* * * Места у причалов оказались заняты добравшимися сюда раньше нашими недавними соотечественниками — англичанами. Их суда уже разгружали. И в амбары, и в подошедшие прямо к борту относительно небольшие корабли. Не так, чтобы работа вовсю кипела, но деятельность была заметна. — Что, господин лоцман, — неожиданно спросил нашего "дядю" выбравшийся на палубу "сопровождающий", который всю дорогу пьянствовал или страдал похмельем. — Не слыхал ли ты о приказчике от Строгановых на торговом дворе? — речь этого торгового работника была "деревянной" в произношении, что сразу выдавало чужеземца. — Как не слыхивать! Больших людей человек. Нынче он на торговом дворе бывает. Опять же, с воеводой в добрых отношениях состоит. Да и как ему не быть, если ярмарка у нас. Говаривали, и сам Григорий Дмитриевич сюда собирался. — Как бы мне с ним встретиться поскорее? — с просительными интонациями протянул голландец, явно напрашиваясь на совет или предложение помощи от местного жителя. — Так садись в мою лодку, — Андреич махнул рукой в сторону шлюпки, тянущейся за шхуной на буксире. — А много ли товару привезли? — Шестьсот пудов. — Это обождать придётся, когда плоты с лесом приведут, — размыслительно протянул Сила Андреич. — У них карбасы большие. Могут и за один раз увезти. А те лодочники, что сейчас здесь, наверняка уже на перевозку английских товаров подрядились. Вот тут становитесь, — это уже нашему боцману. И с удивлением проследил за тем, как Джек отпускает стопор лебёдки, Потом свесился через фальшборт и проводил взглядом якорь, уходящий под воду, погромыхивая цепью. Место в той же лодке нашлось и для Софи. На берегу голландец направился к торговому двору, а мы двинулись искать терем воеводы. Остальная команда занялась спуском на воду шлюпки и подготовкой к перевозке на берег товаров — надо поскорее избавляться от груза и заниматься своими делами. Поднялись туда, где расположены постройки, прошли немного и вот он — терем, как в сказках. Не то чтобы сильно вычурный, но скатанный из строганых брёвен и артистически связанный в углах способом, который известен мне под названием "В чашку". Торцы брёвен не спилены, как практиковалось в двадцатом веке, а затёсаны на тупой конус — я такое видел только в мультике про сестрицу Алёнушку и братца Иванушку. Дворовый или как их там, присутствующий в сенях, коими здесь нынче именуют вестибюли, немедленно провёл нас в комнату, которая то ли горница, то ли светлица, то ли ещё как на нынешний манер называется, хотя смахивает на зал для приёмов. Мужичок с чернильницей за столиком у окна, и одетый, словно на деловую встречу, определённо боярин, если судить по прикиду. Кафтан на нём выдержан в мягких неярких тонах, однако из богатой ткани. Сапоги на замшевые похожи, штаны с отливом, сорочка шелковая. И шапка на голове с меховой опушкой. Никаких кружев или бахромы, только шитьё узорчатое — убедительно смотрится. Здесь же несколько человек в европейском платье. Судя по присутствию папеньки — капитаны прибывших судов докладывают о приезде. Или владельцы, что нынче частое явление. Они же нередко и куплей-продажей товаров занимаются — в эти времена совмещение профессий бывает весьма причудливым. — Здрав будь, Кондратий Фомич! — обратилась Софи к "деловому", поднося правую ладошку к треуголке. — Софья Джонатановна Корн, владелица шхуны "Энтони", представлюсь по случаю прибытия, — это она по-русски сказала моими стараниями. — И тебе не хворать, маленькая разбойница, — недоверчиво прищурил глаз хозяин земель, протянувшихся с запада от Лапландии, как нынче называют Финляндию, и до самой Сибири. До Обской Губы, полагаю, на востоке. — С чем приехала? — Малый груз в шестьсот пудов доставила для голландцев. Вот перечень, — и с поклоном подала свёрнутую трубочкой бумагу, которую принял слуга и перенёс к столику, отдав дьяку. — Так же прошу дозволения осесть на московских землях и грузы возить по морям и рекам, — ничуть не смутившись от того, что и до этого края дошли слухи о её художествах, продолжила Сонька. И тут же по-детски обидчиво добавила: — А нечего было тому галеону нападать. Мы с ним без помех левыми бортами расходились, а он палить начал вот из таких пушек, — показала она руками, обозначив калибр погонной кулеврины испанца. — Спужалась я. И тоже стрелила, — Софьюшка у нас, конечно, росленькая, да и лет ей уже тринадцать — не младенец. Но миловидное девичье личико выдаёт девочку-подростка, чем она и пользуется изредка, разыгрывая детскую непосредственность. — Надо же! Пужливая какая! — ухмыльнулся воевода. — Твоя дщерь? — обратил он свой лик на отца. Слова его тут же перевёл толмач, выслушал ответ и уверенно перевёл обратно: — Да. Дочери господина Корна сызмальства склонны к мореплаванию. Старшая уже сама судно водит. Без нянек. А младшая вахты стоит, — про среднюю, как я понял, отец не упомянул. Отвечал-то он по-голландски, в котором Софи не сильна. — В Архангельске садись, — теперь уже обратившись к нам с Сонькой, распорядился воевода. — Товар до Антверпена будет у тебя через пару седмиц. А вот про то, чтобы жительствовать тебе здесь, так на это надобно государево изволение, — попытался подвести черту под разговор наш могущественный собеседник. — Дозволь двор корабельный завести. Чтобы шхуну зимой на берег вытащить и поправить, — торопливо продолжила Сонька. — Двор? — переспросил Кондратий Фомич. — Так сразу и двор? И как это на зиму? Ты что, об этом годе воротиться собираешься? — И я, и батюшка мой в деле навигацком вельми сведущи, — уже по Ивановым урокам ответила Софи. — Но он об этой осени возвращаться не будет. — Ладно. Ставь двор, — как от назойливой мухи отмахнулся воевода, которым здесь трудится двоюродный брат матушки подрастающего Петра I. То есть по определению — тот ещё волчара по фамилии Нарышкин. Да ещё и прекрасно информированный о происшествиях европейских. Как-то раньше мне представлялось, будто с прохождением информации по землям московским дела обстоят рыхленько. Да, видно, не для персон такого ранга. Вот и сейчас ему некогда тратить время на пустяки. Идёт время, сменяют друг друга века, а поведение "авторитетов" всё то же. Заметьте, я не говорил, что только криминальных. * * * На торговом дворе и в его окрестностях было многолюдно. Тут важные люди ходили из амбара в амбар, осматривая товары, и розничная торговля проходила с прилавков, как временных, так и прилаженных внутри лабазов. С возов и даже с лодок, причаленных к берегу. Громкие голоса зазывал, солидные степенные иностранцы, горячий сбитень, яркие платки… ярмарка, в общем. Лапти, горшки и деревянные ковши, льняное полотно, домотканые половики. Сонька глиняную свистульку купила, а потом двинулась на поиски металла. Нашла. Дорогой и качества обычного. На девушку в штанах, треуголке и при шпаге, постукивающую по крицам, полосам и свинкам рукояткой маленького кинжала, обратил внимание продавец и принялся расхваливать шведскую сталь. Видали мы такую — она и вправду неплоха. Но девочка есть девочка, сколь бы ни была она капитаном — мы оказались среди мехов. Тут было всё, начиная от маленьких беличьих шкурок, заканчивая тяжеловесной "шубой" целого тюленя. Серебристо серой. Красивая, с плотным скользким мехом, она будто сама просилась, чтобы из неё сшили верхнюю одежду для рулевого, окатываемого морской водой в свежую погоду. Но Софи провела рукой по шерсти и уверенно определила, что от холода она не спасает. Зато отлично годится на сапоги. А вот белые шкурки, развешанные рядом, оказались тёплыми не только на вид, но и наощупь. — Белёк, — пояснил продавец. — Покупай, чужестранка. Недорого отдаю, да только ваши-то на соболей больно падкие. А на рыбью кожу смотрят свысока. Сонька посчитала в уме, вспоминая пронизывающий ветер и солёную воду от которой дубели наши овчинные кожушки, да и купила всё, договорившись о том, где заберёт товар — тащить-то его пока некуда. И тут навстречу Иван: — Профессор-мэм! Меня дядя Ждан без денег освободил. Он, как про сына узнал, и что мы напоследок крестиками поменялись, сказал, что не станет меня больше неволить. — Когда ты успел до Холмогор обернулся? — удивилась моя хозяюшка. — Так нынче все здесь — ярмарка же. С Москвы гости, с Ярославля, с Вологды… да отовсюду, — пожал плечами парень. — А я ещё не позабыл старых знакомцев. Подсказали люди, где искать купца Зернова. Мы привычно оглядели гавань — как и остальные суда нашего каравана, флейт отца покачивался на якоре с сигналом "Все на борту". А вот на шхуне никаких сигналов вывешено не было, зато происходила выгрузка на речную барку — нашёл, выходит, голландец посланника от Строгановых. Вахтенный наше появление на берегу заметил и выслал шлюпку, едва Софи сделала подзывающий жест. Глава 31. Новое место К моменту нашего прибытия на борт выгрузка голландских товаров завершилась. Да их и не много было. Мэри сообщила, что условленную плату получила. Посему, произведя дотацию денежных средств, всю команду Софи отпустила на берег — ярмарка всё-таки. А народу хочется на твёрдую землю. Нам же нужно было перепланировать ранее задуманное, для чего провести внутреннее совещание — мы с хозяйкой не всегда легко сводим позиции, хотя и присутствуем в одной голове. Так-то я хотел сразу, как избавимся от постороннего груза, рвануть на моторе вверх по Северной Двине и начать срочно вить гнездо для школы в немноголюдном месте неподалеку от водных путей. Поставить там навесы для сушки корабельного леса, да и начинать осваивать голубые дороги России, постепенно налаживая удобные возможности для преодоления волоков — были у меня задумки. — Не пройдёт шхуна даже до Холмогор, — вмешался в мои рассуждения Иван. — Там глубины две сажени всего. То есть, метра три. А "Энтони" на четыре в воде сидит, — оказывается, я подумал вслух. — И металл сюда придётся из-за моря возить, — присовокупила Софочка. — И чужестранцам дозволено по рекам плавать, только если есть на то царская воля. Так что, Иван, будешь тут ставить двор корабельный и нас встречать, когда по осени на зимовку вернёмся. А к тому времени под навесы нужно лес сложить на просушку — нам его много потребуется. — Ох ты ж Царица небесная! — воскликнул парень. — Шхунку-то нужно будет на берег вытягивать. Да, Софья Джонатановна, и задачку ты задала! — А этот Сила Андреич? Он же местный житель — знает тут всё. Рома возьми, тушёнки, да зайди поговорить душевно, — направил я мысли юноши в позитивное русло. — Сковороду подари. Прояви учтивость к человеку. Опять же в одиночку, без команды, тебе со всем не совладать. Присмотрись, да и начинай вербовку. Нам же не только навесы, но и слип нужно строить. Где-то ведь делают карбаса и кочи. Наверняка там берег удобный. И плотники умелые. — Эта! Я что! Вот так сразу и в приказчики? — осовел Иван. — Здешний ты, и человек верный. Обмозгуй сам с какого боку приступать, да и начинай. * * * Избу с сараем Иван отыскал в деревне Соломбаль, что от Архангельска за протокой. На пологом берегу местные жители строили свои судёнышки. Эти места мы и осматривали, прикидывая, как и что здесь расположить. Сонька в кои-то веки никуда не торопилась — прохаживалась по бережку вся из себя при шпаге и в высоких сапогах, да вокруг поглядывала. Меня она подальше задвинула, но мыслями была неспокойна. Задумчива и немного рассеяна. Ноги сами несли её… туда, где пахло стружкой и где на подпорках стояли строящиеся лодки. "Так вот ты какой, поморский карбас", — подумал я глядя на добротную посудину, способную, если на глазок, увезти тонны три. Обводы спереди мне понравились, потому что острые. Обводы сзади опять же острые — это нынче на маломерных судах постоянно. Форштевень не понравился, потому что вертикальный. Ахтерштевень же очень понравился, именно потому что тоже вертикальный. Кто о чём, а я только об установке мотора и размышляю. Интересный крепёж здесь применён — шитьё вицей. То есть прутиками, если по-человечески. Ещё можно сказать — лозой. Но не виноградной, а вроде тех, из которых корзины плетут. Наверняка в этом деле полным полно местных секретов, которые мне сейчас без надобности. И еще понятно, что железо здесь редко и дорого, отчего кругом всё на деревянных скрепах. И конструкция карбаса в значительной мере определяется особенностями доступных технологий и материалов. Но симптомы дефицита металлов наглядны, что сильно, очень сильно тревожит, поскольку препятствует выполнению моих великих планов. Ведь есть же Урал — опорный край державы. И человек от Строгановых послан сюда для приёмки груза из далёкой Голландии. А где медь и железо, которых должно быть вдоволь при размахе-то этих известных промышленников и предпринимателей? Что-то не клеится. И да. Эти самые металлы мы вместе с предметами роскоши доставили сюда, на манер бешеной собаки сделав крюк вокруг всей Скандинавии. Занятый этими нелёгкими мыслями, я вдруг понял, что Софи тоже ушла в себя, оставив мне полный контроль над телом. Что стоящая рядом Мэри достала из сумочки мерную ленту и диктует размеры привлёкшей мой взор кормы карбаса Лизе, которая Рисовальщица. На бумагу уже нанесено изображение, в которое заглядывающий через плечо Арчи вносит изменения. А вокруг собрались бабы, падкие до всего необычного. И топчется бородатый мужик, почему-то перекладывающий из руки в руку долото. Пора возвращаться в этот мир, а то, похоже, я слишком подзадержался в сомнениях и тревогах. — Ты парень или девка? — доносится голос из народа. И словно в ответ из-за спин собравшихся появляется Иван. — Капитан-мэм! Это промысловый карбас. Те, что для перевозки товаров в Холмогорах строят. Они по четыреста пудов поднимают и ещё сами с казёнкой. — Казёнкой? — не понял я. — Ну, будкой на корме. Для кормщика. — Будто я не могу такой построить! — возмущается дядька с долотом. — Делаю, какие закажут. Здав будь, басурманин, — произносит бородач, обратившись к Соньке — признал в ней главную. — Девица я, значится, басурманка, добрый человек, — отвечаю. Мне почему-то весело и охота поприкалываться. — Здрав будь, добрая басурманка, — послушно подхватывает озвученную сентенцию мужик. — А почто ты моему карбасу зад разглядываешь? — Красивая работа. Глаз не отвести. Мужик озадаченно скребёт долотом в затылке и впивается взглядом в ахтерштевень, рядом с которым мы так и остаёмся. — А на иноземный манер ты его сделать можешь? — киваю на лист в руках Рисовальщицы. — Могу, — отвечает дядька, разглядев картинку и снова поскребя долотом в затылке. — Но не этот — за ним хозяин нынче придёт, а я задаток взял. — Тогда и у меня задаток возьми, да и сделай, — важно отвествут Софья. — Только размером такой, как холмогорские. И с казёнкой. Да скажи, когда готовый забирать? — Дык две седьмицы погоди, а там и пора будет.