— Оберег, Твоё Величество. Человек худой или зверь голодный как увидят, сразу понимают — не трогай, обойди стороной. — Сам ты, Векша, вижу — человек грамотный, — продолжил беседу Пётр. — Два класса прошёл, — кивнул зырянин. — О следующем в третий сяду, когда сысольский взвод вместо нашего заступит. — А вот выучишься ты — кем станешь? — Если осилю — шарманщиком. А потом на инженера стану учиться. Ну а дальше — на учёного, чтобы тайны природные описывать. Как раз детей в школу отведу. — И что? Вы там в Котласе все такие пытливые? — Разные мы, Твоё Величество. Охриму тайга снится, Барсуку — отцовская кузня. Соблёк любит сытно поесть и сладко поспать, а Копыл — баб потискать. — А к шаманизму ты как относишься? — Пётр подозрительно прищурился. — Так а чего к нему относиться? — удивился Векша. — В лесу или на реке хочешь, не хочешь, а к голосам духов прислушаешься. — И бубен у тебя есть? — Бубен это пляски театральные. Зверей распугать да на людей впечатление произвести. А вера суеты не терпит и на публике не демонстрируется. — Слушай, лесной человек! — оскалился в улыбке государь. — Откуда ты слово это узнал? Театр. — Ставили мы в школе "Маша и медведь", "Вершки и корешки" ну и "Рукавицы и топор", потому что театр. Я помогал с декорациями и реквизитом — из бересты лучше меня никто коробов не плетёт. — Может, ты и кофе пил? — Отведывал. Горький напиток. И на зубы осадок от него скрипучий. У нас из белоголовника заваривают со смородиновым листом. На чай похоже. — Не простых людей ты, Джонатановна, готовишь, — перевёл Пётр глаза на нас с Софочкой. Очень непростых. А ну, реши пример, — написал он условие на клочке бумаги, который придвинул к нашему сермяжнику. Векша без промедления вычел столбиком: — Умножать и делить я тоже обучен, — добавил он с видимой гордостью. — И знаю разницу между понятиями "вещество" и "элемент", но получать из камня ничего кроме углекислого газа не умею. — Повеселил ты меня, Векша, — разулыбался царь. — Ладно, ступай к своим постам. * * * Признаться, Софочку уже потянуло в дорогу. Она, хоть и разобиженная на Ричарда, но всё равно непоседа. А тут ещё подошла с Ветлуги лесовозная баржа длиной метров сорок. Неспешно так подошла, ошвартовалась неторопливо и давай разгружаться, пользуясь собственным краном. Ну да. Лебёдки от сжатого воздуха привести в действие машинами Уатта — задача тривиальная. Не могу я назвать эти компаунды паровиками, потому что пара здесь и близко не было, а цилиндры при работе даже несколько остывают. Прошла на борт, представилась капитану и смиренно испросила разрешения ознакомиться с шарманкой. Весь экипаж, все трое, оказались нам не знакомыми мужчинами с Муромского двора. Не шибко большие теоретики, на вопросы они отвечали заученно, но исправно. Одноцилиндровый калильник гонит воздух в баллоны внутренним диаметром двести сорок четыре миллиметра. Цилиндр калильника нынче из трубы того же диаметра, что однозначно указывает на попытку Пушкаря создать стальное орудие калибром в девяносто шесть фунтов или девять целых и шесть десятых дюйма. Вообще-то для нынешних флотов это очень серьёзные орудия, способные простым сферическим ядром проломить дубовую броню новейших линкоров. Не уверен, что нынешних — возможно, это ещё впереди. Масса подобного ствола должна оказаться порядка десяти тонн. Ну а в качестве осадного орудия подобная пушка тоже вполне достаточна, пока не настала пора железобетона. Однако, пока заказов на эти монстры нет, трубы используются в моторах. — А почему давление в цилиндрах не больше двадцати атмосфер? — спрашиваю у моториста. — Если по прописи, то клапан сработает. А по жизни — шибче насос не накачивает. Толстознаи бают про чистоту обработки плунжера. — А вот эта труба куда ведёт? — Выхлопная она. Для отчаливания и причаливания бортом. А на ходу в корму дует. И краны эти не простые, а двухходовые. Но служат недолго — разъедает их снутри. Я Степану сказал, что в бока нужно из баллонов воздух подавать, а эту инженерию поломать и выбросить. Пущай прямая труба выхлоп гонит. А от воздуха железо не так быстро портится, так что краны дольше прослужат. Степан обещался к новой навигации переделать. До снега мы подряжены брёвна возить — некогда в переделку становиться. Дык, когда прорывать станет, я обмотаю потолще, да и весь сказ. — Лес-то дорого встал? — вылез я не вовремя. — То купца Ерохи забота. Наше дело привезти. А человек, который покупкой брёвен для двора ведает, с весны ещё на Ветлуге. Нам ведь отборные хлысты надобны. Корабельные, а не избяные. Сурьёзные хлысты на корабли потребны, обстоятельные. Нынче из них сделанная "Наяда" от нас за море Хвалынское пошла. Уж как мы её выделывали, да выглаживали! — И что у нас за тем Хвалынским морем? — потребовал я уточнения. — Персия, вестимо, — ответил мужик, регулируя подачу воды в топливную смесь. Ну да. Каспий как только не называют! — А какая она, эта "Наяда"? — продолжила любопытствовать Софи. — На "Горгону" и "Селену" похожая. Три мачты. Корпус узкий, но сидит глубоко. Мы балласт загружали уже в Оке, а то бы не вывели из затона. — То есть ты в навигацию по рекам ходишь, а в иное время плотничаешь? — Бери выше, Софья Джонатановна. На берегу я работаю слесарем. А это не ниже кузнеца. Мы, муромские, народ мастеровой, потому как руки к нам нужными концами приделаны. А плотничать любой мужик способен, да и бабы многие знают с какой стороны топор брать, — разговорчивый нам попался шарманщик. — Опускай! — донеслась команда, поданная через рупор. — Дальний конец перевязать, а то уроним брёвна, — после чего последовала словесная оценка способностей сухопутных недоделков к выполнению стропальных операций. Великим и могучим капитан владел в совершенстве. А вот краном управляла женщина, одетая в шаровары и остальное, что к ним полагается. — В Казани с нами попросилась четвёртой. Готовит, прибирает, рычажки нажимать выучилась, да и рулить умеет. Говорит, что раз Аллах не дал ей детей, и муж стал неласков, лучше она будет скитаться. Капитан её в юнги принял — объяснил Шарманщик и нырнул обратно в машинное — нынешняя техника без догляду работает неохотно. — А третий ваш где? — Софи снова нырнула в машинное. — Харчи покупает. Нам по дороге останавливаться некогда кроме как в Нижнем. Мы там нефть берём. Хозяюшка взобралась на крышу рубки и стала наблюдать за разгрузкой, которой руководил капитан, отдавая команды голосом. "Давай-ка потолкуем о личности Петра, — призвала меня к ответу Софи. — Ты ведь знаешь его будущее." "Не очень подробно. Горячий он и вспыльчивый. Стрельцов, что его в детстве напугали, боится и ненавидит. Когда бы не влияние Лизаветы, одевался бы только по-европейски. Прожил Пётр немало по нынешним временам но, как и все государи, дел своих не завершил. Главная его заслуга — бояр застращал и заставил потрудиться. Многие начинания его так и остались недоделанными или развеялись после прекращения давления. При нём ввоз умелых иностранцев в страну возрос многократно, что дало толчок развитию каких-то наук. Скажем, школа навигацкая особо памятна. Сам-то он особую склонность питает к кораблям. Собственно, его трудами морской флот и был построен. И база для него оборудована в устье Невы." "То есть он её отвоевал у шведов? — сделала закономерный вывод Софи. — А нынче снова станет отвоёвывать?" "Не знаю, — честно признался я. — Про то, что Россия вела войну против Османов в составе этой Великой Лиги я вообще только здесь узнал, а сам не помнил. Вот, прикинь! Турок крепко поколотили под Веной аж восемь лет тому назад, а они продолжают биться. И конца-краю этому не видать. Но на шведов Пётр попёр в тысяча семисотом. Значит, до той поры ему из-за войны на юге было не до этого. Да и начал он не очень успешно — под Нарвой одержал полную конфузию. Как-то это то ли зимой было, то ли поздней осенью, — вспомнил я начальные кадры из фильма "Пётр I", где государь удирал в карете сквозь метель. — Вообще-то он не самый искусный полководец. Из нынешних до наших времён донеслись слухи об Евгении Савойском, который нынче за австрийцев, О Карле XII, что пока подрастает в Швеции. Я даже про Яна Собесского, который столь знатно навалял туркам под Веной, вспомнить не мог." "Да. Ты сказывал, что в Европу Пётр ездил не в столь юном возрасте, — припомнила Софи. — То есть нонеча, не то, что давеча. Вопрос о престолонаследии решён, пусть и во блуде, потому что сразу четыре боярских рода, пусть и всяк для себя, право бастарда на трон решительно поддержат. А уж какого бастарда?" "Пусть подрастут, — согласился я. — Но своего Федьку Лиза от желания править отучит. Так о чём это мы?" "О войнах. Пётр хочет Крым, а Василий Голицын не хочет. То есть не желает брать, а намеревается законопатить перекопское горлышко. Он, между прочим, канцлер и выдвиженец царевны. Бояре его не особо уважают, но слушаются", — напомнила моя хозяюшка. "В высокой политике я соображаю плохо. Вот когда бы по Донцу кто-то уголь отыскал! То-то было б здорово, то-то хорошо! Уж как-то сообразили бы способ выгнать из него смолу и получить кокс для металлургии. Или, может, в Англии это уже умеют? А то ты как-то всё о великом да величественном. Нам же нынче рудознатец потребен и купчина, который за это ухватится. Как прикажешь их найти и заинтересовать?" "Скучный ты, — вздохнула Софочка. — А что это за мысль у тебя мелькнула насчёт выхода корабля в Персию?" "Через Каспий и Волгу вполне удобно возить товары с востока в Европу. Нынче мореходы для этого огибают Африку. А тут из Персидского залива до моря Каспийского по суше не очень далеко. И, вроде, гор особо высоких преодолевать не требуется. Отсюда вопрос. Почему этот путь не работает? Возможно, османы с персами дерутся, или ещё какая пакость по дороге творится. Ведь Алексей Михайлович пинас Орёл не из прихоти строил. Может быть, сам желал в столь хитром вопросе разобраться? Опять же, в те поры Степан Разин персидский флот где-то на юге спалил весь. Я не самый знающий конспиролог, но совпадение места и времени меня напрягает. Поэтому, давай говорить об угле." Глава 63. Письма и встречи Увы нам — выезжать с Кукуя Пётр Софочке запретил, чтобы была под рукой. Сам-то он нынче много общается с сестрицей своей Софьей Алексеевной, перенимая из её рук заботы государственные. Оно и неплохо для нас, потому что вместо мотания по рекам следует разобраться с событиями, происходящими в обширном и постоянно прирастающем речном хозяйстве. И прежде всего интересует нас новопоставленный лодочный двор в городе Брянске на реке Десне. Ставлен он по указу Петра людишками фрейлины Корн. По его же указанию с начала навигации проведено измерение глубин и сделано описание русла опять же людишками той же фрейлины. Эк государь нами раскомандовался! Сидит на том дворе неведомый нам Хватка Фёдоров и о делах своих исправно отписывает — поставлены сараи для сушки леса, казармы для работного люда да терем господский. Просит послать к нему от Степана Карачаровского Сеньку Конопатого ради выбора исправных брёвен и правильного их уложения. Да просит сто пятьдесят рублей, потому что доходов нет — одни расходы. Удачно место выбрано. Десна впадает в Днепр, по которому нужно пускать наши стотонники — их даже разгруженные тягать через волок удовольствие сомнительное, поскольку брусовки строились в расчёте на перевоз двенадцатитонных плоскодонок, каковые на потребности днепровских перевозок маловаты. То есть пару штук их, больших да тяжёлых, перевезли с Оки к Смоленску, а потом дорогу ремонтировали. Теперь будем строить крупные суда прямо в бассейне той реки, по которой станем на них грузы возить. А на новый двор заглянем непременно. Ага! Вот и связанные сообщения! В Карачарове готовят материал для волока из Оки в Десну. В Архангельске для нового двора собирают две машины Уатта, в Котласе изготавливают лесопилку и рейсмусный станок, а Билл с Дальних Вязов сооружает паровые котлы и отливает перегонные установки. Налицо признаки коллективного разума — речная империя воспринимает себя единым организмом. Из Воронежа доложили, что в город прибыли иностранные специалисты-кораблестроители. И люда работного посгоняли со всей округи. На самом же дворе уже нашими силами, хоть и на виду у приезжих, строят новоманерные баржи шириной четыре метра и длиной тридцать, кои пустые имеют осадку в полтора вершка, а гружёные — один аршин, отчего везут четыре тысячи пудов, имея два вершка надводного борта. Шестидесятитонные, стало быть. Это в точности подходит для прохода в верховья Дона до самого волока с Иванова озера. Однако, на волоке подобное судно запросто сломается. Так что, несмотря на смешение мер длины в отчёте, построен транспорт, отвечающий местным условиям и соответствующий решаемым задачам. Заменяемые им двенадцатитоннки постепенно перебрасывают на Днепр, где ставят на линию Смоленск-река Самара — снабжение оборонительной линии имени канцлера Голицына. Да, они маловаты, но других там у нас пока нет. Ещё на воронежском лодочном дворе готовят ремонтное судно для обслуживания постоянно избиваемых ядрами "Чижа" и "Стрижа". Третий артиллерийский корабль для действий в устье Дона постройкой завершают. Докладывают, что по указанию государя имя ему назначено "Ёж". Из Казани пишут, что "Наяда" вернулась из Персии, куда возила булгарских купцов. Туда мёд, воск, меха. Оттуда ковры и лошадей. Ушла в новый рейс по тому же маршруту. А вот с другого конца охваченной территории докладывают — канал из Северной Кельтмы в Южную огородили плетнями, поставленными на расстоянии десять саженей друг от друга, и шлюзы с обоих концов возвели. Теперь этим путём могут и стотонники проходить — путь из среднего течения Камы в Северную Двину стал удобней. Да ещё и на Кельтме во многих местах промыли русла так, чтобы спрямить дорогу — водомётную баржу несколько раз перестраивали, совершенствуя. Она теперь берёт глубже. Из города Самары пишет водитель стотонной баржи за нумером семнадцатым, что пришли к нему на пристани люди башкирские и обиду высказали, поелику судоходства по Белой реке ждут — не дождутся. Через это кошмы да иное из шерсти валяной имущество лошадьми возят на ярмарки дальние. А сами они в городке, что у впадения Уфы-реки в Белую сидят. С реки Серёжи доносят, что хлеб нынче добре уродился и в цене невеликой. Строганов интересуется — хочет зазвать мастера чугунного плавления на завод, что намерен ставить по реке Чусовой выше Чусовских городков. Так ему мы сразу и отписали — пусть насчёт этого у своего Билла спрашивает. А то сам в Европе поищет — нам и чужая наука лишней не будет, потому что металлургов я не готовил — сам только по вершкам в этом деле схватываю. С Северского Донца доклад от атамана Зенобы о нахождении горючего камня — это копия послания в Разрядный приказ, переписанного по царскому распоряжению. Почему в Разрядный? Наверно, напутал атаман. Однако, Пётр Алексеевич дал понять подчинённым, что доносительства о любых находках должны быть до него доведены. А нам от этого новая забота — пора позаботиться об оборудовании для бурения. Хотя бы разведывательного на глубину в десяток метров. И людей к атаману послать за образцами, кои доставить в Котлас к нашим химикам. Постепенно мы с Софи стали просматривать кучу бумаг скорее. Я действовал правой рукой, делая выписки, она левой переворачивала страницы, раскручивала и скручивала свитки, а информацию мы оба анализировали одну и ту же. Сами письма брали подряд по датам и нумеровали сквозным образом, соображая, как организовать архив. Тут ведь кроме писем нужно и ответы на них приложить, и отданные распоряжения под рукой оставить, чтобы не забыть спросить об исполнении.