Я засмеялась, представив лица будущих знаменитостей и заметила, что мой выбор — это спокойная жизнь, без неадекватов-недругов. «Хороший выбор, — заметил Хью: но тогда тебе не быть популярной» Ок, с трудом, но постараюсь это пережить. И я, насвистывая, направилась в коридор, чтобы немного накрасить ресницы, стресс стимулировал выработку в организме здоровой порции злости и желание выглядеть на все 100, типа выкусите засранцы, такой фигней, человека, прошедшего через травлю в школьные годы, уже не сломить. Да, признаю, возможно я от тех детских переживаний ещё не отошла, из-за чего в чём-то моя жизнь может быть (небольшой такой процентик вероятности) менее полноценная, чем у других, но… Второго раунда не будет! Снова подобную ситуацию я не допущу… Да и она невозможна, ведь тогда рядом со мной никого не было, а сейчас я не одна. Короче, не ною, улыбаюсь и иду вперед на зло всем неприятностям! Долго, правда, идти не вышло, зазвонил домофон, и я, спеша к нему, споткнулась и упала, при торможении больно ударившись локтем. —*** — слетело с моих губ совсем не имя грустного философа. С кряхтением и скрипами поднялась. Вовремя. Брат выглянул из комнаты и заржал с моего грустно потрепанного вида. Погрозила ему кулаком, пригладила рукой растрёпавшиеся в недолгом полете птицы класса ЁЖ волосы и, наконец, впустила корейца в подъезд. — Лик, домой пойдёшь, возьми в ящике квитанции, — попросил Руслан прежде, чем вернулся в свою комнату. Кивнула, радуясь, что сегодня, видимо, Рус меня позорить в глазах азиата не собирается, и поэтому торжественно передавать с рук на руки не будет. Надела куртку, намотала шарф и вышла в подъезд, чтобы нос к носу столкнуться с Ником. — Привет. — Привет. И все, какой-то космос, проблемы забылись, и я стою и смотрю в его глаза. Он смотрит в мои, и мы молчим. Не знаю, секунды, минуты, пока не раздается ехидный голос Руса: — Ребят, вы это дверь бы закрыли, а то дует, и шли бы уже в свой универ, а то пары закончатся, пока вы будете тут стоять и друг на друга пялиться. Я, конечно, все понимаю, любо… Громко хлопнула дверь, которую я, красная как рак из-за слов брательника, резко закрыла и продолжение фразы, к счастью, мы с Бо не услышали. Хотя догадаться было не сложно. Но не произнесено — не считается, ведь так, да? «Ты в детсаде, чтобы так думать?» — спросил воображаемый друг. Я ещё больше покраснела и послала Хью Лори в лес. Не хочу, чтобы считалось. — Пойдём, — предложила Нику. Кореец кивнул и снова взял меня под руку. Как хорошо, что в подъезде уже не горели лампы и мои горящие щеки были не очень заметны. — Ты сегодня хорошо выглядишь, — отвесил мне Ник комплимент, наверное, чтобы не молчать. — Ты тоже, — и я не врала, Бо выглядел обалденно, по-моему, даже лучше, чем обычно. Интересно, для кого он так вырядился? «По мозгам точно детский сад», — поставил мне диагноз воображаемый друг и, наконец, свалил в воображаемые дали. Я же подумала, что, ну не мог он так одеться из-за меня. Невозможно просто. Шли мимо почтовых ящиков, и я вспомнила про квитанции, попросила Ника подождать и полезла в ящик, проверять. Квитанций не было, зато был черный конверт с красной надписью «Су*ке»… м⁈ Черт, если, кто-то не перепутал пол Руса, когда писал ему, ну или номер квартиры, когда писал, например моей соседке, Маргарите Егоровне (а что ей всего 80, она очень даже бойкая для своих лет, у неё вполне могут быть недоброжелатели), то это снова мне… Что ж, видимо, мой «поклонник» знает мой адрес… «Су…пер»! Скрыть восторг от азиата не вышло и пришлось посторониться, показать конверт, а потом и про свое «доброе» утро рассказать. Ник снова ругался на корейском. Потом сказал, что нужно достать письмо, поменьше его трогая и положить в пакет, вдруг сохранились отпечатки. Честно говоря, пока брат Рины об этом не сказал, даже в голову не приходило, что это письмо ведь тоже улика. Бо оставил меня рядом с ящиком, офигевать от того, насколько у меня теперь не скучная жизнь, и побежал наверх, чтобы взять какой-нибудь пакет и пинцет или ещё что-нибудь, чем можно будет взять письмо, не трогая руками. И почему я всегда думала, что детективы — это весело? И что у меня даже есть какие-то дедуктивные способности? «Из врождённой наивности», — подсказал вернувшийся с попкорном друг (мол, он не в жизнь такое веселье, как чтение письма от моего недоброжелателя, не пропустит). Я сначала надулась, а потом, подумав, всё же с Хью согласилась, что наивно мнить себя Шерлоком после просмотра нескольких серий Шерлока… В смысле, мозги через экран ещё, к сожалению, не научились передавать. Когда Ник вернулся с моим пинцетом с маленькими черепами и полупрозрачным отрывным пакетом с небольшим рисунком в виде белых улыбающихся овощей, стала думать, куда Бо за ними заходил, заправила ли я кровать, куда кинула косметичку. В общем, про письмо в момент его извлечения из почтового ящика я думала в последнюю очередь. Ну, письмо и что? Меня больше волновал лифчик, возможно лежащий у меня на кровати, чем чей-то негативный бред в мой адрес. Даже сейчас особенно не верилось, что всё чересчур серьезно и мне, кто-то реально угрожает. 21 век, повсюду камеры. Да и неужели, у кого-то может на столько поехать крыша, пусть даже и от любви⁈ Нет, конечно «Пусть говорят» на пару с Малаховым и криминальными сводками уверенно намекают, что может и часто едет. Но, что подобное может случиться и со мной в моем родном Тьмутараканьске как-то не верилось. «Правильно, правильно, не верь! Подожди, пока нас по башке чем-нибудь огреют или в лицо что-нибудь ядовитое выльют или чем-то тяжелым швырнут» — ехидно «согласился» с моей позицией воображаемый друг. А между тем Бо уже почти прочитал письмо, длинное, кстати, такое послание и эмоциональное до жути, правда, с кучей ошибок. Прежде чем, кореец убрал лист и конверт в пакет, успела лишь пару раз пробежаться по тексту глазами и выловить несколько основополагающих моментов сего опуса. Начиналось письмо с обращения к «КрашИнной старой кАшелкИ (да простит меня соседка, но я снова невольно подумала, что обращаются к ней, потому что она в отличие от меня красила волосы (и это сложно было не заметить, фиолетовый цвет, вообще, сложно не заметить), да и прилагательное „старая“ я с собой даже в шутку еще не ассоциировала)…», дальше без запятой шёл бред про то, что я буквально преследую беднягу Ника (ну, да, но это было давно и ещё нужно доказать), висну на нём (вообще, бред, парень нёс меня сам, по своей инициативе), обманываю (вранье, мы не на столько близки, чтобы врать друг другу), заставляю быть со мной (интересно каким образом?), манипулируя (м⁈ это уже интересно) тем, что болею. Вот на последнем меня немного вынесло… этой, простите, гадине, кажется, что Ник — добрая лесная фея, готовая помочь каждому страждущему? Я сама не знаю, почему он меня ещё не послал, но думаю, начни манипулировать — это было бы то самое последнее, что я успела бы совершить перед тем, как азиат угрёб бы от меня на лодке в сторону заката. И знаете, я бы его не винила, потому что манипулировать людьми, пользуясь их к тебе хорошим отношением — дело последнее. Дальше шла скучная часть письма, мне угрожали. Говорилось о том, что сломают мне ноги по-настоящему (а можно, видимо, и непо-настоящему), подкараулив у дома или у университета (интересно, а в этом особый шик — сообщить о месте, где планируется совершить нападение?), что помогут превратить мой обман в правду (какой обман?), что раскроют Нику на меня глаза (М? Это фигурально или она ему пластику сделает?), что… ну честно, это был реально бред про то, что выбьют все зубы (вот прямо все-все? Уважаю!), вырвут волосы (интересно их тоже все-все? А побрить налысо не проще, или тут меньше возможности выразить свое возмущение и тягу к творчеству?) и т. д. и т. п… И все с матом и ошибками, матом и ошибками. Глаза буквально горели и лезли на лоб. Хотелось найти автора письма и буквально побить словарем Ожегова, проговаривая при каждом ударе словарные слова. Дать человеку, так сказать, возможность вживую соприкоснуться с великим и могучим и хоть что-то из этой встречи вынести. Ник утешающе сжал мою ладонь, я же пыталась побороть внутреннюю ярость и выглядеть человеком, который в утешение реально нуждается, потому что его жест был мне приятен. Судя по тому, что Бо, взглянув мне в лицо, руку забрал, не получилось. Но и фиг с ним, ну не барышня я в беде, не барышня! — Хороший настрой, — усмехнулся кореец, и снова побежал наверх, чтобы оставить пакет с письмом у нас в квартире. * * * Хорошего настроя мне хватило ровно до того момента, как мы с Ником расстались у дверей в мою аудиторию, кто ж знал, что кореец и был оплотом моего спокойствия и внезапной грандиозной веры в свои силы. Без парня мне стало холодно и как-то страшно. И когда, друг Короля внезапно, не дойдя до поворота, повернулся и стал возвращаться, передумав уходить, мне стало так здорово, что я готова была его расцеловать, но вместо этого просто тепло улыбнулась. — Преподаватель всё равно часто опаздывает, мне будет спокойнее, когда рядом с тобой будет хотя бы твоя сумасшедшая подружка, — сказал Бо и прислонился к стене рядом со мной. На моем лице всё ещё играла теплая и радостная улыбка, мне было плевать на шепотки рядом бродящих одногруппниц и, когда Ник протянул мне руку, я взялась за неё, совершенно не думая о том, что на этот раз себе напридумают себе эти безымянные для меня девчонки. — Хочешь, в пятницу прийти ко мне на игру? — внезапно спросил Бо. И из-за этих простых слов у меня почему-то перехватило дыхание. С трудом напомнила себе, что ему видимо так будет проще меня охранять, да и вежливость опять же… «Идиотка» — ласково сказал Хью, я же от него отмахнулась и, наконец, справишься с собой, повернувшись к Нику уточнила: — Поболеть? — Только без помпонов, — улыбнулся кореец, показывая ямочки. Черт, его улыбка, может свести человека с ума… Он с ней такой красивый… Так срочно взять себя в руки! И что-нибудь ответить! — Я не сильно люблю баскетбол. — вот зачем я это сказала, он же сейчас заберет свои слова назад. Я идиот! — Если честно я тоже, — и Ник рассмеялся, а я не поверила. Как это не любит? Он же в него играет как профессионал, да он же… Стоп, он что мне просто подыграл, чтобы разрядить атмосферу? Блин, кажется, я поняла, почему у той девчонки (ну судя по почерку и роду глаголов всё же девчонке, хотя в наш просвещенный век всякое могло быть, согласитесь) поехала крыша из-за Ника, он того стоит. Затем, правда, парень утратил несколько очков в моих глазах, сказал, что видел, как я играю, и ему показалось, что мне это нравится. Вранье и наговоры. Что хорошего может быть в спорте⁈ Повинуясь дебильному импульсу, рассказала про гадов из команды, а Ник, посмеявшись над ситуацией с мороженным, заметил, что если я захочу вернуться, могу вернуться, не захочу — могу не возвращаться. Мол, какая разница? Нужно делать то, что тебе хочется. В связи с мыслями про дела, которые хочется делать, как не странно в голове всплыл предстоящий урок корейского. Сказала Нику, что жалко, что не выйдет позаниматься, Бо пожал плечами: — Почему не выйдет? Вполне можем позаниматься после военного совета. — М? — Точно, забыл сказать — и Ник, взъерошив себе волосы свободной рукой, рассказал, что они с Русом решили собрать дома небольшой консилиум по решению моей проблемы. Будет: он, я, Рус, Маркизов с девушкой, хакер с компьютером, Рина, ну и все. — А Маруся? — Если хочешь, можешь и её позвать, — пожал плечами парень. Этот момент взлохмаченный из-за бега к родному университету дорамный демон и выбрал для своего эффектного появления на горизонте. Бегущая Хмелькова выскочила из-за поворота и с явным трудом затормозила у самых дверей. — Я не опоздала? Ник посмотрел на часы: — На пять минут. — Всего-то. Не считается — и подруга расслаблено привалилась спиной к стенке, опуская свою сумку на пол. М-да, это было очень похоже на нее. Ник посмотрел на Хмелькову, на меня. Взгляд был скептическим, он явно не доверял Марусе, как моей потенциальной охране, но, не сидеть же ему со мной на парах, поэтому я как можно жизнеутверждающе улыбнулась и сказала, что подруга справится. Ник не поверил, но повинуясь моим легким толчкам в бок, всё же ушёл. Отдышавшаяся же, подруга подошла ко мне и спросила: — А с чем я справлюсь? — О, Марусь, не поверишь, — и мне пришлось вкратце всё рассказать уже Хмельковой. Та, действительно сначала не поверила, потом загорелась (стала вспоминать дорамы), потом, правда, успокоилась и начала сочувствовать. Но долго у неё это делать не получилось, так как, наконец, пришла зачуханная преподавательница, у которой, видимо, случилось какое-то ЧП, и погнала нас в аудиторию. Там мы вместо лекции получили три вопроса по пройденному материалу, которые большинство студентов тут же начало пытаться добросовестно списать, кто с телефона, кто с тетради (3 курс, что хотите?), я же просто ответила на них по памяти и быстро сдала, решив свободное время посвятить чтению фанфиков про Хауса. К сожалению, долго этим заниматься у меня не вышло, так как вскоре преподавательнице позвонили на телефон, и она бросила нас, сбежав на кафедру. А соответственно теперь Марусе можно было открыто спросить у меня, что и где нужно писать. Так что телефон пришлось убрать, а подруге помочь. Впрочем, я была не единственным помощником в аудитории, то тут то, там начали раздаваться голоса и шепотки, происходил внезапный и всеобщий обмен знаниями. * * *