– Как бы там ни было, но информировать меня о том, что именно произошло вчера, в сущности, просто-напросто не было времени, или же никто из тех, с кем я разговаривал, и сами ничего толком не знали. Так что, неужели и вправду сама фрау федеральный канцлер обнаружила покойную? – Не совсем, хотя, по-видимому, можно и так сказать. Первым ее заметил гляциолог – эксперт по глетчерам, а уж потом он указал на нее фрау канцлер. – А ты сам был вместе с ними в самолете, когда все это произошло? – Нет, но тот, кто мне рассказывал, был. Кстати, летели они не на самолете, а на вертолете. Всего там было три вертолета, принадлежащие компании «Эйр Гренланд» большие машины «Сикорские S-61»; ну, знаешь, те, легендарные, красные, мы еще называем их «Си Кингз». Конрад Симонсен не имел ни малейшего представления, о чем идет речь, и все же исключительно из вежливости лицемерно кивнул и подхватил: – Ну да, конечно. Красивые машины! – Вот и я о том же. Значит, в одном вертолете летели канцлер и министр окружающей среды Дании со своими сопровождающими, в другом – агенты службы безопасности и немцы из тех, что рангом пониже, и в последнем – журналисты. Машина с канцлером на борту шла первой. Маршрут был проложен почти по прямой над самым ледниковым щитом от Илулиссата в бухте Диско до Нуука, где дамам предстояло пересесть на обычные самолеты и отправиться, соответственно, в Копенгаген и Берлин. Так вот, она – канцлер то есть – настояла на том, чтобы сделать крюк вглубь материковых льдов – вероятно, исходя из неверного посыла, что там таяние идет интенсивнее. Как бы там ни было, но она этого пожелала, и никто не стал ей возражать. – И что, там действительно можно встретить что-то необычное? – Ничего особенного. После того, как увидишь первую талую лужу – а на глетчере вблизи Илулиссата их предостаточно, – то есть после первых же двух минут полета любоваться решительно нечем, если, разумеется, не считать сотен точно таких же луж. Да и чем глубже во льды забираешься, тем реже и реже их встречаешь, так что, как сам понимаешь, смотреть там практически не на что. Ответ Конрада Симонсена прозвучал крайне дипломатично: – Да нет, что ты, пейзажи здесь, в общем-то, впечатляющие, правда, действительно слегка однообразные. – Н-да, можно и так сказать. Как бы там ни было, но канцлер сочла их поездку весьма интересной, да и гляциолог, разумеется, тоже. Он всю дорогу сидел рядом и читал ей своего рода лекцию. Наверняка к большой досаде министра экологии. – А она, выходит, вовсе не горела желанием взглянуть на ледниковый щит? – Она, вероятно, гораздо охотнее обсудила бы кое-какие политические вопросы. Там вместе с ними в вертолете были два чиновника из Центральной администрации [5]. Я разговаривал с одним из них, и он признался, что они с коллегой всю дорогу потешались. Никто бы не мог подумать, что канцлер так увлечется ролью студентки. Некоторое время назад к министру окружающей среды приезжали по тому же поводу американцы – разные там сенаторы и прочая подобная публика, – так вот, в тот раз все развивалось совсем по-другому. Они восприняли поездку как своего рода увеселительную экскурсию – один из сенаторов даже попросил разрешения поохотиться на здешних оленей. Может, это и была шутка, однако наша местная пресса, помнится, шумно негодовала. Так или иначе, однако ни один из них не выразил ни малейшего желания полюбоваться пейзажами материковых льдов дольше, чем это было предусмотрено программой. Конрад Симонсен поспешил вернуть разговор в первоначальное русло: – В отличие от канцлера? – Да, вот и я говорю. Вертолет шел на минимально допустимой высоте; кроме того, у каждого члена экспедиции был персональный бинокль, которым, правда, никто, не считая канцлера и гляциолога, так и не пользовался после первого получаса полета. Как мне сказали, датчане дремали, а немцы стучали на своих компьютерах. Он ухмыльнулся, а Конрад Симонсен поспешил вставить: – Что ж, превосходное разделение труда! А что произошло потом? – На протяжении часа с лишним не происходило ничего. Не знаю, с какой скоростью летают такие вертолеты, но, по-видимому, длилось все это где-то от часа до полутора. Фрау канцлер слушала лекцию по вопросам климата, прочие занимались своими делами. И тут внезапно она и ученый начали наперебой кричать что-то. Поначалу никто ничего не понял: крики были какие-то путаные и бессвязные. Да оно и понятно – ведь не каждый день приходится видеть труп. Затем после небольшой дискуссии пилот развернул вертолет, и они вернулись, чтобы отыскать это место. Так они и оказались здесь. – Они приземлились? – Нет, повисели в воздухе пару минут, пока пилот передавал на землю координаты. Кто-то из пассажиров, сумевший сохранить присутствие духа, весьма предусмотрительно велел по радио вертолету с журналистами немедленно улетать, пока вся мировая пресса еще не успела сделать кучу снимков. Разумеется, действовал он, исключительно руководствуясь здравой мыслью, что это может помешать запланированным консультациям по вопросам климата. Сам ведь понимаешь, убийство – гораздо более ходовой товар для прессы, нежели какое-то там глобальное таяние льдов. Тем не менее нельзя сказать, что действия предусмотрительного чиновника полностью увенчались успехом. После того как вся компания вернулась в Нуук, произошла-таки утечка: в руки журналистов попало несколько фотографий, сделанных из вертолета охраны, которые сразу же заполнили первые страницы газет всего континента. Заголовки были такими: «Канцлер Шерлок Холмс» – в «Бильд Цайтунг» или же передовица «Таймс» – «Канцлер находит убитую девушку». И это только те, что я помню. Датские газеты, разумеется, также поспешили отдать этой теме должное, а CNN вчера вечером пустила соответствующий сюжет в разделе «Горячие новости». Если желаешь, могу подробно изложить. – Боже упаси, этого и так больше чем достаточно. – Стало быть, твой коллега был прав. Черт, снова не вспомню его фамилию! У меня вообще с именами плохо – напрочь забываю. Он так и сказал, что ты будешь отнюдь не в восторге от всего этого. Что, не жалуешь прессу? – Да нет, отчего же – если говорить о прессе вообще. Вот что касается криминальных репортажей, их я действительно не люблю. – Но ведь именно СМИ сделали тебя знаменитым. – Знаменитым? Что за чушь?! Вовсе я не знаменитый. – Ну, известный. – Кончай эту чепуху, никакой я не известный и не знаменитый. В подтверждение своих слов Конрад Симонсен даже топнул ногой по льду – и, поскользнувшись, едва не упал навзничь. – Ладно, как скажешь, однако так или иначе, но, по крайней мере, в Германии тебя, по-видимому, недолюбливают, поскольку именно фрау канцлер настояла на том, чтобы выдернуть тебя из отпуска под теплым карибским солнышком и зашвырнуть в этот холодильник. – Да брось ты, даже слушать тебя не хочу. – Как скажешь, как скажешь. Известные личности всегда правы. Странное дело, но Конраду Симонсену даже нравилось, что собеседник так шутливо его поддразнивает. Быть может, потому что стоило этому маленькому человечку раскрыть рот, как от него так и веяло дружелюбием. Кроме того, что скрывать, главный инспектор чувствовал себя слегка польщенным. – Ладно, заткнись. Они помолчали. Даже не глядя на гренландца, Конрад Симонсен был уверен, что тот ухмыляется сейчас от уха до уха – его выдавало насмешливое хмыканье. – Я так понимаю, что ты уже имел возможность увидеть ее. – Ну да, вчера, как я и говорил. Нам же надо было самим убедиться, с чем именно мы имеем дело. Но я лишь взглянул на тело да вот еще ограждение здесь установил – только и всего. Он кивнул в сторону работающих возле трупа экспертов. Там действительно красовалось ограждение в форме неровного круга, состоящее из забитых в лед металлических штырей, соединенных обычной в таких случаях красно-белой пластиковой лентой. – Последнее, кстати, заняло около получаса – лед уж больно твердый. Вообще-то все это, мягко говоря, ни к чему, но – что поделаешь? – я получил четкий приказ поставить ограждение. – Она гренландка? Веселость собеседника как рукой сняло; ответ прозвучал довольно резко: – А что, есть какая-то разница? Почему ты спрашиваешь? – С точки зрения серьезности преступления – разумеется, никакой, и вместе с тем огромная разница, что касается юрисдикции и вопросов распределения функций руководства ходом расследования. Кроме того, мне трудно понять, какой помощи ждут от меня, коль скоро речь идет об убийстве местной жительницы из совершенно незнакомой мне среды. – Нет, она не гренландка, а датчанка. А что касается юрисдикции – то тут можешь не волноваться. Считай себя руководителем расследования, каковым, впрочем, ты и так являешься, поскольку все заинтересованные стороны сошлись на твоей кандидатуре. – Все стороны? А что, разве их больше двух? – Три. Сторон три, и, как я уже сказал, на твой счет между ними не было ни малейших разногласий. – Что, неужели еще и американцы? – Я думал, ты сначала захочешь посмотреть на нее, а уж потом обсудить все разом. – Да я и сам вовсе не против ее осмотреть, и, кажется, если повезет, совсем скоро у меня появится такая возможность. Похоже, первая фаза подходит к завершению. Конрад Симонсен чисто машинально вновь достал сигареты и тут же подумал, что по большому счету фактически продолжает жить так же, как и жил, правда, теперь к тому же мучаясь угрызениями совести, что еще никому не добавляло здоровья. Смутившись, он сунул пачку обратно в карман. Чуть погодя к ним подошла одна из сотрудниц экспертной группы – датчанка, которая передвигалась довольно странно, с усилием, как будто тщательно рассчитывая каждый свой последующий шаг. Казалось, она пытается сделать максимальное количество шагов, не ступая на свой прежний оставшийся на снегу след, чтобы победить в субботнем розыгрыше лото. Конраду Симонсену она была незнакома. – Мы уже заканчиваем. Пора будить Арне Педерсена, да, и будьте осторожней – там жутко скользко. Она махнула рукой в сторону места преступления. Тронд Эгеде кивком поблагодарил ее – он будет осторожен. Конрад Симонсен подумал, что скользко здесь везде, и благодарить не стал. Глава 2 Женщина стояла на коленях в ледяной купели – вырубленной во льду яме – совсем как в небольшой ванне. Она была полураздета: из всей одежды на ней сохранились лишь трусики да разорванная спереди легкая маечка, едва прикрывавшая обнаженную грудь. Лодыжки были туго стянуты серым скотчем, им же убийца наглухо примотал запястья жертвы к ее бедрам. Длинные распущенные черные волосы женщины достигали середины спины. На голову был надет завязанный узлом на шее пластиковый пакет. Распахнутый в немом крике рот с грубо измазанными ярко-красной помадой губами, а также неестественно выпученные, чуть не вылезшие из орбит глаза несчастной ясно свидетельствовали о том, что смерть ей выпала не из легких. Она была спортивного телосложения и на вид никак не старше 25 лет. Ручейки талой воды стекали в тесную ледяную могилу, вмещавшую окоченевшее тело и по-прежнему вмерзшие в материковый лед от коленей до ступней ноги. Справа от ямы кучей была свалена остальная одежда убитой: брюки, куртка, а также искусно связанная шерстяная шапочка с преобладанием трех цветов – голубого, лилового и зеленого. Конрад Симонсен почувствовал, как его потихоньку начинает мутить. Приблизившиеся к импровизированной могиле трое мужчин действовали неторопливо. Арне Педерсен и Конрад Симонсен принялись медленно огибать ледяную яму, изредка поглядывая на женщину, лицо которой приходилось вровень с их ногами. Полицейский-гренландец остался стоять чуть поодаль. Никто из них при этом не произнес ни слова, как будто каждый боялся нарушить концентрацию внимания коллег. Чуть в стороне зябко переминалась с ноги на ногу позвавшая их к трупу женщина-эксперт. Трое ее спутников давно уже ушли греться в самолет. Наконец и ее терпение лопнуло. – Вам чем-то помочь? Если нет, то пойду в самолет и выпью чашку кофе, прежде чем мы приступим к процедуре извлечения тела, – сказала она. Вопрос был обращен главным образом к Конраду Симонсену. Однако вид у него был настолько отсутствующий, что за своего непосредственного начальника предпочел ответить Арне Педерсен: – А эта яма, в которой она находится, естественного происхождения? – Как считает мой гренландский коллега, нет. – То есть кто-то специально вырубил углубление во льду? – Мой гренландский коллега придерживается именно такого мнения. – А почему оно подтаяло? Женщина замялась. – Не знаю, думаю, виной всему глобальное потепление. – Но почему именно здесь, где она захоронена? Эксперт беспомощно развела руками и пожала плечами. За нее ответил Тронд Эгеде: – Поблизости есть еще несколько участков таяния, хотя это и не вполне закономерно. Вообще-то лед здесь твердый, чуть более рыхлым он становится ближе к побережью. Никакого четкого объяснения, почему она оказалась именно в том месте, где лед подтаял, нет, так что это, по-видимому, следует приписать случайности. Что же касается того, вырубил ли кто-то эту могилу во льду, то вы вполне можете верить ее гренландскому коллеге. Дело в том, что он также и мой коллега, и коль скоро дело касается льдов, он знает, что говорит.