Прищурившись, я бросаю на него осторожный взгляд. – Все правильно. Его дыхание успокаивается, а темные глаза светятся решимостью. Он одаривает меня теплой, пьянящей и просто восхитительной улыбкой, от которой я могла бы растаять прямо на месте. – Ну тогда тебе не стоит забывать, что я тоже холостяк. И очень даже завидный. Когда первый шок от услышанного немного отступает, я обнаруживаю, что едва могу шевелить губами, не говоря уже о том, чтобы произносить слова. Мои ладони стремительно потеют, и я вытираю их о платье, делая вид, что просто разглаживаю юбку. Во рту пересыхает, а щеки пылают от волнения. Больше всего на свете мне хочется скрыть это от Бастиана, но я понимаю, что все мои старания обречены на провал. Этот юноша чувствует мою душу. – Прошу меня извинить. – Я отворачиваюсь, прежде чем мое колотящееся сердце сдаст меня с потрохами. – Мне нужно подготовиться к сегодняшнему вечеру. Последнее, что я вижу, как Бастиан склоняет голову. В его голосе слышится насмешка, когда он кричит мне вслед: – Ты не сможешь игнорировать меня вечно, принцесса! Но именно это я и собираюсь делать. По крайней мере, пока не разберусь со своими бушующими эмоциями. Глава 5 Мои сапоги утопают в кроваво-красном песке. Мы с Касемом ведем советников к тюрьме, и лишь серебряная луна освещает наш путь. К месту встречи явились только двое: лорд Гаррисон и лорд Фриборн. Думаю, остальные просто наслушались нелепых слухов о моей магии, и страх оказался сильнее любопытства. Еще будучи маленькой девочкой, я посещала тюрьму вместе с отцом. Раз в год мы спускались в темные подвалы с одной-единственной целью: избавиться от самых опасных преступников Визидии с помощью нашей магии. Тогда я искренне верила, что защищаю свое королевство. Магия души, с помощью которой мы казнили заключенных, была порочной и жестокой, но до прошлого лета я никогда об этом не задумывалась. Эта темная сила родилась из проклятия, наложенного на весь род моего предка – короля Като. Он обманул жителей Визидии, убедив их в том, что использование множественной магии уничтожит все королевство. Как только я разрушу проклятие Монтара и разорву нашу связь с Бастианом, моя магия приобретет свое первоначальное, мирное, свойство, которое позволяет своему владельцу читать души и видеть намерения людей. Мне не терпится опробовать новую версию своей магии, и все же я не могу избавиться от навязчивого страха. Какой бы жестокой ни была моя магия, я всегда верила, что использую ее во благо своего народа. Со временем я привыкла к этой темной энергии и даже научилась ее любить. – Ты уверена, что хочешь это сделать? – шепот Касема нарушает тишину, возвращая меня в реальность. Это не самое подходящее время для того, чтобы погрузиться в воспоминания. – А почему нет? – говорю я. – Чем скорее мы с этим разделаемся – тем лучше. Я веду советников по крутому склону утеса, в глубь зарослей радужного эвкалипта, получая искреннее удовольствие от тяжелой отдышки лорда Гаррисона. В отличие от него, я знаю этот остров как свои пять пальцев, и для того, чтобы отыскать все тайные тропинки, мне не понадобится ничего, кроме звездного света и собственной интуиции. Этот остров навсегда отпечатался в моей душе. В моих легких. В соли, которая обжигает потрескавшуюся кожу моих ладоней. Я могла бы продолжить этот путь с закрытыми глазами и все равно не сбиться с пути. Вход в тюрьму выглядит как узкая пещера в скале и охраняется тремя опытными солдатами: двумя валуканцами, обладающими магией земли и воздуха, и мастером левитации родом с Курманы. Они расступаются, чтобы пропустить нашу небольшую процессию внутрь, где стоит еще больше стражников. Отец всегда отсылал их прочь, не позволяя наблюдать за процессом казни. Может, дело в том, что я впервые делаю это самостоятельно или мое длительное отсутствие кажется им подозрительным, но несколько стражников следуют за нами на почтительном расстоянии, словно ожидая какой-то команды. Скорее всего, они думают, что я прикажу им уйти, но на самом деле их присутствие только сыграет мне на руку. Чем больше свидетелей – тем лучше. Пока мы идем по грязным, сырым туннелям, ведущим к камерам самых опасных преступников, на моих висках выступает пот. Остановившись у железной двери, я заглядываю в крошечное окошко, и от волнения у меня перехватывает дыхание. На меня смотрит стройная светловолосая женщина. У нее бледная кожа и ввалившиеся глаза, а на шее чернеет знакомая мне татуировка в виде двух перекрещенных линий: знак человека, осужденного за преднамеренное убийство. Ее связанные руки накрыты толстым холщовым мешком. Каждый сантиметр ее кожи покрыт плотной тканью, а ноги закованы в металлические сапоги, которые говорят о том, что передо мной маг Земли, прибывший с Валуки. Отрезанная от своей стихии, она не может использовать магию. Позади нее еще пятеро человек, прикованных к стене. Этой ночью я должна буду казнить их всех. Пока стражница открывает дверь, я жду у входа в камеру. Глаза других охранников светятся неприкрытым любопытством. Они держатся чуть поодаль, но я чувствую на себе их цепкие взгляды, следящие за каждым моим движением. Рядом с ними стоят советники, и лорд Гаррисон выжидающе наблюдает за тем, как у женщины изо рта вытаскивают кляп. – Я уж думала, ты никогда не появишься, – шутливо говорит пленница, пока ее глаза мечутся по комнате в поисках выхода. Тюрьму патрулирует слишком много солдат, так что бежать просто бесполезно. Но это никогда не останавливало отчаявшихся заключенных. Подойдя к женщине, я выдергиваю прядь волос с ее головы. Она отшатывается от неожиданности и боли, открывая моему взгляду то, что я ищу. На одной из ее связанных рук, у самого края грубой мешковины, виднеется бледная сиреневая татуировка: крошечный череп с двумя перекрещенными рыбьими скелетами. Этот знак придает мне решимости. Сжимая в руке светлую прядь, я возношу молитву всем богам, которые могут меня услышать. Мой план должен сработать. – Мне понадобится огонь, – говорю я, обращаясь к ближайшей стражнице. Магия души основана на равноценном обмене: если я хочу сломать чью-то кость, мне необходимо предложить другую кость и что-нибудь, принадлежащее предполагаемой жертве. Чаще всего это их волосы. Если мне нужен зуб, я предлагаю в обмен другой зуб. А если я хочу их убить, мне приходится пускать им кровь. Однако не существует единого способа использовать магию души. Каждый, кто обладал этой силой, придумывал свои уникальные методы. Мой отец предпочитал топить кости в воде, а моя тетя просто проглатывает их, используя свой желудочный сок в качестве растворителя. Я полагаюсь на огонь, сжигая кровь и кости своих жертв. Словно ожидая моей просьбы, стражница делает мощный выдох, а затем вытягивает руку с раскрытой ладонью, над которой пляшет крошечный огонек. С каждым выдохом пламя становится все больше и сильнее. Наконец, валуканка бросает огненный шар в небольшое углубление, сделанное специально для этой цели. Я подношу вырванную прядь к огню. – Как тебя зовут? Непринужденное поведение пленницы быстро меняется. Она кривит лицо и пытается подняться на ноги, но тяжелые ботинки не дают ей сдвинуться с места. Бежать все равно некуда. У нее за спиной лишь горстка скованных преступников, а впереди – сильнейшие маги Визидии. – Даже не пытайся, – предупреждаю я, когда она бросает быстрый взгляд в сторону выхода. – Я спросила, как тебя зовут. Я тянусь к маленькой сумке, висящей у меня на поясе, и от одного прикосновения к лощеной коже моя кровь начинает закипать. К сожалению, это все лишь часть моего небольшого спектакля. Выудив небольшой зуб, я оборачиваю его волосами заключенной. С моей точки зрения, использование зубов – наиболее гуманный способ получить нужное количество крови. Да, это неприятно, но зато относительно безболезненно. Подвесив зуб над танцующим пламенем, я наблюдаю за тем, как подбородок светловолосой женщины начинает дрожать от страха. – Пожалуйста, не надо, – умоляет она. – Дайте мне еще один шанс. Я чувствую, что мой подбородок тоже подрагивает, но не от страха, а от раздражения. Терпеть не могу, когда меня выставляют злодейкой, особенно на глазах у других людей. – Повторяю еще раз: как тебя зовут? – Райли, – говорит она. – Райли Пирс. – Райли Пирс, как королева Визидии, я обязана защищать своих подданных. Твоя душа сгнила и почернела от совершенных преступлений, и народ Визидии приговорил тебя к казни. У тебя есть право на последнее слово. Женщина опускает голову, и я кладу руки на ее трясущиеся плечи, чтобы она и не думала вырываться. Подняв глаза, она окидывает меня ледяным взглядом. – Я надеюсь, что ты сгоришь. Эти слова снова возвращают меня в прошлое, и я думаю о безжизненном трупе отца, сгорающем в море огня, о его обуглившейся коже, тающей на костях. О том, как его кровь собирается в лужу и закипает, превращаясь в смолу. Стены тюрьмы смыкаются над головой, заставляя меня покачнуться. Я с трудом делаю несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться и прийти в себя. Не сейчас. Не здесь. Воспоминаниям я могу предаться как-нибудь потом. Все равно они возвращаются снова и снова, стоит мне только закрыть глаза. Но сейчас я должна сохранять самообладание. – Можешь не сомневаться, – говорю я, глядя на пленницу, – однажды это обязательно произойдет. Райли смотрит на меня в замешательстве, но я молча бросаю зуб, обмотанный ее волосами, в огонь. Тело женщины судорожно сжимается, и ее десны начинают кровоточить. Я наклоняюсь, чтобы провести пальцем по ее обагрившемуся подбородку, а затем смазываю кровью две небольшие кости: человеческий позвонок и обломок черепа. Я оборачиваюсь всего на секунду, пытаясь оценить реакцию советников. Лорд Гаррисон побледнел, а темные брови лорда Фриборна сдвинулись к переносице, словно он не может определиться между страхом и любопытством. Как только окровавленные кости соприкасаются с пламенем, женщина падает на пол. Ее позвоночник резко выгибается, а череп проваливается вовнутрь. Она издает удивленный вдох, прежде чем окончательно замереть. Смерть от моей руки никогда не бывает безболезненной – я просто не могу позволить себе такую роскошь, – но она, без сомнения, может быть быстрой. Лорд Гаррисон отвернулся от обмякшего тела Райли. Очевидно, у советника не осталось сомнений по поводу моей магии. Я дала лорду то, чего он так хотел, но у этого упрямца даже не хватило духу досмотреть казнь до конца. – Касем, останься. Все остальные могут идти. – Я склоняюсь над телом Райли, обхватив рукоять своего кинжала. – Если, конечно, вы не хотите посмотреть, как я буду сливать кровь и собирать кости остальных заключенных. Лорд Гаррисон почти излучает облегчение, от которого у меня скручивает желудок. А вот лорд Фриборн заметно колеблется и, кажется, почти готов остаться, но в конце концов оба мужчины покидают тюрьму, молча кивнув мне на прощание. Охранники следуют их примеру, вручив Касему связку медных ключей, чтобы я могла спокойно закончить свою работу. Это была не моя истинная магия, а всего лишь хитрый трюк, но даже он вызвал у людей ужас и отвращение. – Лорд Гаррисон? – громко окликаю я, когда он подходит к двери. Белый как мел советник поворачивается ко мне, пряча трясущиеся руки, и старательно отводит взгляд. – Ваше Величество? – Если кто-нибудь скажет еще хоть слово о моей магии, вы пресечете эти слухи на корню. Особенно это касается жителей Сантоса. – Да, Ваше Величество, – с этими словами он исчезает за дверью. Сложив руки за спиной, Касем буравит глазами пол. Только когда шаги затихают вдалеке, он наконец выдыхает. – Клянусь кровью богов! Ты это сделала. – Это еще не конец. – Я развязываю веревки на запястьях Райли, переворачиваю неподвижное тело на спину и осторожно кладу ее затылок себе на колени. – Отправляйся патрулировать коридор. Касем послушно идет к двери, но вдруг останавливается на полпути. – Тебе не обязательно все это делать. Мы придумаем другой способ. – Нет никакого другого способа. – Мне хочется ему верить, но я знаю, что это ложь. Как сказал лорд Гаррисон: это мой долг. Если я не могу делать то, чему обучалась всю свою жизнь, если я не могу выполнить этот жестокий ритуал, которого ждут мои подданные, то по какому праву я ношу корону на голове? – Никто не должен сюда войти. Бросив на меня долгий взгляд, Касем склоняет голову и выходит за дверь. Когда он удаляется на безопасное расстояние, я сжимаю щеки Райли в своих ладонях.