В этот вечер они ещё не поцеловались. Сладкий момент их ждал после, почти месяц спустя, когда на осенней прогулке по слегка пожелтевшему Александровскому парку, Саша вдруг остановился, встал лицом перед Люсей и сказал: — Всё. Я так больше не могу! — Люся аж оторопела от этих слов и увидев испуг в её глазах он продолжил. — Эти пухлые губы так и манят их поцеловать! Он убрал с её лица рыжие кучеряшки, наклонился к ней и прикоснулся к её губам своими, поцеловал верхнюю губу, затем нижнюю, и дальше целовал её в губы всё сильнее и сильнее, заведя свою ладонь ей за волосы к её шее. Они целовались и не могли оторваться друг от друга, а прохожие вокруг только и глазели на стильно одетую влюблённую парочку. * * * — Иногда некоторые вещи невозможно объяснить, как и утверждать о том, что первый поцелуй вещь интимная и должен быть скрыт от посторонних глаз. Если людей тянет друг к другу — почему это притяжение периодически притормаживают, затягивают? Может быть это и есть она — любовь, которую мы всё время путаем с обыкновенной симпатией и не даём ей вырваться наружу? — пояснила Антонина Ивановна, когда Люся вернулась домой и рассказала о прогулке. — Антонина Ивановна… Я, наверное, влюбилась… — широко улыбаясь, сказала Люся и подпрыгивая, ушла в свою комнату переодеваться. В личной жизни Люси и на работе всё успешно складывалось, продавцы-консультанты приносили повышенную прибыль от продажи эксклюзивного эротического белья, а их торговая лавка «Fairy Butterfly» переехала из торгового центра в своё здание, которое арендовал директор их фирмы. Позже, начались участия в показах мод нижнего белья, где Люся, как офис-менеджер, уже занималась поиском моделей для показов и подготовкой комплектов белья нужных размеров для них. Всё происходило в движении, Люся росла не только в карьере, но и её характер менялся, становился более сдержанным, твёрдым, решительным и чётким. За это её и стали уважать сотрудники магазина. Всё было хорошо, но одно событие стало омрачать жизнь влюблённых. Саша с Люсей готовились к совместной жизни. Они между собой всё обговорили, пришли к единому мнению, что лучше будет сделать ремонт в новой квартире, что она получила по наследству, потом Саше переехать туда и сразу начинать совместную жизнь, затем можно и пожениться. Как только родители Саши услышали от них слово "переехать", у них началась паника. Мама Саши, несмотря на своё хорошее отношение к Люсе, отказывалась отпускать сына в чужую квартиру. Его родители хотели, чтобы Саша жил вместе с ними в одной квартире и строил свою семью там, рядом с ними. Но ни Саша, ни Люся не соглашались с ними. Саша решил на время пожить с родителями, чтобы они успокоились и всё-таки одобрили желание своего сына жить отдельно от родителей. Всё-таки парню уже тридцать три года. Люся покорно согласилась с ним и вышла из их квартиры, что находилась в Приморском районе. Люся пошла гулять к Финскому заливу в Парк 300-летия Петербурга, где они впервые встретились. Пройдя мимо колонны-маяка, она остановилась у набережной посмотреть вдаль. Пока она любовалась морским пейзажем, вдруг Люся заметила вдалеке знакомый образ парня, что сидел на песке лицом к заливу и наблюдал за буйством чаек. Люся решила подойти к нему поближе. — Я знал, что ты придёшь сюда. — Игорь! Здравствуй… — Привет, рыжуха. Тут сильный ветер дует, надо было потеплее одеться. — сказал призрак Игоря, глядя на её тонкий синий плащ и коричневые осенние ботинки. — Да в нём тепло. Он у меня с флисовой подкладкой. — поспешила его успокоить Люся. — С подкладкой или без… Главное, чтобы ты не замёрзла. Ты чего сюда пришла? — Настроение… — Осень? Как из песни группы Марсель? — Да, фактически. Ты её тоже любишь слушать? — Да, она всегда была у меня в плей-листе. Сюда приходишь, чтобы не только музыку волн послушать, но и побыть с самим собой. — Я тоже для этого сюда прихожу иногда. — согласилась с ним Люся. — А чего без Санька? Вы же вроде как вместе. Или поругались? — Вместе мы, вместе… Только… Ай, ладно, не имеет значения. — Родители, правда? Люся ничего не ответила, а просто смотрела на морские волны. — Ты прости их. Они после того, как я умер, вообще его долго никуда не пускали. Мать как с катушек слетела. — Но я же ведь не сказала, чьи родители. — удивилась Люся. — А чему тут удивляться? Всё и так понятно. Не ты первая с кем, он пытается сбежать из родительского дома. — Но зачем бежать? Можно же просто объявить о своём решении жить отдельно и всё! — Полностью согласен с тобой. Но они очень боятся потерять второго сына. Отец тоже долго переживал мою смерть, до сих пор не смирился с ней и видит меня там, где меня нет. Я ему везде мерещюсь. Но когда я действительно встаю перед ним и хлопаю его по плечу — он меня не видит. В упор не замечает. А мне иногда так хочется прижаться к нему и успокоить, сказать, что пока я рядом, у нас есть возможность поговорить. Но увы… Меня видишь только ты и Санька. — А он не пытался родителям сказать, что ты рядом и он тебя видит? Ну как в фильме «Привидение»? — Пф… Я тебя умоляю. Пытался. Много раз пытался. Один раз мать даже почти поверила и стала придумывать себе место, где я мог бы стоять или сидеть. Но я был в противоположной стороне. Отцу это надоело и он запретил разговаривать обо мне. С тех пор я тусуюсь или дома, или тут. Заплаканная Люся молча кинулась его обнять и призрак Игоря впервые за долгое время после своей смерти почувствовал тепло человека и прижался к ней ещё сильнее, потом не сдержался и поцеловал Люсю в губы. — Ой… — сказала Люся, резко оторвавшись от его губ. — Что такое? — удивился призрак Игоря. — Я не знаю, но я почувствовала твой холодный поцелуй. Он как Балтийский морской ветер — приятный и бодрящий. — А твой тёплый и манящий… Целуя тебя, мне кажется, что я живу. — Но мы не должны были целоваться. — Так об этом знаем только мы. Никто вокруг этого не видел. Санька ещё дома. — Всё равно, этого не должно было случиться. — Что не должно — то не случается. А что должно — ответ сама знаешь. Или ты жалеешь? — Я? Нет! — воскликнула Люся, положив руку себе на грудь. — Положи её лучше сюда. — сказал призрак Игоря, перекладывая её руку на своё плечо. Люся подчинилась движениям призрака Игоря и её пухлые губы снова оказались во власти потока Балтийского штормящего морского ветра, который кружил ей голову. Спустя пять минут Люся оторвалась от этого шторма и убежала в сторону дороги, чтобы сесть в такси и поехать домой. По дороге домой, она прикасалась к своим губам, ожидая почувствовать от них холод, но они горели огненным пламенем. Люся была в растерянности. Когда она приехала к дому и вышла из такси, её так закружил поток холодного ветра, что перехватил ей дыхание. Люся быстрее забежала в свою парадную, поднялась к лифту, но он не работал, как выяснилось в доме отключили свет. Люся поднималась по ступенькам к себе на этаж, а это был не маленький путь к своей съёмной квартире, в новой всё равно ещё не был сделан ремонт, а когда он начнётся — как говорится, одному Богу известно, то есть никому. Люся зашла в квартиру, отдышалась и почти забыла про поцелуй с Игорем, как вдруг из тёмного коридора она чётко увидела Антонину Ивановну. — Ничего себе! Вы такая… — Какая? — спросила она у растерявшейся Люси. — Цветная, ой, то есть живая, то есть красивая! — Чёй-то ты? — Я никогда раньше Вас такой яркой не видела! — А какой ты меня видела? — Ну… Как бы это сказать… — Словами говори всё, сло-ва-ми. — Ну Вы были такая полупрозрачная, блёклых тонов, практически белым силуэтом… А сейчас… — Это я уже слышала. — сказала Антонина Ивановна, поправляя себе причёску. — Ой, это у Вас косичка была заплетена? — поинтересовалась Люся, увидев у Антонины Ивановны на темечке пучок, с завязанной вокруг него косичкой. — Что значит была? Она и сейчас заплетена! — объяснила Антонина Ивановна. — А что, понравилось? — Не то слово! Сколько не сама причёска, а Ваш цветной образ в целом! Люся расхваливала хорошо одетую для её возраста Антонину Ивановну, на которой были брючки светло-коричневого цвета из костюмной ткани, рубашечка белая, сверху неё пиджачок из той же костюмной ткани и бусы из натурального жемчуга; каблуки она не любила за их громкий стук, поэтому она всю жизнь предпочитала носить ботинки, больше похожие на мужские, чем на женские. Но вот этот элегантный пучок на темечке придавал какую-то изюминку её образу. — А Вы что, никогда волосы не расчёсывали? — полюбопытствовала у неё Люся. — А нахрена мне это нужно? Следы свои везде оставлять, чтобы потом вообще без волос остаться? Не-е-ет, девонька моя. Я знала, что помру скоро, поэтому туго завязала их в пучок, да косу заплела для украшения причёски. С тех пор волосы только слегка помялись. Ты мне лучше вот что скажи. — Что? — Чего ты теперь делать-то будешь? — С кем? — Сама ответ на вопрос знаешь. Говори. — чётким голосом сказала Антонина Ивановна. — Но он же с родителями пока поживёт. — И поэтому ты решила пуститься во все тяжкие? — голос Антонины Ивановны всё набирал обороты. — Да о чём Вы? — испуганно спрашивала Люся, хлопая глазами. — Слушай, я не маленькая девочка, от которой можно что-то утаить. — тихим голосом сказала Антонина Ивановна и потом как истинный работник НКВД потребовала от неё разъяснений громким голосом с резким тоном. — Ты зачем с Игорем целовалась? Люся была ошарашена. К её горлу словно приставили нож и потребовали отдать сумку с деньгами. Она молча посмотрела на Антонину Ивановну мокрыми глазами, по щеке тихо стекла слеза, а потом Люся прошла в свою комнату и плюхнулась на кровать, вытянув руки вверх под подушкой, после чего в голос заплакала. Антонина Ивановна схватилась за сердце, испугавшись, что напугала девочку, села с ней рядом на кровати и погладила её по спине. — Ну-ну-ну, девонька моя, не плачь. Прости меня дуру старую, что напугала так. Я не хотела.