— Да, за это не платят. Итак, следующий вопрос: «Что ты умеешь?» — Например, для работы? — Да. — Не очень много. — Ну вот, опять. — Ну вот, опять что? — Не веришь в себя. Разрушаешь себя вместо того, чтобы строить. — Хорошо, мистер Хотшот, если бы я задала вам тот же вопрос, что бы вы ответили? — Все. — Нет, я имею в виду то, что ты умеешь. — Я знаю, что ты имела в виду. И я бы сказал «все». — Ух ты, кто — то полон самолюбия. Он рассмеялся. — Кто-то должен быть моим лучшим пиар-агентом. С таким же успехом им могу быть, и я сам. Никто другой не поверит в тебя, пока ты, не поверишь. — А что, если ты не веришь в себя? — Притворяйся, пока это не станет правдой. — Ну, ты, очевидно, веришь в себя. — Я бросила на него косой взгляд, который мог бы задеть самолюбие других парней, но Коннора только позабавил. — От Всего Сердца. На тысячу процентов. — Был ли момент, когда ты этого не делал? — Да. Я посмотрела на него. Честность в его голосе обезоруживала. — Когда? — Уход от отца был, вероятно, одним из определяющих моментов в моей жизни возможно, определяющим моментом, по крайней мере до сих пор. Но после того, как адреналин спал, я очень испугался. На самом деле я был в ужасе. Быть отреченным не сладко. Но я быстро понял, что, будучи одиноким и технически разоренным, очень важно представить себя уверенным, компетентным и контролирующим. Я бы никогда не получил и одного инвестора, если бы на встречах говорил: «Я ничего не знаю… бедный маленький смиренный я…» — Ну, я ничего не знаю. Он вздохнул с явным раздражением в голосе, которое раздражало меня. — Что я сделал, когда пришел к вам в офис? — спросил он. — Кроме того, что соблазнил меня? Он ухмыльнулся. — Да, кроме этого. — И кроме того, что вел себя как самодовольный придурок? — С кем ты переспала. Я уставилась на него. — Технически, это «с которым». Обычно я не занимаюсь грамматикой. Только когда кто-то меня бесит. Что он и сделал. Он знал это и ему это нравилось. — Формально или нет, но ты все равно спала со мной. — Технически, сейчас ты ведешь себя как самодовольный придурок. Он рассмеялся. — Ладно, кроме этого, что еще я делал, когда пришел к тебе в офис? — Ты просмотрел кое-какие документы. — Почему? — Ты искал информацию. — Какую? — Насчет выкупа. — А что я искал? — Файлы для PT&Associates, Teramore, Zaruder… — Нет, это просто данные. Почему я это искал? На этот раз я подумала, прежде чем ответить. — …чтобы узнать, стоит ли за этим Клаус и департамент. — Вот именно. Потому что у меня были сомнения. — И как это связано со мной, кроме того, что я сама отказалась от этого? Он ухмыльнулся. Я слегка покраснела. — Только не так. — Ну… — сказал он, как бы говоря: «Ты вроде как СДЕЛАЛА ЭТО»… Я шлепнула его по руке, и он рассмеялся. Потом он снова стал серьезным. — Помнишь, как мы разговаривали после того, как я увидел отчет Терамора на экране твоего компьютера? Я узнал все, что мне нужно было, за тридцать секунд разговора с тобой. Я нахмурилась. — Нет. — Да. — Ты допрашивал меня минут пять после этого. На самом деле «допрашивал» — не то слово. После этого ты был похож на испанскую инквизицию. — Я хотел убедиться, что ты знаешь, о чем говоришь. — Все равно пять минут, а не тридцать секунд. — Скорее две с половиной минуты. Я просто продолжал, потому что был поражен, что ты так много знаешь. — Ты же не собирался торпедировать выкуп по приказу какой-то маленькой секретарши из Exec Comp. — Нет, именно поэтому после я и проявил должную осмотрительность в течение часа. Но через тридцать секунд я нутром чуял, что ты знаешь, что происходит. Через две с половиной минуты я понял, что интуиция меня не подводит, и сделка была отменена. Я сидела, ошеломленная. Мне казалось, что это было довольно серьезное решение после разговора с секретаршей. Но опять же… один из нас был инвестором-миллиардером, а другой-нет.