Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 3 из 37 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Опером начинали? – поинтересовался Павел. – Так я и сейчас опер, – признался Гончаров, – люблю свое дело. Когда меня ранили в первый раз… Ну как ранили: пуля попала в бронежилет, только ребро сломано было. Мне дали несколько дней отлежаться; маме я сказал, что на лестнице оступился и упал. Она поверила. Мамы всегда верят. Простите. Дал знать о себе мобильный. Вызывала Инна, о которой он недавно вспомнил. Павел сбросил вызов, но она позвонила снова. Пришлось отвечать. – Паша! Пашенька! – услышал он ее стон. – Как такое могло случиться? Ужас какой-то! За что? Мне дежурный по городу сообщил о твоем горе, и я сразу к тебе рванула, чтобы поддержать… – Не надо, – попросил Павел. Но Снежко не слушала. – Я уже еду, – выдохнула она, – я тебя не оставлю одного в такую минуту. Очень скоро она приехала, но не одна: сначала во внутренний дворик, куда даже жильцы дома не ставили свои автомобили, въехал розовый родстер «БМВ», а за ним серый микроавтобус с бортовой надписью «Пресс-служба ГУВД». «бээмвэшка» посигналила, призывая собравшихся во дворе жильцов расступиться. Гончаров выглянул в окно и вздохнул. Потом посмотрел на Павла. – Я не могу ее не пустить, – произнес он, – а то на всех заседаниях меня склонять будут, что препятствую профессиональной деятельности журналистов в погонах. Еще и выговор влепят, а у меня еще предыдущий не снят. Вы уж сами как-то так с ней… Ипатьев вышел из квартиры и начал быстро спускаться. Не успел выйти во двор, как в парадную заскочила Снежко, а за ней оператор с камерой на плече. Камера была включена. – Пашенька, – простонала Инна и бросилась к нему, пытаясь обнять, – я сама чуть не умерла, когда узнала… – Что за цирк! – возмутился Ипатьев, уворачиваясь от ее объятий. – Инна Петровна! Товарищ полковник полиции, в данный момент проводятся все необходимые оперативно-следственные мероприятия. Начальник районного убойного отдела майор Гончаров – опытный специалист, и не надо ему мешать… Снежко обернулась к оператору и сделала жест, означающий, что можно заканчивать съемку. Потом все же обняла Павла и сказала тихо, без стонов и вздохов: – Я помню, как ты привел меня сюда после первого курса… Твои мама с бабулей были на даче… Ты помнишь? – Я все помню, но… Ипатьев не успел договорить, потому что открылась дверь и вошел мужчина пятидесяти с небольшим лет, увидев которого, Инна отстранилась от бывшего сокурсника, отступила на шаг и поправила прическу. – Здравствуйте, Иван Васильевич, – сказала она. Мужчина кивнул в ответ и протянул руку Павлу. – Мои соболезнования, – сказал он, – я приехал лично сказать, что беру это дело под особый контроль и постараюсь, чтобы расследование было доведено до логического конца и все причастные к этому преступлению понесли заслуженное наказание. Мы с вами знакомы уже давно, с той поры, когда я был еще старшим следователем, и вы знаете, что я не даю пустых обещаний. Нет такого преступления, которое не может быть раскрыто. Мы постараемся. Сотрудники Следственного комитета, которые будут заниматься расследованием, прибыли вместе со мной… – Там уже районный убойный работает, – предупредила Снежко, – майор Гончаров. – Хорошо, – кивнул начальник Городского Следственного комитета, – объединим наши усилия, и это поможет расследованию. – Спасибо, – кивнул Ипатьев. Иван Васильевич попрощался и вышел. – Ты камеру включил? – обратилась Снежко к оператору. – Так я и не отключался, – ответил молодой человек. – Это хорошо. Потом смонтируем, покажем начальника ГУВД, который выразит свои соболезнования и скажет, что был на месте преступления и берет расследование под свой личный контроль. А то получается, что Следственный комитет первым подсуетился… – Убирайтесь, – попросил Павел. Инна снова обняла его и чмокнула в щеку. – Держись, Паша! – шепнула она и еще тише выдохнула: – Мне приехать к тебе сегодня? – Валите отсюда! – едва не закричал Павел. Он вернулся в квартиру, снова вышел на кухню, достал из холодильника торт и направился к соседям. Дверь открыла старенькая соседка: он даже не знал, сколько ей лет: понятно, что она младше бабушки, но старше мамы. Протянул ей коробку и, когда увидел, что она хочет отказаться, объяснил, что его ждали дома, хотели, вероятно, отметить возобновление его работы на телевидении. Соседка осторожно взяла коробку. Передала ее подошедшему перепуганному старику-мужу, потом подхватила Пашу под локоть и затащила его в квартиру. – Как обидно, как обидно! – начала причитать она. – Я полдня смотрю в окно, как будто жду кого-то. А тут ничего не видела, как дура. Никого не видела! Ничего не слышала. Она посмотрела на застывшего старика и махнула рукой, требуя, чтобы он удалился. – И Вася ничего не слышал. Да и что он может слышать: глухой совсем, и аппарат, как назло, сломался. А бабушка твоя, когда из дома уходила, всегда просила с твоей мамой посидеть. Валечка тогда совсем маленькая была, и я ей песенки пела про веселый ветер, про чибиса… Я же тогда пионеркой была.
И соседка заплакала. С приближением сумерек полицейские и опера Следкома уехали, тела мамы и бабушки увезли еще раньше. Последним из квартиры вышел майор Гончаров. Павел проводил его до выхода со двора. Расстались под низкой арочкой, в которую не всякий грузовичок мог проехать. – Самое тяжкое в нашей работе, – признался майор, – когда вот так расправляются с беззащитными стариками или детьми. А потом суд дает убийце двадцать лет или того меньше… Живыми оставляет тех, кому нет места на земле. Так что самому надо найти этих тварей… – Он заглянул в глаза Ипатьева и пообещал: – Даю слово, что если мне придется их брать, то живыми их не оставлю. Павел кивнул, пожал руку, поплелся к своему парадному, а из всех других выходили люди и шли следом, молча догоняя его, чтобы окружить и утешить. Оставшись один, Павел пытался лечь, но уснуть не получалось, он закрывал глаза и пытался думать о чем-то другом, но и этот номер не проходил. Дважды звонили со студии и просили разрешения приехать поддержать, но он отказался. Потом включил телевизор и сразу увидел печальную Инну. – С Павлом мы друзья со студенческой скамьи, – рассказывала она, – учились на одном курсе. Я много раз бывала у него дома… то есть у них дома. Была прекрасно знакома и с мамой, и с бабушкой… Бабушка – большой души человек… Блокадница. У нее была привычка, которая свойственна всем, пережившим то страшное время. Заканчивая обед или ужин, собираясь покинуть стол, она смахивала со столешницы крошки хлеба в подставленную ладошку, а потом отправляла их в рот, чтобы не пропадали зря. – Инна всхлипнула, быстро отвернулась и произнесла уже изменившимся голосом: – А теперь ее нет… Он выключил телевизор, взял телефон и набрал номер Снежко. – Приезжай: тошно мне одному. Глава третья Утром было еще хуже. И от того несчастья, что случилось накануне, и от той глупости, что он совершил ночью, и оттого, что за окном была серая хмарь. Павел забрался под душ, желая там укрыться от Снежко, но она пришла и села на край ванны. Да ладно бы сидела молча, но ее несло. – Столько времени потеряли! – разглагольствовала она. – И чего тебя угораздило тогда жениться. Нашел себе какую-то филологиню, а зачем? Ведь с самого начала было ясно, что у нее это несерьезно. Ты же был никто, а ее родители – в смысле ее папа – владелец строительной корпорации. К хорошей жизни тебя потянуло? Ведь у нас все было нормально. – Ничего у нас не было нормального, – не выдержал Ипатьев, – пару раз переспали, и только. И здесь ты была раза три всего, и бабушку мою видела лишь однажды. – И одного раза достаточно, – попыталась возразить Инна, – я, например… – Ты-то при чем тут? – ответил Павел, смывая пену с головы. – Будущий тесть застукал меня в постели со своей дочерью. Хотел тут же убить, но Светка не дала. Стала кричать, что я ее жених. А я вроде не возражал. Во-первых, она симпатичная, а во-вторых, оказалась богатой, то есть понравилась мне со всех сторон. Да и все у нас было нормально, пока меня с телевидения не поперли, пока я пить не начал и пока я не признался жене, что изменил ей. – Это когда ты у меня остался? – С тобой я изменил самому себе, потому что не помню, как это случилось. Может, и не было ничего, а ты наврала утром. Кстати, откуда у тебя «БМВ» «Z-4»? Он ведь миллионов пять стоит, даже подержанный. – Мне он в миллион обошелся. Это конфискат, который распродают на закрытых аукционах. – Скинь мне всю информацию, – попросил Ипатьев, – я сделаю об этих аукционах отдельную передачу, расскажу, как сотрудники ГУВД приобретают дорогие вещи с гигантскими скидками. Инна молчала долго, словно дожидаясь, когда он вылезет из ванны, наблюдала, как он вытирается полотенцем. А потом спросила: – Ты помнишь, что ночью сделал мне предложение? Наверняка все рассчитал: мол, выгодная партия. Симпатичная, четырнадцать лет в органах, а уже полковник… – Начальник районного убойного Гончаров, что про него можешь сказать? – Хороший мент. Может быть, даже очень хороший. У него самая высокая раскрываемость в городе. А может, и в стране. Его в городское управление несколько раз пытались вытащить, хотели замом Жаворонкова – это начальник местного РУВД – сделать, но управление кадров не пропускает. – При чем тут кадры? – не понял Ипатьев. – Все упирается в одного человека. Ты знаешь, кто это. Снежко молча кивнула. – Но если у него все хорошо по раскрываемости, то почему его маринуют? – продолжил Павел. – Да потому что он очень часто в перестрелки встревает. Лет пятнадцать назад, я еще не пришла работать, он банду вымогателей вычислил. Их всей страной искали… Бандиты похищали предпринимателей, пытали и мучали… Даже детей не жалели. Твой Гончаров сел им на хвост и со своими дружками перестрелял всех до единого при задержании. Якобы они оказали сопротивление. – А на самом деле? – Ну и что! Преступники оказали сопротивление – так что, всех убивать за это? Генерал Корнеев был уверен, что у бандитов в нашем городе был общак банды заныкан. Несколько миллионов евро! А после того как твой Гончаров ликвидировал всех участников банды, денежки пропали[3]. А вообще, если ты надеешься, что твоим делом будет заниматься Гончаров, то не мечтай. Сам слышал, что сказал генерал юстиции Евдокимов: Следственный комитет забирает дело. Гончаров не при делах, и вообще – он до пенсии останется майором. И поделом! И вообще… Бывшая сокурсница вздохнула, очевидно собираясь сообщить нечто очень важное. Но тут раздался громкий звонок в дверь.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!