— Американский изобретатель сербского происхождения, живший в начале двадцатого века, — ответила я. — Настоящий гений. Какое отношение он имеет к нашему разговору? — Тесла, возможно, был величайшим неоцененным изобретателем в истории науки. Томас Эдисон нанял его, чтобы починить электрические генераторы постоянного тока, а затем кинул его с премией за работу. Тесла взял и, по сути, изобрел переменный ток, и Эдисон попытался пустить в ход все средства, чтобы остановить его. Когда Маркони изобрел радио, он использовал более десятка патентов, впервые зарегистрированных Теслой. В 1917 году у него появилась идея для радара, но в то время во главе департамента научных исследований ВМС США стоял Эдисон и он отклонил ее, потому что ненавидел Теслу. Так что фактически радар был изобретён лишь в 1935 году кем-то другим. И он изобрел вещи, в которых мы и по сей день все еще не разобрались и до сих пор не можем воспроизвести, например, беспроводная передача электричества или извлечение его из атмосферы. Тесла собирался бесплатно раздавать его по всей планете, но, когда инвестор Теслы понял, что не сможет контролировать этот процесс или взимать плату с людей за электричество, он прекратил финансирование, и башню снесли. — Я все это знаю, — сказала я. Коннор пристально посмотрел на меня. — Ну… я знаю кое-что из этого, — проворчала я. — Как это связано с тобой? Хочешь сказать, ты современный Никола Тесла? — Нет. Вовсе нет. Но я бизнесмен, и у меня есть возможность помочь современным Тесла. Только представь, если бы тот инвестор не уничтожил башню. Каким бы сейчас был наш мир? — Другим, — согласилась я. — Совершенно другим, — произнес Коннор. — Но мой отец? Он как тот инвестор, который снес башню. Он похож на Эдисона. Ну… если бы Эдисон никогда не прославился своими изобретениями. Эдисону возможно и приписывают изобретение лампочки, но он этого не делал. Он продавал лампочки. Эдисон заплатил лаборатории техников, чтобы те улучшили существующую конструкцию, созданную кем-то другим, для производства ее в промышленных масштабах. Вот кто такой Эдисон — и мой отец — в двух словах. — Эдисон был гением, — возразила я. — Да, был. Но его основным талантом было умение вести бизнес и рекламировать себя. Посмотри, что он сделал с Теслой: обманул, оклеветал его, сопротивлялся внедрению некоторых из потенциально самых больших достижений 20-го века, потому что Эдисон хотел денег, славы и власти, и он не мог вынести, что кто-то другой утрет ему нос. Мой отец такой же. Черт, почти каждый руководитель любой крупной корпорации, контролирующей рычаги правления миром, такой. Они инвестируют в существующее положение вещей и сделают все возможное, чтобы защитить его, даже если это означает препятствие прогрессу, который может принести пользу всему человечеству. Они убеждают себя, что все новое — это просто бредовые идеи, кратковременное увлечение. Но даже если бы им были представлены неоспоримые доказательства, им было бы все равно. Они принимают решения в угоду себе и своим богатым дружкам. Им наплевать на то, что будет, кроме тех случаев, когда они могут набить свои карманы сразу или получить прибыль от своих вложений в самом обозримом будущем. И если они понимают, что технология работает, но видят в ней угрозу, тогда они активно саботируют ее развитие. Только когда джинн выпущен из бутылки, и встает выбор: пан или пропал, тогда они, наконец, подпишутся на это. Но до этого момента они будут бороться не на жизнь на смерть против прогресса, потому что все, что их волнует — это всемогущий доллар. По их мнению, пять центов в руке лучше, чем десять возможных долларов в каком-то далеком, недоказанном будущем. Каким бы удивительным ни было это будущее. Коннор отошел от меня и начал ходить туда-сюда как сумасшедший дирижер перед каким-то невидимым оркестром в темноте. — Я не хочу быть таким. Я хочу быть тем, кто меняет мир к лучшему. И, если я не могу им стать, тогда я хочу помочь тому, кто изменит мир к лучшему. Я хочу быть человеком, который дает гениям возможность изменять мир. Я хочу быть человеком, который помогает сделать мир лучше, который открывает для человечества будущее. Потому что именно в этом я хорош — в уловках. В убеждении. В политике выкручивания рук. Борьба за власть происходит за кулисами. Я могу сделать это для людей, которые не могут сделать это сами. Мечтатели, ученые — современные Николы Теслы. Я хотела ему верить. Я никогда не видела его настолько поглощённым страстью (ну…по крайней мере одетым). Определённо его сильно волновал этот вопрос Но я не была полностью убеждена. — И, если в процессе ты уничтожишь своего отца, тем лучше, я правильно понимаю? — спросила я, скрестив руки на груди. — Если я действительно хочу делать то, о чем говорю, мне придется убрать с дороги своего отца и любого другого руководителя, подобного ему, которые хотят сохранить мир таким, какой он есть, независимо от того, сколько людей заболевают из-за этого, независимо от того, сколько бедных людей страдают, независимо от того, сколько пали жертвами их действий. Потому что это статус-кво, и они сделают все, чтобы защитить существующее положение вещей. Хочешь изменить мир? Не природа твой враг. Не медленная волна научных открытий твой враг. Твои враги — это люди, которые контролируют ситуацию. Бюрократы… представители власти… мега-богачи… все, кто рискуют что-то потерять, если положение вещей изменится. — Разве ты делаешь это не ради денег тоже? — Да, но деньги лишь побочный продукт. Причина не в деньгах. Никогда не была и не будет. Основной причиной является игра. Вопреки всему, создать что-то прекрасное и замечательное как Дубай. Как ты думаешь, почему я занялся отелями в качестве хобби? Ради денег? Нет, черт побери. Я мог бы заработать в десять раз больше на разведке нефти. Я хотел создать что-то красивое, что и через сотню лет все еще будет считаться прекрасным и первоклассным. Он подошел ко мне ближе, с каждым шагом его речь становилась все более вдохновенной. — А теперь представь, что ты делаешь что-то, что останется на тысячу лет. Что-то, что принесет пользу не только богатым, но и бедным людям на каждом континенте. Что-то, о чем в книгах по истории будет сказано, как о изменившем ход человеческой цивилизации. Я хочу быть частью этого. Чего-то потрясающего. Чего-то, что изменит мир. Он обнял меня за талию и притянул к себе. Мне неприятно это признавать, но я слегка легкомысленная. То есть, как бы там ни было, я влюбилась в Коннора отчасти потому, что он был самым красивым мужчиной, которого я когда-либо встречала. И… как бы мне не хотелось признавать это… атрибуты роскоши тоже повлияли на меня. Красота, которую он мне показал. Потрясающие впечатления, великолепное окружение. Но, начав разговор о Николе Тесле и о желании изменить мир, помогая энтузиастам ученым… …всё, капец. Конец игры. Я была обречена, полностью охвачена его энтузиазмом и страстью. Глава 18 Он наклонился к моему рту, его губы были теплыми и сильными. Я открыла рот, чтобы впустить его. В холодном ночном воздухе я чувствовала жар его тела, когда он страстно целовал меня. Дикий энтузиазм в мгновение ока превратился в лихорадку, пока его руки блуждали по моему телу. Я обвила руками его шею и притянула к себе. Его руки обхватили мою попку, пробежали вверх по красному платью, погладили обнаженную спину. Затем я почувствовала, как одна рука мягко двинулась по моей груди, взвешивая ее в своей ладони. И я ощутила, как что-то шевельнулось ниже его талии. Я прижалась всем телом к его бедрам, ощущая восхитительный вес и размер части тела, которая увеличивалась с каждой секундой. Я убрала левую руку с его шеи и провела пальцем по рубашке — по его твердой груди, кубикам пресса — к брюкам, где я позволила своей ладони нежно обхватить ширинку. Я гладила его, взад и вперед, медленно, чувственно, понимая, как он растет в моей руке, как твердеет в моей ладони. Он застонал и снова опустил обе руки на мою задницу. Сначала я подумала, что он просто ласкает меня, но потом почувствовала, как меня поднимают в воздух. — Ох, — выдохнула я. Затем я ахнула еще громче, когда он опустил меня назад, мягко, медленно, пока все мое тело от задницы до плеч не легло на капот Ламборгини. Оххххххх. Тепло от металла заполнило меня, как будто холодной ночью я легла в теплую постель. Он наклонился надо мной и оперся одной рукой о капот. Другая рука потянула за верх моего платья, стягивая его и лифчик вниз, пока не обнажилась правая грудь. Потом он взял ее в рот. Я застонала и почувствовала, как мое возбуждение растет, пока он жадно сосал мой сосок, затем, чувственно облизав его, настойчиво прижался ртом к моей коже, пытаясь поглотить меня. Тепло от его губ на моей груди… тепло от возбуждения, растущего глубоко внутри меня… тепло от машины подо мной… все вместе наполняло меня наслаждением, потребностью и желанием, восхитительно контрастируя с холодным ночным воздухом, касающимся моего лица. Его голова приподнялась и зарылась в изгиб моей шеи. Его губы ласкали мое ухо, язык слегка лизал мою плоть — не столько влажную, сколько мягкую. К этому времени подол моего платья задрался до бедер, и я почувствовала, как что-то толстое и длинное давит мне между ног. Я ахнула, когда он потерся о мой клитор, посылая дрожь удовольствия по всему животу. Затем он слегка приподнялся, и его руки потянулись под край моего платья. Я смотрела на него, силуэт на фоне миллиарда звезд, и чувствовала, как его теплые пальцы скользят по моим бедрам… а потом, зацепив мои кружевные трусики, медленно начинают стягивать их вниз. Я выгнула спину, помогая ему снять их. Когда трусики были сняты, я почувствовала, как моя собственная влага коснулась моего бедра. Затем он полностью стянул их через мои высокие каблуки и засунул себе в карман. Одна из его рук опустилась вниз к моим бедрам, и я почувствовала, как его пальцы скользят по моим влажным губам, лаская кожу, заставляя меня дрожать от предвкушения. Его большой палец очень легонько провел по моему клитору, затем покружил вокруг, дразня, давая лишь малейший намек на давление. Но как бы хорошо это ни было, я обращала больше внимания на другую руку. Она скользнула ему под пояс и расстегнула ширинку. Затем его пальцы исчезли в открывшемся пространстве. Его член был таким длинным, большим и твердым, что ему пришлось отодвинуться назад и изменить позу, чтобы, наконец, вытащить его и когда он это сделал, ствол слегка дернулся, а затем поднялся в воздух, твердый, толстый и массивный. Светлый цвет его кожи выделялся на фоне темной ткани брюк, и даже в тусклом свете звезд я видела, как красиво, длинно и огромно он выглядел, даже с основанием и яйцами, все еще спрятанными в штанах. Я протянула руку и коснулась его. О БОЖЕ, он был обжигающе горячим… Мягкая кожа на твердом, как камень, стволе. Он раскачивался взад-вперед, позволяя своему члену двигаться по моей мягкой ладони, как будто я ублажала его своей рукой. Я почувствовала, как он напрягся еще сильнее в моей хватке. Мой рот наполнился слюной, а мои внутренности болели, потому что я так сильно хотела его внутри себя. Я схватила его — не слишком, но достаточно сильно и притянула к себе. Он подчинился, и я почувствовала, как его распухшая толстая головка задела внутреннюю сторону моего бедра, а затем скользнула вверх по моей коже, пока кончик не коснулся моих губ. Затем он медленно вошел в меня. Я застонала, когда он наполнил меня, сначала постепенно, затем погружаясь все глубже и глубже. Боже, он был таким толстым и огромным внутри меня. Его тело медленно прижалось к моему, и я была зажата между восхитительным теплом Ламборгини и мускулами его тела. Это был первый раз, когда он, находясь внутри меня, остался полностью одет. Незнакомое ощущение ткани на коже оказалось новым и волнующим. Я поняла, что именно происходит: Богатый, сильный, великолепный мужчина, полностью одетый, трахал меня на капоте своей спортивной машины за полмиллиона долларов, под самым прекрасным звездным небом, которое я когда-либо видела. И мне это нравилось. Твердый и толстый, он вошел в меня. Его кожа была влажной от моего сока, скользя глубоко внутри, медленнее, затем быстрее, сильнее, затем мягче — и с каждым толчком я стонала и задыхалась. Когда мои глаза не закатывались, я смотрела на Млечный Путь, охваченная красотой, кружащейся над моей головой. Он вонзался в меня, и наслаждение от его толстого, потрясающего члена одолевало мной еще сильнее.