– Объясни, что такое «туше». Какое значение имеет этот термин? – Значение… ну да. Это термин из фехтования. – Фехтование? Что такое фехтование? – Это поединок на шпагах. – Поединок? Ты имеешь в виду какое-то отгораживание? Макки как мог объяснил калебану, что такое фехтование, шпага и как с нею обращались мастера фехтования, а кроме того, посвятил калебана в таинство поединка и соревнования. – Эффективное прикосновение! – перебил Макки калебан, не скрывая неподдельного изумления. – Узловое пересечение! Туше! Ах-ах! Именно такие вещи в вашем виде чаруют нас! Какая концепция! Пересечение линии: туше! Смысл – пронзить: туше! – Окончательный разрыв непрерывности, – насмешливо произнес Макки. – Туше! Когда ожидается туше во время очередного бичевания? – Пересечение и туше кнута! – сказал калебан. – Ты ищешь положение линейного смещения, да, это так, и это трогает меня. Возможно, мы до сих пор занимаем наши линейности, да, это так; но моя самость предполагает, что и другим видам могут потребоваться те же измерения. И мы, уступая им, прекращаем свое существование. Разве не так? Макки не ответил, и калебан продолжил: – Макки, до тебя дошел смысл сказанного мною? – Думаю, что твои действия пора саботировать, – буркнул Макки. ? ? ? Изучение языка – это практика в его иллюзиях. (Говачинский афоризм) Чео, пан-спекки с замороженным эго, задумчиво смотрел на солнце, садившееся в море за раскинувшимся перед ним лесом. Это хорошо, подумал он, что в нашем идеальном мире есть такое море и эта башня, построенная по распоряжению Млисс, господствующая над всеми зданиями и башнями. С ее верхнего этажа открывался вид на отдаленную равнину и материковые горы. Прохладный ветер обдувал левую щеку Чео, шевелил его соломенно-желтые волосы. На нем были зеленые брюки и сетчатая рубашка тусклого золотисто-серого цвета. Одежда подчеркивала человекообразную внешность, и все же в некоторых местах на теле вздувались мышцы, которых не было у людей. Довольная улыбка тронула его губы, но глаза не улыбались. У него были глаза пан-спекки – фасеточные органы зрения, блестевшие в лучах заходящего солнца. Границы фасеток были нечеткими в результате операции. Этими глазами Чео смотрел на сознающих существ, которые, словно крошечные насекомые, копошились внизу – на улицах и мостах. Одновременно глаза позволяли Чео смотреть на небо и видеть стаи птиц и полосы бегущих от моря облаков, не говоря уже о самом море и балюстраде. Скоро все это будет только нашим, подумал он. Он взглянул на древний хронометр, подаренный ему Млисс. Грубая вещь, но верно показывала время приближавшегося захода солнца. Им придется отключиться от системы вживленных в мозг часов, контролируемых тапризиотами, так как того требовала ситуация. Этот грубый прибор показывал, что до следующего контакта осталось два часа. Управление с помощью S-глаза точнее, но Чео не хотелось двигаться. Они не смогут остановить нас. Но кто знает наверняка… Он подумал о Макки. Как агент Бюро обнаружил эту планету? И как, обнаружив, сумел сюда попасть? Сейчас Макки сидит в пляжном мячике калебана, сидит… как приманка? Да, это очевидно – как приманка! Зачем? Чео очень не нравились захлестнувшие его противоречивые чувства и эмоции. Он и так нарушил основополагающий закон пан-спекки. Он навсегда овладел своим клановым эго и обрек четверых товарищей на бессмысленное прозябание, на глупую бессознательную смерть. Предавший идеалы пан-спекки хирург вырезал ему орган, объединявший пентархию в пространстве вселенной. Эта операция оставила неизгладимый рубец на лбу и в душе Чео, но он не мог даже вообразить, какими приятными будут последствия. Никто и ничто не сможет лишить его эго. Правда, ценой стало страшное одиночество. Смерть положит ему конец, но такова судьба всех живущих. Благодаря Млисс у него теперь есть убежище, где его не смогут достать никакие пан-спекки… если, конечно… Но ничего, скоро на свете не останется ни одного пан-спекки. Скоро во вселенной вообще не останется никакой организованной сознающей жизни – кроме горстки сторонников Млисс, которых она привела сюда, в свой Ноев ковчег с его бурами и черномазыми. На балкон торопливо вышла Эбниз и встала за спиной Чео. Уши Чео, как и его глаза, обладали сверхъестественной чувствительностью. Он прочитал эмоции Млисс по звуку ее шагов: скука, беспокойство, страх. Чео обернулся. Он сразу понял, что она побывала у мастеров красоты. Рыжие волосы пышным венцом обрамляли милое личико. Чео почему-то вспомнил, что Макки тоже был рыжим. Млисс с размаху плюхнулась в собако-кресло и вытянула ноги. – Что ты так суетишься? – спросил он. – Ох уж эти мастера! – воскликнула Млисс. – Они хотят домой! – Так отправь их. – Но где я найду других? – Это и есть твоя проблема? – Ты смеешься надо мной, Чео. Не надо этого делать. – Так скажи им, что они не могут отправиться домой. – Я сказала. – Ты объяснила им, почему это невозможно? – Конечно, нет. Как? – Но ты же сказала об этом Фурунео. – Я хорошо усвоила урок. Где мои юристы? – Они уже улетели. – Но мне надо обсудить с ними многое другое! – Это не может подождать? – Ты же сам знаешь, что у нас есть и другие неотложные дела. Почему ты позволил юристам уйти? – Млисс, тебе совершенно незачем знать, что у них на уме. – Да, во всем виноват калебан, – сказала она. – Это наша легенда, которую никто не может опровергнуть. Какие еще проблемы хотели обсудить юристы? – Млисс, выброси все это из головы. – Чео! Глаза пан-спекки угрожающе сверкнули. – Что ж, как знаешь. Они получили запрос от БюСаба. Те требуют от калебана голову Фурунео. – Его… – Млисс, побледнев, осеклась. – Но как они узнали, что мы… – Это был совершенно очевидный шаг в данной ситуации. – Что ты им сказал? – прошипела она, буравя Чео негодующим взглядом. – Я сказал, что калебан захлопнул люк перескока в тот момент, когда Фурунео сунул в него голову по своей собственной воле. – Но юристы знают, что мы обладаем монопольным правом на этот S-глаз, – произнесла она окрепшим голосом. – Будь они прокляты! – Ах, – язвительно протянул Чео, – но Фэнни Мэй пропускает через люк и Макки, и его дружков, и уже одно это говорит, что наша монополия не стоит ломаного гроша. – Но ведь я уже это говорила, разве нет? – Это позволяет нам прибегнуть к тактике проволочек и затягивания, – сказал Чео. – Фэнни Мэй отправила голову в неизвестном направлении, и мы не знаем, где она находится. Я, конечно, потребовал, чтобы Фэнни Мэй отклонила этот запрос. Млисс с трудом сглотнула: – Именно это… ты им и сказал? – Конечно. – Но если они допросят калебана…