— И хрен с ним. Прошу тебя… — Я… я не знаю. То есть правда не стоит делать такое из-за меня. — То есть «нет»? — Именно. — Это было бы слишком — разрешить любовнице превратиться в свою рабыню, пусть и добровольно. Даже если такое в самом деле происходит сплошь и рядом. — Я люблю тебя такой, какая ты есть. Почему ты этого не поймешь? — Они стояли лицом друг к другу, и Эмма нежно держала Джоан за плечи. — Не нужно не только каких-то стимуляций, вообще не надо надрываться ради меня. И еще ты гораздо лучше, чем думаешь. И уж точно не ущербная. Конечно, я не могу все отследить. Может, ты тайком от меня будешь подстраивать свой мозг, но только я прошу: не стоит. — Спасибо… Прости. — Джоан шмыгнула носом. — Я устроила на пустом месте драму. — Успокойся. Вспомни о своей диссертации, от которой я тебя постоянно отвлекаю. — Руки Эммы опустились к талии Джоан, она легонько притянула Джоан ближе. — Вот как раз я — та еще засранка. — Засранка, стоящая того, чтобы ради нее забить на дела, — ответила Джоан. Где-то под ними, у кромки береговых стен, продолжали шуршать волны. — Мы могли бы поехать в центр, — сказала Эмма. — Я знаю пару отличных местечек. Можно было бы посидеть, не сильно допоздна. Время у нас есть. — Ты же знаешь, у меня не очень с деньгами сейчас… — О, не думай волноваться об этом. Я заплачу. К тому же там недорого. Думаешь, я богатая? — Мне неудобно. — Мы встречаемся не первый и даже не второй месяц, и ты говоришь, что тебе неудобно? Пойде-о-ом! — Эмма озорно потянула Джоан за руку. — У тебя сейчас даже работы нет, это деньги твоих родителей. Что бы они сказали, если бы узнали, что ты тратишь то, что они посылают, на девушек? — спросила Джоан, неуверенно поддаваясь напору Эммы. — На девушку, — серьёзно поправила ее та. — Одну-единственную. — Ну пусть так. Но тем не менее? — Сказали бы, что ничего страшного. А мне все равно вполне хватит. — Ох… ну ладно. — Джоан оставила попытки сопротивляться. Они направились к автобусной остановке. * * * 2083 — Помнишь, мы были тут раньше однажды? — Да. — Алан задумчиво смотрел на огромную, три на четыре метра, картину Луизы Ли «Вечность». Перед ним бушевало бессчетное скопление оттенков и образов, сведенных воедино измененным мозгом художницы. Глаза словно преследовали нечто внутри пестрого прямоугольника. — Я хорошо помню именно это место здесь. В галерее. Но я видел ее совсем иначе. — Такое часто бывает с парейдолическими картинами, — ответила Карла. — Один раз видишь одно, другой раз — другое. А что ты видишь вот здесь? — Девушка указала на нижний правый угол. — Город. Высотные дома. — Хм. А я вижу лес. — Теперь я тоже вижу… — А я теперь увидела город. Здесь были кресла и скамейки, и можно было разглядывать картины расслабившись. — Я присяду, пожалуй. — Я тоже. Они пришли сюда, в Галерею парейдолической живописи, по предложению Карлы. Ей нравилось тут бывать время от времени. Она любила находить паттерны в причудливом живописном хаосе и давать волю ассоциациям, подталкивающим к размышлениям на зачастую весьма неожиданные темы. — Черт, — вдруг произнес Алан. — Что-то не так? — спросила Карла. — Я увидел там кошку. — Кошку? — Да. — Алан потер рукой лоб. — Кошка, с челюсти которой стекает кровь. Я кое-что вспомнил. Был один случай, еще до того, как я стал эго-защитником. Не помню, рассказывал ли тебе. — Расскажи. — Однажды я увидел в городе кошку, когда гулял. Рядом с дорогой. Наверное, ее сбила машина. Сначала я подумал, что она мертва. Потом, когда подошел поближе, заметил, что она дышит. У нее была содрана шерсть и кожа на лапе и на животе. Нижняя челюсть вся в крови. Сперва даже мелькнула мысль, что челюсть раздроблена. — Бедняжка. — Я нашел сайт ближайшей ветеринарной клиники, оставил им сообщение с приложенными местоположением и фото с линз и просто пошел дальше. Ответа от них я так и не получил. Наверное, глупо было надеяться, что это сработает, но хотел хоть что-то попробовать. До сих пор жалею, что не сделал чего-то еще. Это странно, но я в то время много размышлял о том, как могут страдать разные существа, и представил, каково ей было. Мне показалось, она умирала. И я словно понял, как ужасно ей было лежать вот так и испытывать боль. Почему-то на меня это произвело большое впечатление. Я подумал о том, что она тоже чувствует. Я не знаю, как лучше это выразить. — Думаю, я поняла, что ты хотел сказать. Наверное. — Возможно, в том числе из-за этого случая с кошкой я стал внимательнее относиться к тому, что другие страдают. Они помолчали, глядя на картину. Затем Алан произнес: — Помнишь, мы полгода назад гуляли, и я сказал, что, наверное, больше не люблю тебя? Тогда я действительно чувствовал себя так. — Ты сказал правду. — Ты же знаешь, сейчас ко мне все вернулось, и я рад этому. Просто я, наверное, расстроил тебя в тот раз. — Алан, все нормально. Не надо опять об этом. Может, пройдем дальше? Что-то мы слишком задержались у этой картины. — Наверное. Давай. Они встали и направились вглубь галереи. Карла коснулась своей рукой его руки. — Я люблю тебя, Алан. — И я тебя. Снова. Между правой ладонью Карлы и левой Алана таяла, быстро впитываясь в кожу, маленькая и очень тонкая полупрозрачная подушечка. Молекулы — носители основных действующих агентов с кровотоком попадали в мозг, где преодолевали гематоэнцефалический барьер. Не только Алана, но и Карлы. Главное, чтобы сейчас оба думали друг о друге. И Карла старалась привлечь внимание Алана, одновременно сама концентрируясь на нем. Они целовались, и в это время укреплялась взаимная привязка. Карла использовала небольшую дозу — наибольшие она применяла во время секса. Она лепила его — и себя заодно. * * * 2083 Вот и пришел анализ крови Алана. «Разумеется, это было сделано на деньги Карлы. Знал ли Алан, на что идет? Или она сделала все втайне от него?..» Мысли Джоан прервал сигнал вызова с гарнитуры-улитки. «Вот черт. Лиза. Как не вовремя». — Ну здравствуй, подруга. — Бодрый доброжелательный голосок на другом конце. — Привет. — Как твои дела? — Я… в порядке. А ты? — У меня все хорошо. — Послушай, сейчас не время… — Джоан запнулась и уточнила: — И дело не в том, что ты принадлежишь к Сообществу Квантового Бессмертия, если все еще принадлежишь. Главным образом — не в этом. Я просто не хочу сейчас говорить, хорошо?