– Ясно, я еще та тусовщица. Он долго молчал и глядел на меня так, словно я сказала ужасно странную вещь. – Что такое? Он покачал головой. – Просто… вы улыбаетесь. – И это что… странно? Он заглянул мне в глаза. – Вы никогда не улыбаетесь. Я потерла то место на голове, которое пострадало сильнее всего. Оно до сих пор было болезненным, но уже не так, как в больнице. – Ого, – сказала я. – Кажется, я была жалкой и несчастной. Он напряженно улыбнулся. – Я бы так не сказал. – Судя по вашим словам, очень жалкой. – Нет, нет, пожалуйста, не преувеличивайте, – убежденно заявил он. – Тогда что? Я просто была замкнутой? – Нет, Каролина, если вам интересно услышать мое скромное мнение… – Да, да, пожалуйста. Мне интересно все, что вы можете мне сказать. Он нахмурился. – По-моему, вы просто очень… печальная. – Почему? – Я наклонилась ближе к нему, словно этот незнакомец держал в руке ключ, отпирающий мои воспоминания, – но, увы, ключа у него не было. – Простите. – Он пожал плечами. – Мне жаль, что я больше ничем не могу вам помочь. – Он встал, услышав, как его позвали из кухни. – Постойте, – попросила я. – Вы можете сказать мне что-нибудь еще? Как я могла стать такой печальной, жалкой, угрюмой? – Я снова поглядела на Марго и с сожалением покачала головой. – Вероятно, я обругала ее когда-то. Он поправил свой фартук. – Работая в ресторане, много узнаешь о людях. Ты видишь все, от красоты до безобразия, и со всеми промежуточными оттенками. С годами я твердо понял одну вещь – что обиженные люди сами обижают других людей. – Обиженные люди обижают других людей, – повторила я. – Ого. – Может, вы не знаете причину, Каролина, но вы обижаете. Я жадно ловила каждое его слово, но он замолчал. – Простите, я должен вернуться на кухню. Но завтра для вас будут готовы яйцо пашот и шпинат. Возможно, я обиженная особа, но я решила, что не стану обижать других. Больше не стану. И мне пора есть вкусные блюда. – Спасибо, но завтра я, пожалуй, съем вместо этого киш. – Превосходная идея, – одобрил он. Улицы Парижа казались мне лабиринтом. Запрокинув голову, я глядела на дома, возвышавшиеся над узкими улицами; их балконы обрамляла ярко-розовая герань. Куда мне пойти, направо или налево? Трудно поверить, но я вроде прожила тут три года. Я остановилась и спросила по-французски дорогу у старушки; мои слова прозвучали изысканно и литературно. Интересно, какие еще у меня есть латентные навыки? Возможно, я умею делать шпагат или читать наоборот Клятву верности флагу[1]. Чем больше качеств я открывала в себе, тем меньше понимала что-либо. Вдалеке я заметила салон Apple, зашла в него и обратилась к продавщице с кольцом в носу и синими волосами. Я объяснила по-английски мою проблему, а она скептически посмотрела на меня. – Вам придется это стереть, – наконец ответила она по-французски. Я покачала головой. – Вы меня не поняли. У меня амнезия. Я попала в аварию и неделю пролежала в больнице. – Я подняла мой ноутбук. – Мне нужно открыть этот компьютер. Она тупо смотрела на меня, словно я только что сообщила ей, что я дочь Стива Джобса и хочу, чтобы она прислала мне по одному экземпляру всех гаджетов магазина, а счет направила отцовской фирме. – Пожалуйста, – попросила я. Она что-то сообщила по головной гарнитуре, и через минуту появился мужчина лет пятидесяти. – Мне жаль, – сказал он голосом робота, – но мы не можем ничем вам помочь, поскольку на вашем компьютере установлен защищенный пароль. – Он открыл мой ноутбук и показал на экран. – Вы не получите доступ к защищенным паролем файлам, но можете залогиниться как гостевой пользователь. Так вы сможете пользоваться девайсом. – Спасибо, – уныло пробормотала я и направилась к двери. Я долго и бесцельно бродила по улицам, пока они не стали вновь казаться мне знакомыми. Мой внутренний компас, вероятно, знал, как привести меня домой, и через некоторое время я увидела впереди «Бистро Жанти». Было уже около семи вечера, и мой желудок урчал. Я вспомнила владельца ресторана, проявившего ко мне доброту. Не покажется ли ему странным, если я вернусь и пообедаю? Я вспомнила, что он говорил про стейк, и отбросила сомнения. Когда я вошла в зал, меня встретила другая старшая официантка, темноволосая и постарше. Непонятно, знала она меня или нет. – Вы одна? – спросила она. Я кивнула. В ресторане было многолюдно, но я заметила свободное место возле бара, и она отвела меня к стойке и оставила с меню и стаканом воды. Я достала из сумочки телефон, только что заряженный в салоне Apple, и порадовалась, что на нем не установлен пароль. Открыла мою переписку, но все мои тексты, кажется, были удалены. Мои контакты тоже не представляли особого интереса – только список имен, которых я не знала. Не было «Фейсбука» с «Твиттером», где я могла бы порыться. Я открыла папку с фотографиями и обнаружила там только две картинки: одна – задний дворик дома с пальмами и бассейном. Я вспомнила картину на стене в квартире, ту, где чаша с лимонами. На следующем фото две фигуры где-то на пляже. Мужчина и маленькая девочка держатся за руки, стоя спиной к камере. Странно. Почему только эти фото и больше ничего? – Простите, – услышала я за спиной мужской голос, и кто-то хлопнул меня по плечу. – Каролина? – Да, – ответила я и, убрав телефон в сумку, повернулась к нему. – Простите, мы знакомы? – Это я, Жан-Поль. – Он был высокий, элегантный, красивый. – Пожалуй, ты тогда выпила несколько бокалов вина, но ты наверняка меня вспомнишь. – Да-да, конечно, – подыграла я – не хотела показаться невежливой. – Это место не занято? – спросил он, показав на стул рядом со мной. – Нет, нет, – ответила я. – Отлично. – Он сел. – Я рад тебя видеть. Ты получила мое письмо? Я осторожно разглядывала его лицо. Очевидно, мы знакомы. Но как? Я обвела глазами ресторан, отыскивая Виктора, в надежде, что он поможет мне понять ситуацию, но не видела его. – Нет, не получила, извини, – смущенно ответила я, глядя на сумочку. – Я звонил тебе несколько раз. – Я была… занята. – Ладно, ничего… – Он усмехнулся. – Ты выпьешь со мной? – Конечно, – ответила я, и в этот момент из кухни вышел Виктор. Его глаза немедленно встретились с моими, но он не подошел. Вместо этого он что-то отдал официантке и снова скрылся за двойными дверями. Мой компаньон подозвал бармена и заказал нам по мартини. Первый глоток оглушил меня, но вкус был приятный. Я сделала еще один глоток и еще. Через несколько минут мое тело наполнилось теплом, и я чувствовала себя слегка онемевшей. – Как тебя зовут? Скажи еще раз, – попросила я. – Жан-Поль, – засмеялся он. – Видно, в тот раз ты выпила больше, чем я думал. – Он заказал по второй порции мартини и стал рассказывать мне про лекцию, которую он читал сегодня в университете, где он профессор чего-то там. Я слушала его вполуха, но на самом деле глядела на кухню и ждала, когда из нее выйдет Виктор. Потом прибыла третья порция мартини, а также мой стейк, я с удовольствием ела каждый кусочек, а Жан-Поль рассуждал о достоинствах экзистенциального мышления в современном мире или что-то типа того. После первой порции мартини я оставила всякую надежду уследить за его великими идеями. В половине десятого я чувствовала себя легче перышка и еле заметила, что его рука опустилась вниз и трогала мою коленку. – Это было так классно, – сказал он. «Неужели?» – подумала я. Кажется, я не говорила ничего, кроме «о», «да», «нет», «классно». Если честно, я с трудом помнила его слова. Но в зале играла музыка, на него было приятно посмотреть, да и кто еще мог сидеть рядом со мной у барной стойки? – Можно я провожу тебя домой? – спросил он, наклоняясь ближе ко мне, и в это время за стойкой появился Виктор. – Ну, еще раз привет, – сказал Виктор, подливая мне воды, потом кивнул Жан-Полю. Не могу сказать, знали они друг друга или нет, но в их разговоре чувствовалась какая-то… напряженность. – Мы хотим заплатить, – сказал Жан-Поль. – Без десерта? – удивился Виктор.