Он выходит и тут же закрывает за собой дверь, словно защищая находящихся внутри. —Что вы хотите? —Я здесь, чтобы поговорить с моей матерью. На щеках мужчины расцветает румянец, подчеркивая лопнувшие капилляры на лице. —Ваша мать? Я прикусываю язык зубами. Конечно, эта сука никогда не рассказывала ему о нас. Как обычно. —Мария - ваша жена? Неудивительно, что моя мать вышла замуж за Саймона. В преклонном возрасте семидесяти девяти лет он заработал состояние на нефтяном бизнесе, и ему осталось не так много лет с ухудшившимся здоровьем. Моей матери едва исполнилось пятьдесят, и хотя уловка с ловлей моего отца не сработала, это не означало, что она не применила бы подобную тактику к следующему мужчине с деньгами и властью, мимо которого пройдет. —Да. —Тогда мы говорим об одной и той же женщине. —Вы не можете быть ее сыном. —Уверяю вас, мистер Куинн, Мария родила нас тридцать лет назад. —Нас? —Вы тратите мое время, — я стиснул челюсти. —Где Мария? —Уйдите с моей территории, — плюет старик. Я расправляю плечи, мое терпение почти иссякло. Я делаю широкие, уверенные шаги к нему, стоя выше мужчины и нависая над ним. —Мне нужно напомнить вам, кто я? Позади него дверь распахивается, и перед глазами появляется лицо, которое я не видел двадцать четыре гребаных года, как будто она не постарела ни на день. — Что это значит... — она задыхается от своих слов, глядя на меня. — Здравствуй, мама, — приветствую я с жестокой улыбкой. —Ашер... Я смеюсь. Как часто она путала нас двоих, когда мы были детьми? Я потерял счет, но, думаю, ей станет легче, если она узнает, что Ашер похоронен и гниет в земле. —Попробуй еще раз. —Атлас? —Их двое? — Саймон задыхается. —О, верно, ты никогда ему не говорила. Близнецы. У нее родились близнецы. —Сэйнт. У тебя родился ребенок от Сэйнта!? —Это было очень давно, — успокаивает Мария, разглаживая руками дорогой материал своей одежды. —И ошибкой. Как видишь, я их не воспитывала. Я не была их матерью и отказалась от них. Ошибка. —Ну вот, наше восхитительное семейное воссоединение завершено, не хочешь пригласить меня внутрь? —Тебе не рады, — выплевывает Мария. —Мария, — пристально смотрит на меня Саймон. —Пригласи его войти. —Что!? —Он Сэйнт. Мария, мне не нужно напоминать тебе, кто они. Я не могу сдержать самодовольную улыбку, когда мать, стиснув зубы, отступает назад и толкает дверь. —Заходи, — она плюется ядом. Прежде чем войти в дом, я останавливаюсь перед матерью и смотрю на ее гораздо меньшее тело. Издалека я мог бы поверить в эти ненависть и мужество, но вблизи я вижу, что это на самом деле. Ужас. Ее глаза сверкают, и хотя она была отличной актрисой, сейчас она не так уж и хороша. Ее руки трясутся, и на лбу выступил пот. Черт, вблизи я вижу тонкие морщинки, которые она пытается скрыть под толстым слоем макияжа. Ее годы истекали, а она так и не получила того, чего хотела. Должно быть, это ее пугает. Она сжимается под моим проницательным взглядом, и если бы я не хотел уйти отсюда как можно скорее, я бы расспросил ее еще раз. Выяснил, почему она так легко бросила меня и моего брата много лет назад, оставив нас расти в доме, где мы никому не были нужны. Мои туфли стучат по плитке большого фойе. Внутри меня встречают белые стены и обыденные произведения искусства. Стандартный дом, который лишен индивидуальности. Я слышу, как персонал двигается по комнате, беседуя шепотом.. —Сюда, мистер Сэйнт, — предлагает Саймон жестким тоном. Я следую за ним в комнату, похожую на кабинет. Большой дубовый стол стоит перед стеклянными дверями, выходящими в нетронутый сад, где каменные скульптуры заполняют пространство, а подстриженные кусты ограничивают границу. Не было ни красок, ни цветов, снаружи было также бесцветно, как и внутри. Я сажусь на огромное кожаное кресло напротив стола, небрежно откидываюсь назад и кладу лодыжку на колено. Я не перестаю смотреть, как Саймон шаркает вокруг стола, осторожно опираясь на него рукой, чтобы удержаться, прежде чем осторожно усесться в кресло с высокой спинкой. Он поднимает подбородок и смотрит на меня. Мария стоит в дверях, сложив руки перед собой. —Тебя послал Габриэль? — спрашивает Саймон, беря со стола стопку бумаг и постукивая по ним так, чтобы они выровнялись. —Я так понимаю, в этом месяце вам задерживают оплату. Это становилось все лучше и лучше. Сэйнты приказали самым богатым предприятиям ежемесячно платить комиссионные, которые затем шли в городской бюджет. Саймон Куинн с его миллиардами в банке был одним из самых богатых плательщиков. Конечно, это не было односторонним, Сэйнты предоставили им больше участия, публичности и позаботились о том, чтобы отбросы, управляющие бизнесом, могли делать все, что они хотели, пока город и полиция закрывают глаза. Это было партнерство. —Как вы понимаете... — продолжает Саймон. —В наше время многие предприятия несут убытки. Интересно. Я не сказал ни слова о том, почему я здесь, и все же этот человек выдал все свои секреты. Я обладаю всей властью в этой комнате, и, судя по выражению лица моей матери, она тоже это знала. —В сегодняшних условиях, когда страны отказываются платить страховые взносы, а потребители выбирают электрические и гибридные автомобили, мы потеряли почти четверть наших доходов. Учитывая все это, а также необходимость более экологичного потребления, нам еще предстоит найти подходящее решение, которое позволило бы создать то, что мы потеряли. Могу заверить вас, мистер Сэйнт, что наша комиссионная будет полностью выплачена к концу квартала1. Габриэль ничего не упомянул об поздней комиссии сегодня утром, хотя он точно знал, куда я направляюсь и с кем встречаюсь. Мне пришлось задаться вопросом, почему. —Пожалуйста, передайте это сообщение Габриэлю. —Саймон, — останавливаю его я. —Я здесь не по поводу комиссии. Его лицо бледнеет. —И эта встреча не для тебя. Это для нее. –Мария? Почему!? —Это семейное дело, - моя мать усмехается, и я перевожу на нее взгляд. —Ашер мертв, - ее глаз дергается. —Я убил его. Ее лицо по-прежнему лишено эмоций, но что-то было в ее глазах. Что-то, что подсказало мне, что это нечто большее, чем эта тщательно надетая маска, и мне пришлось задаться вопросом, как много она знает об Ашере. Я открываю рот, чтобы сказать именно это, когда мое внимание из-за спины матери привлекает знакомая вспышка светло-русых волос. Словно почувствовав мое присутствие, девушка останавливается и смотрит на открытую дверь, где стоит моя мать, а затем наши взгляды встречаются. Ну, черт возьми... Я встаю, не отрывая взгляд, когда ее губы приоткрываются, и на лице появляется осознание. — Ты... — она выдыхает. Моя бровь поднимается, и на губах появляется улыбка.