Ахмед ответил после короткой паузы. — Посмотрим, автомат у меня с собой. — Ну, в этом я не сомневался. Езжай впереди. Я вернулся в джип. — Кто это? — спросил меня Леонид. — Наш проводник. Он приведет нам к ним. Мы снова двинулись в путь. Я размышлял над тем, не слишком ли мы рискуем, доверяясь Ахмеду. А если он нас приведет прямо в засаду? — Доставай на всякий пожарный автоматы, — негромко сказал я Леониду. Он понял мои опасения и кивнул головой. Мы достали автоматы из сумки и положили их на колени. Если мы вдруг наткнемся на какой-нибудь пост автоинспекции, неприятностей будет выше крыши. Хотя вряд ли на этой полузаброшенной дороге они сохранились. С каждым новым преодоленным километром, напряжение усиливалось. Мы миновали, промчавшись по краю, главную усадьбу совхоза и двинулись дальше по совершенно разбитой дороге. Было видно, что она не ремонтировалась целую историческую эпоху, на некоторых участках твердое покрытие полностью сошло. Даже для джипа преодолевать эти места было не просто, а уж для «Жигулей» они должны были представлять непреодолимую полосу препятствий. Но к моему удивлению машина Ахмеда вполне успешно справлялись с трудностями пути. По моим прикидкам от главной усадьбы мы удалились весьма на приличное расстояние, никак не меньше километров пятнадцати. Я внимательно осматривался вокруг, нас окружали поля, некоторые были засеяны, но большинство оказались заброшенными. Это место вообще производило какое-то странное впечатление, будто ты попал на другую планету. Мы не встретили ни одного человека, нам на встречу не попалась ни одна машина, хотя когда-то тут явно бурлила жизнь. Это было видно по количество брошенных построек. Наверное, так должна выглядеть местность после бомбардировки или вражеского нашествия. Внезапно ехавшие впереди нас «Жигули» остановились. Мы сделали то же самое. Я вышел из джипа и подошел к автомобилю Ахмеда. — Если они скрываются на ферме, то это тут недалеко, — сказал он. — Недалеко — это сколько? — Километра полтора. Их лучше преодолеть пешком. Иначе они могут услышать звук мотора. Это я понимал не хуже Ахмеда. — И куда идти? — спросил я. — Прямо. Дорога как раз приведет к ферме. — А ты пойдешь с нами? — Я и так зашел слишком далеко. Я буду ждать вас неподалеку. Если они меня увидят, то плохо будет не только мне, но и моим детям. Анвару было легче, он был один. Ты понимаешь? — Понимаю. Что еще посоветуешь. — Я знаю Саида, он очень осторожный. Не исключено, что он может выставить пост. — Ахмед несколько секунд помолчал, затем вдруг сплюнул. — Лучше всего, если вы их всех убьете. Для Ахмеда это, наверное, действительно будет самым лучшим вариантом, подумал я. Но тогда, кто скажет, с кем они связаны, кто их опекает? Зачем они тут понадобились? А в данной ситуации меня это интересует больше всего. Но эти мысли я, разумеется, н стал озвучивать. — Если получится, то непременно. Но нас мало, а мы даже точно не знаем, сколько их. Ахмед ничего не ответил, с его точки зрения он сообщил даже больше, чем хотел. Я вернулся к своим и объяснил ситуацию. — Значит, пора выходить, — сказала Орестова. Я подтвердил. — Наконец-то, а я думала, что эта ужасная дорога никогда не кончится. — Она кончилась, — мрачно проговорил я. — Но неизвестно, что начинается. Говорить пока было особенно не о чем. Мы двинулись вперед. Ахмед даже не вышел из машины. Я подумал, что он все же странный человек, который всю жизнь противоречит сам себе. Хотя, что тут особенно странного, разве я не занимаюсь тем же. Вот и этот военный поход является попыткой преодоления тот двойственности, в которой я особенно глубоко увяз в последнее время. Ахмед не обманул, приблизительно через полчаса мы увидели впереди строение фермы. Внешне тут было столь же безлюдно, как и повсюду. Но что-то изменилось внутри меня, меня захватило ощущение приближающейся опасности. А по прежнему опыту я знал, что оно не возникает на пустом месте. — Давайте-ка, поглядим, что тут творится, — сказал я, оглядываясь по сторонам. В метрах двести от нас находился небольшой перелесок. — Вот там самое удобное место для этого, — показал я на него. Мы прошли в перелесок. Из сумки я извлек бинокль и направил его окуляры на ферму. Но к своему разочарованию ничего не обнаружил не только людей, но и примет их пребывания здесь. Рядом с фермой были разбросаны останки сельскохозяйственных машин, еще какой-то пришедший в негодность инвентарь. От всего этого пейзажа веяло заброшенностью и упадком. Я дал полюбоваться открывающейся картиной Леониду, тот передал бинокль Володе, от него он оказался в руках у Ирины. — Никого нет, — сказала она. — Какой ужасный вид, как будто бы тут побывали вражеские полчища. Мысленно я усмехнулся схожестью возникших у нас с ней образов. — Надо идти туда и проверить, действительно ли там никого нет. Если это так, какой смысл терять тут время, — нетерпеливо проговорила Ирина. — Нет, идти рано, — возразил я. — Понаблюдаем за тем, что тут происходит. Прошло не меньше часа, а картина не изменилась, никаких признаков пребывания на этой ферме homo sapiens мы так и не обнаружили. Я понимал, что, когда имеешь дело с таким опытным и коварным врагом, следует соблюдать максимальную осторожность. Но у меня тоже начало истощаться терпение. А если Ахмед ошибся и тут действительно никого нет, то с таким же успехом мы можем просить в этом лесочке до вечера. Придется идти туда, дабы окончательно убедиться, что там пусто. Но совсем не исключено, что они здесь были, и тогда можно найти весьма ценные свидетельства их пребывания в этом богом забытом месте. Меня сильно смущало то, что ферма находилась на открытой местности и незаметно подойти к ней невозможно. Если там все же бандиты прячутся, они могут скосить нас одной очередью. А у нас нет даже бронежилетов. Значит, надо максимально затруднить им задачу. — Мы втроем пойдем сейчас на ферму, — сказал я. — А вы, Ирина Константиновна, подождете нас здесь. Если там никого нет, а, судя по всему, так оно есть, то все путешествие не займет более двадцати минут. — Я тоже пойду с вами, — тоном, не терпящим возражения, проговорила Орестова. У нее очень упрямый характер, даже слишком упрямый, подумал я. Переубедить ее можно, противопоставив еще большее упрямство. — Нет, не пойдете, — в тон ей возразил я. — Нам нужно, чтобы кто-то оставался тут. И если вдруг услышите выстрелы, оставайтесь на месте и ждите нас. — А если вы не придете? Мы посмотрели друг другу в глаза. Такого странного выражения в них я еще не видел. — Если не вернемся, то тем более вам туда нельзя. Приедете в город, и все расскажите. А, впрочем, действуйте, как хотите. Только родственникам сообщите о нашей геройской гибели. После выборов. — Я усмехнулся. — Неужели вы полагаете, что я ради успеха на выборах, скрою все, что тут произошло? — с возмущением произнесла она. Кажется, я переборщил. Впрочем, как говорили наши предки, фронт все спишет. А совсем не исключено, что мы идем на войну. — Давайте прекратим препираться, — сказал я. — Перед нами сейчас стоят совсем иные задачи. Вот что, ребята, — обратился я уже к мужчинам, — надо как можно скорей преодолеть это пустое пространство. И давайте держаться друг от друга подальше, чтобы нас бы не накрыла одна очередь. Не стоит делать им такие подарки, даже если у кого-то из бандитов сегодня день рождения. Вам понятно, Володя. Кстати, вы можете отказаться, и не ходить туда. — Я пойду, — твердо сказал телохранитель Орестовой. — Тогда идемте. Наше спасение в скорости. Мы бежали к ферме, вкладывая в бег все наши спринтерские качества. Но там по-прежнему было тихо. Казалось, что никому нет дела до нас. Я ежесекундно ждал очереди, но ее не было. Мы ворвались на территорию фермы и остановились, тяжело дыша, не столько приходя в себя от быстрого бега, сколько от волнения. Я внимательно огляделся вокруг, но никаких следов присутствия человека не обнаружил. И все же у меня возникло подсознательное ощущение, что я только что видел нечто, что должно меня навести на некоторые выводы. Я снова окинул все внимательным взглядом. И понял, что привлекло мое внимание, в шагах двадцати от себя я увидел окурок. Окурков тут было множество, но все они были старые, пожелтевшие, а этот был совершенно белый. Не исключено, что его бросили на землю даже сегодня. Я подошел к нему и поднял с земли. Он был холодный, но то, что его бросили недавно, сомнений не вызывало. Я показал окурок стоявшему рядом Леониду. Тот посмотрел на него и кивнул головой, он был согласен с моим выводом. Теперь я знал: любой шаг может представлять смертельную опасность. Вполне вероятно, что мы уже находимся на прицеле. А не стреляют только потому, что хотят лучше понять наши намерения. Или по другой причине. Невольно я вздрогнул. — Стойте все на месте, — негромко приказал я. — Прежде чем сделать шаг, внимательно осмотритесь, могут быть растяжки. Я смотрел себе под ноги, но ничего пока не видел. Впрочем, под ногами было столько самого разного мусора, включая обломки техники, что замаскировать растяжку не представляло большого труда. Первым ее обнаружил Володя. — Вижу растяжку, — объявил он. При этом его голос звучал столь спокойно, словно бы речь шла о найденной детской игрушки. Зато теперь все сомнения отпали, либо они сейчас на ферме, либо были тут недавно. Но скорей всего они здесь. Но в таком случае, почему они в нас не стреляют? Я все же переоценил этих ребят, их осторожность и предусмотрительность. Потом мы узнали, что у них была в это время трапеза, и все ели, забыв о необходимости не терять бдительность даже в такие приятные моменты. Вернее, именно в такие приятные моменты ее следует удваивать. Дверь фермы распахнулась, и из нее вышел бородатый мужчина. Он даже не сразу нас увидел, до этого момента прошло несколько мгновений. Но когда заметил, громко закричал и попытался поспешно взвести висящий на плече автомат. Раздумывать было некогда, я нажал на гашетку, вогнав в тело бородачу целую порцию свинца. Мы бросились к дверям. Ферма представляла собой очень длинное и узкое помещение, разделенное стойлами, где когда-то находили приют и пропитание коровы. Бандиты располагались на противоположном конце строения. Едва мы вбежали в него, как тут же попали под их огонь. Мы залегли и стали отвечать им тем же. — Будем перебежками продвигаться вперед, — сказал я и первым решил показать пример. Я поднялся, сделал короткий рывок на несколько метров, а затем вновь упал на пол.