По ничего не сказал. Не двинулся. Он продолжал стоять посередине комнаты; в его глазах полыхал огонь, на скулах играли желваки. – Мистер По, можете сесть. Только после этого он пошел на свое место – медленно, с прямой спиной, ни на кого не глядя. Минуту спустя барабаны уже отбивали сбор на обед. Кадеты встали, отодвигая грифельные доски и забирая кивера. Хичкок дождался, когда они потянутся к двери, и окликнул: – Мистер По, задержитесь. По остановился так резко, что кадету, шедшему за ним, пришлось уворачиваться от столкновения. – Сэр? – Он прищурился; испачканные мелом руки теребили кожаный козырек. – Мы хотели бы поговорить с вами. Он плотно сжал губы и, подойдя к нам, повернул голову в сторону последнего кадета, вышедшего из помещения. – Можете сесть, мистер По. Голос Хичкока, как я заметил, звучал мягче обычного, когда он жестом указал кадету на место рядом с собой. Думаю, трудно быть грубым с тем, кто одарил тебя двумя изданиями своей поэзии. – Мистер Лэндор хотел бы, чтобы вы уделили ему несколько минут своего времени, – сказал командир. – Мы уже освободили вас от построения на обед, так что сможете пойти в столовую, когда будете готовы. Вам что-нибудь еще нужно, мистер Лэндор? – Нет, спасибо. – Тогда, джентльмены, желаю вам хорошего дня. Вот этого я не ожидал – что Хичкок уйдет со сцены. Вслед за ним вышел Берар, и мы остались в комнате вдвоем. Сидели на своих местах и смотрели перед собой, как квакеры[39] на собрании. – Отважное выступление, – наконец сказал я. – Отважное? – спросил он. – Я просто делал то, что попросил месье Берар. – Готов поспорить, вы уже читали «Жиль Бласа». Хоть и краешком глаза, но я все же увидел, как его губы растягиваются. – Вас это забавляет, мистер По? – Я просто думаю о своем отце. – Старшем По? – Старшем Аллане, – сказал он. – Что за меркантильный жучила… Однажды он – о, это было несколько лет назад – застал меня за чтением «Жиль Бласа» в его гостиной. Грозно спросил, зачем я трачу время на такую чушь. И вот мы здесь… – Рукой обвел комнату. – В стране инженеров, где Жиль Блас – король. – Коротко улыбнувшись, побарабанил пальцами. – Конечно, в переводе Смоллетта есть свое очарование, но он сгущает краски, не так ли? Если зимой будет время, cделаю свой вариант. Первый экземпляр отправится мистеру Аллану. Я достал порцию табака и положил в рот. Сладкий пряный сок обжег слизистую щек и вызвал покалывание в задних зубах. – Если кто-нибудь из однокурсников спросит вас, – сказал я, – прошу вас, ответьте, что это была самая обычная беседа. Мы всего лишь обсуждали ваше знакомство с Лероем Фраем. – Не было никакого знакомства, – сказал По. – Я никогда не общался с ним. – Тогда, как ни печально, меня ввели в заблуждение. Мы от души посмеялись над этим и разошлись добрыми друзьями. – Если это не беседа, то что? – Предложение. Работы. По посмотрел мне прямо в лицо. И ничего не сказал. – Прежде чем я продолжу, – сказал я, – хочу предупредить вас… дайте-ка вспомнить… что «это предложение зависит от удовлетворительного выполнения вами своих обязанностей как кадета». О, и «если вы потерпите неудачу в исполнении этих обязанностей или уклонитесь от них, то тут же лишитесь своего места». – Я посмотрел на него и добавил: – Вот о чем вас хотели бы известить полковник Тайер и капитан Хичкок. Имена оказали именно тот эффект, на который и были рассчитаны. Полагаю, большинство салаг – даже этот, с его большими претензиями – думают, будто руководство не удостаивает их своим вниманием. В тот момент, когда они понимают обратное, тут же начинают стремиться быть достойными этого внимания. – Оплаты никакой не будет, – продолжал я. – Вы должны понимать это. Вы не сможете хвастаться своей работой. Ни один из ваших товарищей не должен когда-либо узнать о том, чем вы занимаетесь. А если вдруг узнают, то, скорее всего, проклянут вас. Он одарил меня ленивой улыбкой. Его серые глаза заблестели. – Против такого предложения невозможно устоять, мистер Лэндор. Пожалуйста, расскажите побольше. – Мистер По, когда я был констеблем в Нью-Йорке – дело было не так давно, – я в огромной степени полагался на новости. Не на те, о которых пишут в газетах, а на те, что сообщают люди. И людей, которые приносили эти новости, нельзя было назвать, как говорится, благовоспитанными. Вы никогда не пригласили бы их на обед, не пошли бы с ними на концерт, вы вообще отказались бы появляться с ними на публике. В большинстве своем низкопробные преступники – воры, скупщики краденого, фальшивомонетчики. За два гроша они готовы пустить с молотка своих детей и продать матерей – фальшивых матерей, своих у них нет. И я не знаю ни одного полицейского, который мог бы делать свою работу без них. По сидел, склонив голову, постепенно осознавая важность моих слов. А потом, четко произнося каждый слог, словно в ожидании эха, сказал: – Вы хотите, чтобы я стал информатором. – Наблюдателем, мистер По. Другими словами, я хочу, чтобы вы были тем, кем уже являетесь. – И за чем мне надо наблюдать? – Не могу вам сказать. – Почему? – Потому что я и сам пока не знаю. Он дернул плечом. – Мистер По, не возражаете, если я расскажу вам одну историю? Когда я был мальчишкой, отец взял меня с собой на ночную встречу с проповедником в Индиане. Отец собирал свои новости. Мы увидели, как привлекательные молодые женщины рыдают, стонут и визжат так, что у них синеют лица. Какой стоял шум! Проповедник – красивый джентльмен с гордой осанкой – так завел их, что они падали в обморок. Одна за другой, как мертвые деревья. Помню, я тогда подумал: как им повезло, что рядом есть те, кто может их подхватить, – ведь они даже не видят, куда падают. Не видели все, кроме одной; она действовала по-другому. Она… слегка поворачивала голову, прежде чем падать. Она хотела убедиться, понимаете ли, что ее подхватит кто надо. И кто, по-вашему, был тот счастливчик? Да сам проповедник! Который радушно принимал ее в царство Божье. Я прошел к доске, провел по ней рукой, ощутил ладонью шероховатую поверхность. – Полгода спустя проповедник сбежал с ней. Предварительно позаботившись о том, чтобы прикончить свою жену – он, видите ли, не хотел стать двоеженцем. Их поймали в нескольких милях к югу от канадской границы. Никто не подозревал, что они любовники. Никто, кроме меня, наверное, но даже я… даже я не знал об этом, просто видел все. Не понимая, что вижу. Я повернулся и обнаружил, что По с сухой улыбкой изучает меня. – И в тот момент, – сказал он, – родилось ваше призвание. Забавно, другие кадеты, когда я беседовал с ними наедине, относились ко мне с тем же подобострастием, что и к своему командиру. А вот По – нет. С самого начала в наших отношениях присутствовало нечто… Я бы не назвал это непринужденностью – скорее, родственностью. – Позвольте спросить, – сказал я, – на днях, когда вы возвращались в строй… – Да? – Тот джентльмен в конце строя, маршировавший в одиночестве. Он ваш друг… сосед по комнате? Долгая пауза. – Сосед по комнате, – осторожно сказал По. – Я так и подумал. Он повернул голову, когда вы примкнули к шеренге. Даже не удивился. Это навело меня на мысль, что он ждал вас. Он ваш друг, мистер По? Или должник? По закинул голову и уставился в потолок. – И то и другое, – ответил он, вздыхая. – Я пишу за него письма. – Письма? – У Джареда есть возлюбленная, живет на пустошах Северной Каролины. Они обручены и собираются пожениться после выпуска из академии. Из-за нее он может вылететь. – Тогда зачем вы пишете за него письма? – О, он малограмотен. Не распознает косвенное дополнение, даже если оно заползет ему в нос. Зато, мистер Лэндор, у него аккуратный почерк. Я просто набрасываю billets-doux[40], а он переписывает. – И она считает, что письма принадлежат его перу? – Я очень осторожен: то подброшу корявую фразу, то напишу с ошибками, характерными для деревенских. Для меня это своего рода приключение. Я вернулся к своему месту и сел. – Итак, мистер По, сегодня я узнал кое-что интересное. И все благодаря тому, что заметил, как тот молодой человек повернул голову. Вы точно так же заметили, как кадет Лафборо сбился с шага в строю. Он хмыкнул и уставился на свои сапоги. Потом сказал, словно самому себе: – Отправить кадета на ловлю кадета… – Ну, пока мы не знаем, кадет ли это. Но нам очень поможет, если кто-то будет смотреть изнутри. И я не могу представить никого, кто подошел бы для этого лучше вас. Никого, кто с радостью принял бы этот вызов. – А моя миссия ограничится только этим? Наблюдением?