Корма из казённых запасов выдавали исправно, так что с приварком из рыбы донской экипажи не голодали. Однако, денег за перевоз плачено не было. Матчасть изношена, к чему прилагается список запчастей, потребных для поправления. Суда устроены на зимовку под стенами воронежской крепости на деревянных подпорках. Чистка днищ и подготовка их к смолению идут полным ходом. Воронежский воевода продолжает исправно снабжать пропитанием. Жалование экипажам выдано капитанами из средств судовой кассы. Следующее послание от Фёклы. Подробный план нижнего течения реки Северский Донец с пометками впадающих в него притоков и обнаруженных прибрежных поселений. Данные промера глубин фарватера, береговые ориентиры — всё по уму. Для одного полевого сезона работа проделана изрядная. Сама же Фёкла устроила своего "Пескаря" зимовать на берегу Клязьмы у дома на Кукуе, в котором и поселилась в ожидании распоряжений. Геодезистку Люси она в Чусовской Городок отвезла. Однако, на днях к ней нагрянули царские рынды и доставили сундук денег. Сказали, что царевна велела. Так куда их девать? "Вот и начала оформляться твоя империя, Софи, — подумал я для своей реципиентки. — Хочешь, не хочешь, а управляй." "Не то, чтобы шибко хочу, но придётся." "А романтическое путешествие по Белой?" "Будет обязательно" — мысленно топнула на меня ногой хозяйка, и потянулась за следующим посланием. Князь Голицын, тот, который Василий Васильевич, уведомлял, что планирует направить в Котласскую школу группу детей боярских, грамоту и счёт знающих, для обучения наукам. "Дворянчики мелкие, — прокомментировал я. — Такие же противные, как твой Рич в детские годы" "Рич не спесивый был!" — внутренне вспыхнула Софи. "Потому, что вырос в провинции, где нос не перед кем задирать. А эти наверняка столичной закваски. Их можно образумить только водя строем и заставляя за любое поперёшное слово до изнеможения подтягиваться на шкафу. Это не дети простолюдинов, которые с младых ногтей к чему-то припаханы". — Шхуна "Энтони" входит в гавань, — доложила студентка, в свободное от учёбы время исполняющая обязанности сенной девки. — Спасибо, Малаша! — радостно улыбнулась Софи. — "Спи спокойно, дорогой товарищ, — обратилась она мысленно ко мне. — Разбужу, когда понадобишься", — и выключила меня, словно тумблером щёлкнула. Глава 50. Корапь "Эй, Внутренний Голос! Куда запропал? А ну, вылезай!" — тормошила меня Софи. "А? Чего? А ты хто? И что тебе надобно?" — решил я поприкалываться над моей реципиенткой, прикидываясь шлангом. "Уфф! Откликнулся. А я уже думала, что не докричусь до тебя", не ведясь на подколку, обрадовалась Сонька, за что тут же была мною прощена. Признаться, я и не серчал на неё — чувства девушки, выходящей замуж, были бы для меня чуждыми. Правильно она сделала, что отключила лишнего наблюдателя. "Ладно, не нервничай. Что стряслось? "Да корабль у нас не вытанцовывается" "Какой корабль?" "Река-море." "Что? Уже построили" "Куда там "построили!" Даже по эскизам ничего не слипается. По всем расчётам выходит, что ходить он станет совсем худо." "Где ходить? Зачем?" "По морям и рекам ходить. Грузы и пассажиров возить. И от врагов отбиваться" "Мелкосидящий мореходный корпус с коча срисовывается." "Да срисовали уже. Только при доступных размерах в него ничего не лезет. Вернее, никак не упихивается даже необходимый минимум." "Макеты уже делали?" "Говорю же — на эскизах застопорились" — доложила хозяюшка и повернулась в сторону стола, заваленного листами бумаги. Напомню, Софи на нынешний момент — один из самых продвинутых кораблестроителей мира, уважаемый даже генеральным сюрвайером Королевского флота Англии. Правда, с нуля она пока ничего, кроме речных барж, не строила. Тем не менее, опыт переделки судов, созданных другими, у неё положительный. Однако, сейчас она явно на распутье. Попробую ей помочь. "Профиль выбран правильный — такой, в случае, если льдами затрёт, выдавит вверх, а не раздавит. Однако, давай-ка станем урезать осетра. Начнем с избавления от мыслей насчёт грузопассжирскости. Создадим для пробы кораблик маневренного боя и патрулирования у своих берегов. Мангазейский-то ход почему закрыли? Потому что без собственного флота не могли контролировать иноземные суда. А теперь объясни мне, зачем ты сюда сорокавосьмифунтовку прилаживаешь? Ждёшь прихода линкоров?" "В принципе, линкоры досюда могут добраться, однако в Двине им будет тесновато. Да и осадка у них великовата. А противофрегатный калибр у нас двенадцать фунтов, — хмыкнула Софи. — Уже легче." "Теперь о подвижности под мотором. Мощность мы пока имеем ограниченную. Такую, которая шестисоттонную "Агату" разгоняет до пяти узлов, а двухсоттонного "Энтони" до девяти." "До двенадцати," — заспорила Сонька. "Это был предельный режим на неизношенном моторе, жрущем полную английскую бочку топлива в час, а я беру в расчёт усреднённый вариант. Тот, которым придётся маневрировать в реальном сражении. Но оставим пока вопрос скорости — ты на свои шпангоуты посмотри. Масса болтов для их скрепления соизмерима с массой скрепляемой древесины. Совсем забыла про объёмный каркас в носу "Агаты"! А он, между прочим, уже который год безупречно служит, как и участки положенной накрест обшивки на днище и подводной части бортов. Наши баржи из такой "фанеры" третий сезон отходили без единой претензии к жёсткости. И почему это вдруг мы единым махом обо всём забыли, капитан Корн?" "Клейтон" "Шо! Уже?" Сонька только хмыкнула и сняла с деревянного колышка, вбитого в бревенчатую стену терема, ножницы. Те самые — два конца, два кольца, посередине гвоздик. Мы бы легко поставили такие на поток, когда бы не дефицит металла, изводимого почти на один только крепёж. "Ты ж смотри, не забудь, что мачта будет только одна, — напомнил я своей реципиентке. — Толстая, как башня, с рубкой внутри. А сразу за ней пристройка для подъёма и спуска шверта. А то на плоскодонке при непопутных ветрах под парусами много не наплаваешь. Трудись, давай, а я вздремну." — за окном противная дождливая картина, навевающая тоску и сонливость. Софочке предстоит выклеивание из бумаги макета будущей грозы Баренцева моря, а мне нужно прийти в себя после длительной отключки. Хотя, снег ещё не лёг — значит не такой уж и длительной. С неделю где-то. * * * Архангельская школа — старейшая из наших на русской земле. Тут уже и третий класс заработал. Ученики здесь разновозрастные — восьмилетки могут сидеть за одной партой со взрослыми парнями, даже женатыми. Девчата тоже есть — поморы не все правила Домостроя приняли к исполнению. К тому же среди них встречаются и староверы, и даже язычники, хотя темы "истинной" веры в нашем учебном заведении традиционно не обсуждаются, а урок закона божьего проводится всего раз в неделю. Так на нём все ведут себя так, словно верят правильно. Дело в том, что это занятие по нашему распорядку — лекция, в процессе которой опрос не предусмотрен. Не нужны нам споры на возвышенные темы. А, в принципе, батюшка ничему неправильному не учит — жить мирно, трудиться прилежно, прощать ближних и слушаться начальства. Особенно тепло местный поп относится к профессору Ивановой. Мэри сначала обвенчала Софью с её Ричардом по протестантскому обряду, но это было проведено в тесном семейном кругу и с утра пораньше. То есть попу про это никто не доложил. Потом, в тот же день, эта самая Мэри крестилась в православие и сразу обвенчалась со своим Иваном. Который, поскольку фамилии отродясь не носил и клички не заслужил, так и считался просто Иваном, даже без отчества. Но Мэри стала Марией ему принадлежащей, то есть Ивановой. Вот он и принял фамилию жены. Однако, поморы, не считаясь с установленными на Руси порядками, обращаются друг к другу по отчествам, то есть с "вичами", каковые разрешены лишь для родовитых дворян. А нынче Иван Иванов воспринимается, как Иван сын Ивана. Поэтому профессор Иванов мгновенно стал Иванычем. В то же время, имя своего отца Джона Мэри тоже перевела на русский как "Иван". Вот и получились Марь Иванна и Иван Иваныч Ивановы. Ну, я-то и раньше знал, что Мэри — девица непростая, да с выдумкой. Эк она артистично провернула! Кстати, современную русскую речь и письменность она постигла уверенно. То есть демонстрирует полнейшую ассимиляцию. Даже одевается традиционно по-женски. Если не занята в мастерских, или на шхуне, где носит или мундир с брюками, или парусиновую спецовку со штанами на лямках. Она по-прежнему охотно меняет образы. И, припоминаю, уверенно объясняется по-испански. Так вот, ещё недавно, после отъезда Пушкаря, здесь на Архангельском корабельном дворе из ипсвичских школяров только один Иван и оставался, не считая нас с Софи. А сейчас к нам прибавились Мэри, Консуэлла, Кэти, Арчи, Джек и Ник. Мощный кулак для мозгового штурма. Глядя на выклееный Софи бумажный макет быстро, буквально за десяток фраз, обсудили и уточнили неясные места, после чего дружно принялись за деталировку, привычно разложив процесс на операции. Процесс проектирования. Мы с Софи проверяли расчёты и уточняли цифры, а то уже бывало, что одни оперируют метрами, а другие ярдами. Разумеется, всех смущала непривычно толстая мачта, да ещё и обитаемая, со входом снизу. — Шверт? Это как шверцы у балтийских галиотов, только посерёдке, — "узнал" идею Джек. — Массивно получается. Поднимать будем лебёдкой, — оценил Ник. — Арчи, ты не в курсе, придумали мотористы, как сделать привод от моторов на валы подъёмных устройств? — Может сжатый воздух применить? — почесал репу наш моторист. — Или сам выхлоп запрячь? — Не приводи в один узел более трёх деталей, — потребовала от Консуэллы Кэти. — Слишком сложные накладки потребуются для связи, да и в случае ремонта придётся чересчур много разбирать. — Вань! Поставь здесь сто пятьдесят на сто пятьдесят. Я в него пятьдесят на двести через сквозную выборку пропущу, а потом войду в паз перед обрамлением люка. Наружная поверхность нашего "изделия" напоминает огранённый камень, то есть состоит из плоскостей и изломов на их пересечении, невольно напоминая самолёт, изготовленный по технологии "Стелс". Все грани, кроме носовой и кормовой, соединяют поверхности под очень тупыми углами, что может привести к образованию турбулентности. Отсюда возникает желание сгладить эти резкости, несмотря на то, что на наших скоростях добавку к сопротивлению это обещает совсем небольшую. Очевидную, казалось бы, но не сразу уловленную за хвост мысль подал один из третьеклассников — ребят никто не прогонял от разговоров учителей, вот интересующиеся и крутились, то хватаясь очинивать карандаш, то суясь с несвоевременными вопросами. Парнишка предложил выпустить наружу брус, по которому стыкуются плоскости, погрузив кромки "фанерных" листов в продольные выборки "в четверть", выполненные под требующимися углами. А выступающую наружу древесину округло обстрогать, образовав "зализ". Вообще-то это столярный приём, под который требуется особый тип рубанка — отборник. Их применяют при вязке оконных рам. С удовлетворением отметил что признаки зарождения коллективного разума и совместного творчества в нашей школе уже возникают. В Ипсвиче это началось в процессе изготовления цепи, но там ученики были младше и непосредственней — ведь здесь не только дети учатся, но и взрослые бородачи. С этих рёберных брёвен мы и начали — а то уж очень всё необычно задумано. Пока не попробуешь, и не поймёшь, что выйдет. Килевой брус из мачтовой сосны, форштевень и ахтерштевень оба с изломами, воспроизводящими профиль носа и кормы ледокола, Редкие, но толстые, бревенчатые, образующие внешний контур шпангоуты, связанные мощными откованными по месту накладками. Всё на болтах. Несущие шпангоуты из брусьев, поставленные по схеме ферменной конструкции так, что и не поймёшь, шпангоут это или стрингер. Большое количество распорок и укосин внутри, связывающих каркас в объёмную структуру завидной жёсткости. И обшивка накрест из двух слоёв сороковки. Четыре метра от киля до палубы. Два метра от верхней палубы до нижней, под которой расположен трюм. Восемь метров ширины и сорок длины. Полное водоизмещение если погрузить корпус по самую палубу шестьсот тонн. А если выставить над водой на один метр — четыреста. Такая большая разница из-за того, что борта очень сильно "развалены" как раз ниже ватерлинии. Профиль днища в поперечном сечении приближается к дуге большого радиуса. То есть очень "валкий" с борта на борт. — Ой, профессор! А столько балласта, сколько требуется, занимает слишком много места, — сажусь проверять расчёты — точно — выпрет из-под пайолов в и без того низкий трюм, да ещё и ляжет неустойчиво. Такое безобразие при крене запросто может сместиться, что грозит погружением в воду одного из краёв палубы. Тут и до опрокидывания недалеко. — Придётся набрать камней с большой плотностью и связать их между собой в плиты при помощи цемента, — смекаю я. — Цемент делают в Котласе. Горшечник наверняка все окрестные камни перепробовал и знает, какие в тех краях самые тяжёлые. Нужно собирать обоз и отправлять поскорее, потому что и сам цемент наверняка имеется в меньших количествах, чем надо, и камней тех никто не собирал, а сейчас под снегом не сразу-то и отыщешь то, что нужно. А потом эти плиты придётся точно по месту отливать — зачем нам в балласте нужен воздух? — вижу, понял парнище. А до Котласа отсюда, между прочим, пятьсот вёрст через снега. — Так что, Софья Джонатановна, поехал я? — Только оденься теплее, да денег у Ивана возьми. — Лучше соли и ножиков, которые первоклашки себе сковали. — Что так? — Самоедов нужно улестить, чтобы довезли меня на своих оленьих упряжках. А уж когда груз соберётся, тогда Сила Андреич правильный обоз сюда и наладит. Это же груза тонн тридцать. Двести пудов почитай. — И два брашпиля, — спохватывается Мэри. — Четыре лебёдки больших, да шесть малых. Народ резко возбудился и принялся за составление списков.