происшествия. Само собой, кроме того, что он получил от меня деньги, вытащенные у трех отморозков. Само собой, во избежание неприятностей писать заявление он не будет. Об избиении заявление. А вот эти три отморозка напишут — я же у них машину угнал! Про доллары, само собой, ничего не скажут. Когда машину найдут и обнаружится, что денег в «тачке» нет — соратники пойдут по цепочке, проверяя каждый узел, на котором могло исчезнуть бабло. И начнут они с таксиста. Если таксер не дурак, деньги он заныкает и не тронет, пока все не успокоится. И если мужик крепкий, то не поддастся на нажим соратников бандюков. И они от него в конце концов отвяжутся. А меня все равно кто-то видел, и внешность обязательно опишут и ментам, и бандитам. Да и наплевать. Машину я поймал быстро, стоило только лишь поднять руку. Вообще, у меня такое ощущение, что половина страны сейчас работает в такси, а вторая половину вызывает первую. Народ вхлам обнищал, и теперь автомашины, оставшиеся еще с советского время, стали не роскошью, а по-настоящему средством передвижения. И средствами производства. Водителя я даже не запомнил. Мужчина неопределенного возраста, неопределенной профессии, неопределенной политической и сексуальной ориентации. Придаток машины. Молчал. Вез куда надо и как надо — не слишком быстро и не слишком медленно. И привез — за что ему большое, прямо-таки огромное спасибо. Что-то не везло мне сегодня с такси, и вообще автомобилями. Хотя…как рассудить! Я ведь жив и здоров. Юра сидел в джипе, и даже не спал. А когда увидел меня — разблокировал двери, и только лишь я сел на водительское сиденье, сразу с придыханием, срывающимся голосом спросил: — Ну и как? Видел их? Ты где был столько времени?! Я уж думал, что все, пропало дело! Захватили тебя, и…все! Ждал, что сейчас и за мной придут. — Слушай, Юрок… — я задумался, глядя в окно на то, как пятеро воробьев яростно таскают по тротуару огрызок пирожка — Слушай…вот эти самые счета, это как так? Хмм…ты знаешь адреса банков, где держат эти деньги? И что, точно можно прийти, и получить деньги по этим счетам? Они что, на предъявителя? Любого?