— Хорошо. Спокойной ночи, Лили. — Спокойной ночи, Джонни, — ответила я, хотя чувствовала себя виноватой, потому что была абсолютно уверена, что стала участником какой-то лжи. Как только Джонни ушел, я прошептала: — Я думала, ты сказал, что мы поедем что-то посмотреть. — Поедем. Просто дай ему немного времени, чтобы уснуть. — Он не повезет нас?! — Говори тише. Нет, это секрет. Только ты и я. — Но… — Перестань волноваться. — Ты недостаточно волнуешься. — Тогда мы можем остаться здесь, если ты этого хочешь. Но, если мы поедем, то только вдвоем, одни под звездами. — Он посмотрел мне в глаза. — Что ты хочешь сделать? Секреты, интриги и фраза о том, что мы должны быть только вдвоем, одни под звездами. Какая девушка смогла бы устоять? Глава 17 Мы подождали почти час, потом молча покинули пентхаус. Коннор, казалось, был занят своими мыслями. А я пребывала в ужасе от мысли, что Джонни выскочит из своей комнаты и начнет орать на нас. Но нам удалось спуститься вниз, к конторке парковщика, и спустя две минуты мы сидели в ламборгини. Сначала я думала, что он отвезет меня в казино, или в какое-то офисное здание, или в другое место в городе, но потом поняла, что мы уезжаем из города. Очень далеко от города. В пустыню. Коннор молчал всю дорогу. Я потянулась и взяла его за руку, чтобы подбодрить. Он мимолетно улыбнулся мне, затем уставился на дорогу перед собой, словно снова потерялся в своих мыслях. Проехав полчаса по шоссе и оставив позади окрестности города, Коннор свернул на пустую второстепенную дорогу и поехал дальше сквозь ночь. Огни города превратились в тусклое сияние на горизонте, а звезды засияли ярче над нами. Не знаю, случалось ли вам когда-нибудь находиться вне светового загрязнения городов, но, когда вы наконец попадаете туда, где на мили вокруг нет никакого освещения, это потрясающе. Всю свою жизнь я жила в пригороде и городских районах — сначала в Шарлотт, затем в Афинах, в Джорджии во время учёбы в колледже, затем в Лос Анджелесе. Я никогда не была за пределами сияния тысячи уличных фонарей. До настоящего момента. В то время как мы уезжали дальше в пустыню, звезды на небе становились все отчетливее. Сначала несколько сотен, затем тысяча, и, чем дальше мы удалялись, тем больше их становилось. Я где-то читала, что только двадцать процентов всего человечества доводится увидеть Млечный путь во всей его красе. Большинство из нас живут слишком близко к цивилизации, чтобы наслаждаться миллионами огоньков, из которых состоит наша галактика. Для меня это было впервые. Я открыла окно и просто смотрела в небо, пока ламборгини мчался сквозь ночь. Я потеряла счет времени, свет звезд становился все ярче. Затем автомобиль снизил скорость и повернул на грунтовую дорогу. — Куда мы едем? — испуганно спросила я. — Это часть сюрприза. Колеса прокладывали себе путь по грунтовой дороге — две минуты, пять минут, десять. Я начала волноваться — что, если мы сломаемся здесь? — а потом, когда сияние звезд над головой стало еще красивее, я забыла обо всем. Наконец, мы остановились. Коннор выключил фары, вылез из машины, обошел ее и открыл мою дверь. Как только я оказалась снаружи, и он закрыл ее за мной, на мили вокруг не осталось ничего кроме темноты. И перед нами предстало небо, усыпанное звездами на миллионы миль над головой. Вокруг стояла полная тишина, кроме тикающего звука охлаждения двигателя ламборгини. Даже ветра не было, хотя температура воздуха значительно понизилась. Я набросила на плечи накидку и огляделась. — Что ж… ты это хотел мне показать? — Да. Именно это, — сказал Коннор, глядя в темноту. Его голос звучал взволнованно… почти смущенно. — Эм… ладно… — Что ты видишь? — спросил он. Я посмотрела на небо. — Миллиарды звезд. Он проследил за моим взглядом. — Это действительно красиво, правда? Но я не об этом. — Что ты имеешь в виду? — Вокруг нас. Здесь, где мы стоим. Что ты видишь? Обширные равнины песка и заросли кустарника, и низкорослые растения, едва заметные в темноте. — Кхм… пустыню. Много, очень много песка. — Я вижу возможность всей жизни. Я снова огляделась. И опять же видела лишь мили пустоты. — Думаю, вот почему ты миллиардер, а я нет, — пошутила я. Конор отошел в сторону шагов на двадцать, затем повернулся и посмотрел на меня. — Я вижу эквивалент всей нефти в Саудовской Аравии умноженный на миллион. Я нахмурилась, затем уставилась в темноту, задаваясь вопросом, может я пропустила пару нефтяных вышек. Нет. — Ты полагаешь, здесь есть нефть? — спросила я, прислонившись к капоту ламборгини. В холодном ночном воздухе тепло, исходящее от машины, было приятно согревающим. — Лучше. Думаю, этот ресурс практически безграничен — по крайней мере на миллиард лет вперед — и он более экологически чистый, чем любой другой энергетический ресурс, которым мы владеем. — Солнечная энергия, — сообразила я. — Именно. Ты знала, что обеспечить всю территорию Соединенных Штатов электричеством возможно с участка размером сто на сто миль? Я посмотрела в темноту. — На это я сейчас смотрю? Э-э… десять тысяч квадратных миль? — Хорошие навыки умножения. — Я старалась, — ответила я с сарказмом. Зная, что он гений в числах, эта ситуация была немного похожа на то, как Уинтон Марсалис (Wynton Marsalis — американский трубач и композитор. Прим. пер.) говорит вам, что вы точно умеете играть на казу (игрушечный духовой инструмент африканок. Прим. пер.). Но Коннор решил проигнорировать подкол. — Почти десять тысяч квадратных миль. И это меньше десяти процентов всей поверхности штата. — Но я думала, что с солнечной энергией куча проблем. Э-э… ты не против? — спросила я, медленно опуская свою попу и показывая тем самым, что я хотела сесть на капот. — Он теплый, а воздух вроде как холодный. — Что? А, конечно, я не против. Я робко опустилась на металлическую поверхность, ожидая ужасного скрежета металла, прогнувшегося под моим весом. Но ничего не произошло. Ах-х-х-х.