— Сделай это. — Что сделать? — спросила я, как будто была оооочень невинна и совершенно не понимала, о чем он говорит. При этом я перестала гладить его. — Продолжай, — выдавил он. — Ты имеешь в виду это? — спросила я и медленно погладила его снова. — Еще, — прошептал он. — Даже несмотря на то, что мы едем в машине посреди белого дня, и нас все видят? Он помолчал, словно обдумывая услышанное. Я вдруг почувствовала тревогу, как будто только что испортила момент. «Не останавливайся, — мысленно взмолилась я. — Не останавливайся…» — Да, — прошептал он. — Продолжай. Я решила, что больше не буду испытывать судьбу, поэтому просто заткнулась и позволила пальцам говорить за меня. Я оторвала руку от его ширинки, ухватилась за ремень и расстегнула его. Затем я расстегнула верхнюю пуговицу его брюк. Это заняло некоторое время — я не самая ловкая или опытная девушка в подобных ситуациях, — но думаю, что справилась относительно хорошо. Его брюки почти распахнулись от напряженного давления внутри. Теперь у меня было больше места для игр. Я снова запустила пальцы в его боксеры и ласкала весь его твердый, как камень, ствол до самой набухшей головки. Черт, не только я была мокрой. Его сок намочил верх боксеров, настолько сильно он был возбужден. — Это из-за меня? — прошептала я, скользя пальцами по его гладкой, влажной коже. — Да, — кивнул он, не отрывая глаз от дороги. — Тебе нравится думать о моей?.. Я не хотела этого говорить — это было слишком… «Ты теперь плохая девочка, или забыла?» — радостно произнес тоненький голосок у меня в голове. «Тогда, наверное, мне лучше говорить подобающим образом», — ответила я. — …моей маленькой мокрой киске? — прошептала я ему на ухо. Он застонал. Мои пальцы теперь были влажными, и я позволила им скользить по нижней стороне его члена. Ощущение моей гладкой и скользкой кожи поверх его было потрясающим. — Тебе нравится думать о том, чтобы засунуть этот большой… толстый… потрясающий член… в меня? — Я мурлыкала, медленно поглаживая его вверх и вниз. Он вцепился в руль дрожащими руками. — Да, — сказал он свирепо. Я позволила своим пальцам скользнуть обратно к верхушке его члена и потерла большим пальцем головку, скользя по набухшей коже его собственной спермой, массируя, обволакивая, дразня его, доставляя удовольствие… невероятно медленно. Я чувствовала, как его мужское достоинство напрягается, сильнее, чем когда-либо прежде. — Тебе нравится думать о том, чтобы заставить меня кончить с твоим длинным… толстым членом? — прошептала я. Его глаза на мгновение закатились, и он заставил себя снова сосредоточиться на дороге. — Да, — выдохнул он. Я наклонилась и другой рукой поправила его боксеры так, чтобы его член наконец освободился. Боже, это было великолепно. Удерживаемый на месте тканью, он стоял прямо, — прекрасное скульптурное произведение искусства — совершенно розовое, очень длинное, до слез толстое. Его яйца все еще оставались в боксерах, так что не было ничего, кроме длинной, шелковистой гладкой колонны чистого секса. Я снова погладила его, медленно вверх и вниз. Его член резко сжался, всего один раз, и крошечная капелька прозрачной росы показалась на кончике его распухшей головки. Я подумала о том, чтобы использовать ее для скольжения, но нет, вместо этого я хотела попробовать ее на вкус. Я склонилась над средней консолью, что было невероятно неудобно. Но награда того стоила. После недолгих переговоров мой рот оказался прямо над его распухшей головкой. Я обвела языком мягкую, горячую кожу… а потом медленно взяла в рот его соленую, влажную и скользкую головку. Боже, как я любила чувствовать его во рту. Только мягкость и тепло его кожи на моей… влажное, чувственное ощущение моих губ, окружающих его… И мне нравилось слушать его стоны. Теперь он стонал, как отчаявшийся человек, пойманный между удовольствием и жгучей потребностью большего. Я снова начала заводиться. Я медленно опустилась на него, позволяя губам скользить по его влажной коже, забирая его так далеко в рот, как только осмеливалась. Я нагнулась под странным углом. Это было неудобно, а он был невероятно большим… так что я могла сделать только это. Этого, по-видимому, было достаточно. Он хмыкнул, пока я медленно двигалась вверх и вниз, дразня его языком. Я вынула его изо рта, затем провела влажными губами вниз по нижней стороне его члена, особенно заботясь о гребне кожи прямо под головкой. — Господи, — простонал он. Я положила голову ему на колени так, что мое правое ухо оказалось между его ног, и провела языком вниз по основанию его члена, исследуя, как глубоко я могу лизнуть. И тут я почувствовала, что машина меняет направление. Глава 29 Он повернул руль и прибавил скорость. Я посмотрела на него, что было немного комично, учитывая, где была моя голова, и что было всего в нескольких миллиметрах от нее. — Что ты делаешь? — спросила я — Я хочу тебя. СЕЙЧАС, — сказал он, его лицо было диким и яростным, глаза — сосредоточены на дороге. — Мы в отеле?! — спросила я, чувствуя, как страх сжимает мой желудок. — Нет, — сказал он хриплым и низким голосом. — Ммм… Это было немного тревожно. Я поднялась с его колен, затем посмотрела в окно, моля Бога, чтобы никто не увидел худшее клише в мире: великолепный парень в Ламборгини и взъерошенная цыпочка, поднимающаяся с его колен. Мы были далеко от Стрипа (примечание: примерно семикилометровый участок бульвара Лас-Вегас в округе Кларк в штате Невада, США. Здесь находится большинство крупнейших гостиниц и казино агломерации Лас-Вегаса, при этом Стрип лежит за пределами самого города и административно относится к пригородам) и толпы. Я бы не назвала место, где мы были, «убогим», но оно и близко не было таким блестящим, как главная улица. И уж точно не такой безвкусным. Вегас ночью — страна чудес; Вегас днем — памятник избытку, и вопрос: «Неужели они действительно думали, что это будет хорошо выглядеть»? Мы были снаружи чего-то, что выглядело как кондоминиум или таймшер — куча коричневых, невзрачных зданий. Более сдержанные, не такие безвкусные и довольно скучные. Машин на стоянке было немного. Снаружи тоже никого. Думаю, они все были внизу, на главной улице, а здесь только оставались на ночь. — Что мы здесь делаем? Коннор припарковал Ламборгини и поспешно засунул эрекцию обратно в штаны. Это заняло какое-то время, учитывая, как много было работы. — Я же сказал, что хочу тебя. СЕЙЧАС. В его голосе было что-то звериное, тон, которому нельзя перечить.