Тем не менее, когда они уже шли по коридору в направлении зала заседаний, обоих как будто прорвало. Может, они слишком торопились, выходя из кабинета, и потому не успели обсудить все вопросы, и вот теперь, когда представилась такая возможность, пытались наверстать упущенное. Конрад Симонсен осторожно начал: – Черт возьми, боюсь, как бы не расплакаться, когда начну рассказывать о ней. Хнычущий начальник убойного отдела – то еще зрелище. – А что, если тебе ограничиться лишь предысторией, а продолжит уже Арне? Я же ясно вижу, тебе просто необходимо отдохнуть. – Хорошо, так и решим. Быстрое согласие шефа было настолько неожиданным, что Графиня даже поперхнулась – выходит, зря она старалась, заранее придумывая аргументы в защиту своего предложения. Они прошли мимо уборщицы, которая старательно снимала с потолка паутину пестрой щеткой, насаженной на длиннющую бамбуковую палку. Поравнявшись с ней, они, не договариваясь, дружно умолкли. Женщина мельком улыбнулась им, не отрывая взгляда от потолка и делая свою работу. Когда они отошли настолько, что она уже не могла их слышать, Графиня продолжила: – Кроме того, полагаю, тебе стоит подумать о том, чтобы на недельку переехать ко мне. Мне кажется, тебе это сейчас совсем не повредит. Предложение было неожиданным. Вроде бы настолько далеко они еще не продвинулись. По крайней мере, до сих пор им обоим так казалось. И тем не менее Конрад Симонсен даже не сбавил скорости, отозвавшись: – Что ж, охотно. Подчас жизнь гораздо проще, чем мы пытаемся представить ее себе. Мягко положив руку на плечо спутника, Графиня остановила его. Прежде они никогда не целовались на работе, да и вне ее это случалось не так уж часто. Однако сейчас это произошло. Поцелуй вышел в высшей степени добропорядочным: на подобающем расстоянии, вытянутыми в трубочку губами – совсем как в каком-то водевиле. Глава 4 Первое общее собрание следственной группы проходило в одном из больших конференц-залов префектуры полиции Копенгагена. Место было выбрано не по причине большого количества участников, а из-за наличия в зале специального оборудования – огромного экрана, на котором можно было высвечивать одновременно по две различные фотографии с целью их сравнения. Именно параллельному изучению снимков, сделанных при обследовании мест двух различных убийств женщин, решено было уделить основное внимание на этом утреннем заседании. Этапы дальнейшей работы убойного отдела должны были стать предметом обсуждения гораздо более узкого круга заинтересованных лиц, однако перечень основных мероприятий предстояло определить именно здесь и сейчас. Правда, в самый последний момент интерес к данному заседанию – в форме участия своих представителей – проявили Министерство иностранных дел, а также аппарат начальника Главного управления полиции Дании. Все остальные участники встречи входили в штат отдела убийств; двое из их числа – Полина Берг и Арне Педерсен – были ближайшими сотрудниками Конрада Симонсена. Кроме них, здесь был техник отдела, студент-стажер и по совместительству компьютерный гений, Мальте Боруп, который в данный момент сидел позади всех на высоте второго этажа в операторской кабине и показывал подготовленный им заранее видеоматериал – в основном слайды. Войдя в зал на двадцать минут позже установленного срока, Конрад Симонсен коротким кивком приветствовал собравшихся. Все разместились на первом и втором рядах, при этом Полина Берг и Арне Педерсен – чуть поодаль от остальных. Графиня опустилась было на свободное место рядом с Арне Педерсеном, однако тут же вновь встала, ибо представитель Министерства иностранных дел, не давая сказать ни слова ее непосредственному начальнику, прямо с порога набросился на него: – Главный инспектор Симонсен, предлагаю с самого начала договориться, что это – первый и последний раз, когда вы опаздываете на встречу со мной. Надеюсь, вы хорошо меня поняли. Чиновник был человеком относительно невысокого роста, средних лет и на первый взгляд выглядел довольно безобидно. Учитывая место его работы, можно было сказать, что костюм на нем сидит как-то неуклюже, а волосы нуждаются в укладке. Тем не менее сдержанная угроза, прозвучавшая в его словах, недвусмысленно давала понять – он привык к тому, чтобы все сказанное им выслушивали без каких-либо возражений. Даже несмотря на специфический высокий голос, звучащий чуть ли не по-детски, он производил впечатление человека влиятельного, спорить с которым небезопасно. В пользу этого говорило обращение на «вы», а также то обстоятельство, что выговор главному инспектору был сделан им спокойно, как нечто само собой разумеющееся. Графиня попыталась было вступиться и взять вину за опоздание шефа на себя. Не будучи гадалкой, можно было с легкостью предвидеть, к каким роковым последствиям может привести столкновение их несдержанного начальника с напыщенным бюрократом. Однако в этот момент с совершенно неожиданной стороны явилась помощь в лице секретаря приемной начальника Главного управления полиции – вообще-то, женщины неизменно мягкой и доброжелательной. Тем не менее сейчас голос ее прозвучал резко и агрессивно, и несмотря на то, что она продолжала сидеть неподвижно, адресат ее отповеди был очевиден: – От имени начальника Главного управления полиции Дании смею заметить, что наш дорогой друг явился сюда в качестве гостя, и если он не потрудится вести себя подобающим образом, то вполне может уматывать восвояси. Последнее выражение является прямой цитатой: мой шеф просил меня употребить данный оборот, извинившись и особо подчеркнув, что, к сожалению, не обучен искусству тонкой дипломатии. Представитель Министерства иностранных дел поднялся и в мертвой тишине покинул зал, даже не взглянув на показывающего ему с огромного экрана язык Альберта Эйнштейна – это Мальте Боруп, моментально прочувствовав ситуацию, отыскал среди слайдов подходящую к ситуации картинку. Вслед за чиновником удалилась и секретарь, кратко пояснив, что теперь, по-видимому, и ее присутствие вовсе не обязательно. Когда дверь за ней закрылась, первым заговорил Арне Педерсен: – Ну и здорово, черт возьми! Теперь мы по крайней мере можем попытаться сделать хоть что-то конструктивное, а все скандалы оставим на потом. Потому что скандал таки будет. Этот пигмей, судя по всему, человек не из последних. Так что, Мальте, готовься – тебе грозит как минимум лет пять депортации. Конрад Симонсен, так и не проронивший на протяжении всей разыгравшейся сцены ни слова, открыл наконец рот: – Ладно, не будем терять времени. Мальте, давай первые фотографии. Кстати, если у кого-нибудь будут какие-то разумные соображения, можно свободно высказываться. Нечего разводить всякие там формальности. Изображения двух мертвых женщин, возникнув на экране, положили конец неожиданной вспышке веселья. Фотографии были отобраны среди множества с таким расчетом, чтобы угол, под которым делался снимок, и расстояние от фотокамеры до объекта в той или иной степени совпадали, что еще больше подчеркивало сходство между обеими жертвами. Конрад Симонсен принялся комментировать: – Женщина слева – Мариан Нюгор. Она была убита 13 сентября 1983 года на радиолокационной станции DYE-5, построенной в Гренландии на материковом льду, а найдена примерно неделю назад при известных всем вам обстоятельствах. Женщину справа зовут Катерина Томсен. Ее убили 5 апреля 1997 года в районе Норстраннен поблизости от утеса Стевнс Клинт. Тело было обнаружено целых восемь месяцев спустя двумя археологами-любителями, засекшими своим металлодетектором ее ручной браслет. Между обстоятельствами обоих убийств полно совпадений, что дает мне возможность с уверенностью утверждать: мы имеем дело с одним и тем же убийцей. Тем не менее я попросил бы вас внимательно все выслушать и оценить, проявив при этом здоровый скепсис. Каждый из вас прекрасно понимает, к каким фатальным последствиям могут привести неверные выводы. Все присутствующие продемонстрировали свое полное согласие с начальством, после чего Конрад Симонсен продолжал: – Руки обеих женщин еще до наступления смерти были накрепко примотаны скотчем к их бедрам чуть выше колен. Щиколотки обеих также связаны скотчем. Из одежды на обеих – лишь трусы и легкие маечки. Как вы видите, грудь у каждой из них обнажена или почти обнажена, так как майки разорваны спереди. По поводу Катерины Томсен нам известно – она носила бюстгальтер, отсутствие которого позволяет сделать вывод, что его сняли. Соответствующей информацией в отношении Мариан Нюгор в настоящий момент мы не располагаем. Ногти обеих женщин, по всей видимости, были острижены убийцей. Обе похоронены сразу же после наступления смерти – Мариан Нюгор во льду, а Катерина Томсен – в гальке в непосредственной близости от побережья так, чтобы ее могила омывалась морскими волнами и тело дольше сохранилось. Губы у обеих перед смертью были густо намазаны огненно-красной помадой. Во рту и горле жертв были найдены волокна ткани, и это свидетельствует о том, что рот им затыкали тряпкой. В случае Катерины Томсен некоторые из найденных волокон содержат следы помады, тогда как другие – нет, в результате чего эксперты сделали вывод, что убийца накрасил ей губы, когда тряпка была у нее во рту. Мы не знаем, обошелся ли убийца подобным же образом и с Мариан Нюгор, поскольку еще не получили отчет о вскрытии, который будет готов лишь через пару дней. Последнее, но отнюдь немаловажное обстоятельство: обе женщины были задушены с помощью надетого на голову и затянутого на шее узлом пластикового пакета после того, как кляп был вынут у них изо рта. Конрад Симонсен выдержал краткую паузу. Никто из слушателей не изъявлял желания что-либо сказать; настроение у всех было подавленное. Мальте Боруп, который иллюстрировал рассказ начальника соответствующими крупными планами, вернулся к исходным фотографиям. Комментарий продолжился: – Кроме того, между этими двумя убийствами существует еще целый ряд сходных черт, а уж случайности ли это или нет – судить вам. Мариан Нюгор на момент смерти было 23 года, Катерине Томсен – 22. Обе они среднего роста, стройные, можно сказать, спортивного телосложения. У обеих были черные волнистые волосы, доходившие до середины спины, и в обоих случаях в момент обнаружения жертв волосы эти были распущены. Если взглянуть на лица, то и здесь можно обнаружить несомненное сходство. Обеих девушек можно назвать миловидными, с тонкими чертами лица, высокими скулами и карими глазами. Разумеется, существуют и различия – в основном это касается области носа, – тем не менее, не имея возможности подкрепить свои наблюдения объективными данными, я бы сказал, что две эти жертвы внешне весьма похожи между собой. Арне Педерсен осторожно коснулся руки Полины Берг. В первое мгновение она его не поняла и с досадой оттолкнула руку, однако секундой позже вздрогнула, замерла и на этот раз уже сама потянулась к руке Арне. Конрад Симонсен между тем продолжал: – Было бы уместным заметить, что если присмотреться внимательней, можно было бы, пожалуй, найти и определенного рода различия, которые, однако, – на мой взгляд – ни в коей мере не отменяют общего разительного сходства. Никто из немногочисленных, но опытных в подобных делах слушателей не сделал попытки возразить или же оспорить подобное его заявление. – Если проводить параллели далее, то надо сказать, что ни одна из женщин не была изнасилована, и можно предположить, что, не считая обнаженной груди, ни к одной из них не применялись никакие виды сексуальных домогательств. Из тела Мариан Нюгор был извлечен неповрежденный впитывающий тампон, а Катерина Томсен являлась девственницей – вероятно, по причине принадлежности к секте Свидетелей Иеговы, члены которой, как известно, не приветствуют физической близости до вступления в официальный брак. Кроме того, на местах обоих преступлений не найдено никаких следов семенной жидкости. Конрад Симонсен умолк и стал ожидать реакции, которая последовала незамедлительно. Все присутствующие сошлись во мнении, что человек, который в 1983 году осуществил убийство Мариан Нюгор, почти наверняка четырнадцатью годами позже убил и Катерину Томсен. Главный инспектор перевел дух и перешел к тягостному моменту, о котором с внутренней дрожью размышлял все последние дни. Тщательно подбирая слова, он начал: – Поверьте, мне будет совсем не просто сказать то, что я собираюсь, и думаю, что некоторые из вас сейчас испытывают то же самое, поскольку также участвовали в расследовании убийства Катерины Томсен. Для тех же, кто незнаком с данным делом, я вкратце суммирую весь ход следствия, а также попытаюсь максимально честно и откровенно – дабы избежать каких-либо кривотолков – рассказать о своей собственной роли в нем. Все молча закивали. Один пожилой инспектор выудил из кармана солнцезащитные очки и спрятал глаза за парой крошечных зеркальных стекол. – Для начала стоило бы сказать, что покойный Карл Хеннинг Томсен, водитель фургона фирмы по организации переездов, определенно не был на Гренландии в сентябре 1983 года, ибо в это самое время отбывал срок в тюрьме Вридслёселилле за контрабанду наркотиков. Таким образом, он не убивал Мариан Нюгор, а следовательно, и собственную дочь Катерину Томсен. Те улики, которые в 1998 году мы собрали против него, были нам попросту подброшены – что, справедливости ради надо сказать, приходило тогда нам в голову, однако так и не было озвучено. По лицу Конрада Симонсена медленно потекли слезы, однако он твердым голосом продолжал свой рассказ даже тогда, когда брал из рук Полины Берг заботливо протянутый ею платок. И все же, когда на экране появилось изображение мужчины средних лет, чьи печальные и усталые глаза взирали на собравшихся с нездорового, помятого тяготами жизни лица, черты которого явно свидетельствовали о пережитом этим человеком потрясении, главный инспектор не выдержал и отвернулся. – Супружеская пара Карл Хеннинг и Ингрид Томсены проживали в Хаслеве, где у них была собственная маленькая фирма по организации переездов. Оба они принадлежали к секте Свидетелей Иеговы, равно как и их единственная дочь Катерина, проживавшая отдельно от родителей на Эстербро[8] в Копенгагене, где она училась на физиотерапевта. В свободное время все члены семьи обходили жилища граждан с целью распространения своей религии; довольно часто родители приезжали к дочери, и они занимались данной миссионерской деятельностью в столице сообща. 5 апреля 1997 года Катерина пропала. Утром она села в поезд, идущий из Копенгагена в Хаслев, и последний раз ее с достаточной степенью определенности видели на станции Роскилле. Мать ее в это время была в отъезде – у своей сестры в Ютландии, а отец утверждал, что Катерина так и не появлялась у них дома. Восемь месяцев спустя труп ее был найден в районе утеса Стевнс Клинт. Поблагодарив легким кивком Полину Берг, Конрад Симонсен вернул ей носовой платок. Слезы из глаз уже не текли, и он с облегчением отметил, что худшее, видимо, позади. – Расследование велось крайне интенсивно, и в скором времени было обнаружено множество обстоятельств, свидетельствовавших против отца Катерины. Прежде всего, отпечатки пальцев обеих его рук были найдены на пластиковом пакете, с помощью которого ее задушили, как будто он держал несчастную за голову после того, как натянул на нее орудие убийства. Кроме того, экспертиза установила, что пакет этот был взят из рулона, хранившегося в гараже семейства Томсенов. Далее, в марте 1997 года его видели на побережье вблизи Стевнс Клинт неподалеку от того места, где позднее было найдено тело Катерины. Это обстоятельство он объяснял тем, что получил по телефону ложный заказ на перевозку вещей, и адрес был указан таким образом, что ему надлежало проехать вдоль береговой линии. Прочие совпадения объяснить сколько-нибудь разумным образом он не смог. Графиня перебила шефа: – А что с этим заказом, сделанным по телефону? Тот факт, что он вообще имел место, подтвердился или нет? – Подтвердился, однако звонок был сделан на ретранслятор, в зоне действия которого находится дом Карла Хеннинга, с неустановленного мобильного телефона. Мы допускали, что он мог сам позвонить на собственный номер, однако не сумели напрямую связать его с этим телефоном, равно как и проверить факт якобы состоявшейся беседы. Я понятно излагаю? – Да-да, но сейчас я почему-то засомневалась в выводах, которые мы тогда сделали, хотя, разумеется, то, о чем ты говоришь, явно свидетельствовало против него. – К сожалению, да, однако были также и отдельные обстоятельства, которые не укладывались в нашу схему. Во-первых, мы не могли понять, почему отпечатки пальцев отца жертвы остались на пакете, хотя на скотче их найдено не было. Кроме того, данные, снятые со спидометра фургона, свидетельствовали, что в день гибели Катерины Томсен он не мог быть в районе Стевнс Клинт, и, таким образом, нам так и не удалось установить, каким транспортным средством воспользовался обвиняемый, поскольку второй принадлежавший семье автомобиль в то время находился в Ютландии. Далее, мы не могли понять, зачем он обрезал ей ногти. Ногти у девушки не были длинными, и, согласно показаниям жены, отец семейства никогда по поводу них не высказывался. Есть и прочие неувязки, о которых вы можете прочесть самостоятельно. Сидевший на первом ряду полицейский прервал его: – Ты раньше вроде бы говорил, что в 1983 году он сидел за контрабанду наркотиков? – Верно; если мне не изменяет память, амфетамина и кокаина. – Стало быть, он занимался преступной деятельностью. И как это вяжется с его принадлежностью к Свидетелям Иеговы? Довольно-таки странное сочетание, не находите? – В юности он работал шофером-дальнобойщиком и был дважды судим – оба раза за контрабанду наркотиков. Затем он встретил свою будущую супругу и, по собственным словам, обрел спасение. После того, как в 1986 году они поженились, нет никаких данных о его криминальной деятельности. – Что-то мне непонятно по поводу возраста Катерины Томсен. По-моему, он не вполне сходится со временем женитьбы родителей. – Катерина являлась его дочерью от первого брака, а Ингрид Томсен удочерила ее, выйдя замуж за Карла Хеннинга. Родная мать Катерины погибла в автомобильной аварии, когда девочка была еще совсем маленькой. Однако я вовсе не обещал вам воспроизводить все детали того дела. Обо всем этом вы можете прочесть самостоятельно. – О’кей, просто мне стал любопытно. Конрад Симонсен едва заметно улыбнулся. – Не самое худшее качество в нашей работе. Однако вернемся к Карлу Хеннингу Томсену. Оба значимые обстоятельства, говорившие в пользу его невиновности, к сожалению, не подтверждались никакими фактами, и в то же время, как вы уже слышали, у нас было полно конкретного материала, чтобы привязать его к убийству. Чего нам недоставало в первую очередь, так это мотива, хотя у Катерины Томсен и была тщательно скрываемая от родителей тайна: у нее возникли определенные отношения – вероятно, их скорее всего можно было бы определить как своего рода платонически-лесбийские, – с некой женщиной, о существовании которой мы знали определенно, однако так и не смогли ее отыскать. Мы считали, что дочь могла поставить папашу в известность о данном обстоятельстве, после чего он в приступе религиозного гнева убил ее; однако все это было недостоверно и строилось лишь на предположениях, тем более что многие события, в частности по времени, не укладывались в данную схему. Согласно другой версии, учеба дочери противоречила исповедуемой семьей религии – Свидетели Иеговы не верят в образование, – но и такой мотив был, мягко говоря, сомнительным. Второе обстоятельство, говорившее в пользу того, что отец не является убийцей, было еще более неконкретным, чем первое, тем не менее вы как профессионалы должны признать, что его также нельзя сбрасывать со счетов. Несмотря на то, что Карл Хеннинг Томсен пребывал в глубоком отчаянии, он постоянно продолжал заявлять о своей невиновности. Не скажу точно, в течение скольких часов в общей сложности его допрашивали, – знаю только, что довольно долго, – но ни разу за все это время он не допустил никаких внешних проявлений того, что именно он убил дочь. Несмотря на все расставляемые ему ловушки и приводившиеся неоспоримые улики. Мой тогдашний шеф Каспер Планк долго считал, что мы, по всей видимости, ошибаемся на его счет, однако, к несчастью, впоследствии мне удалось его переубедить. На его стороне были логические рассуждения, на моей – сильные аргументы, и в конечном итоге моя линия взяла верх. К сожалению, таково было положение дел, и в течение последних нескольких суток я постепенно убедился в том, что мне предстоит жить с сознанием этого весь остаток моих дней. К собственному удивлению главный инспектор произнес последние фразы без малейшей заминки. Внезапно ему пришла в голову мысль, что, по-видимому, он был слишком уж высокого мнения о себе – эгоистичный шут, не выносящий собственных ошибок, которого гораздо больше заботят собственные рефлексии, нежели судьбы тех, кто стал жертвой его неумелых действий. – Может, сделаем перерыв? – спросил Арне Педерсен. Конрад Симонсен с растерянным видом посмотрел на подчиненного. – Прости, что ты сказал? – Я говорю, может, мы прервемся ненадолго? – Да, сейчас, я скоро уже заканчиваю. Последний акт трагедии разыгрался, когда мы выдвинули против Карла Хеннинга Томсена обвинение в убийстве собственной дочери. Во время судебного разбирательства у обвиняемого произошел нервный срыв, и его на «скорой помощи» отвезли в Государственную больницу, где, несмотря на бдительный присмотр, ему удалось выброситься из окна восьмого этажа. Случилось это в октябре 1998 года. Дело, таким образом, было закрыто и сдано в архив. Тем не менее двумя годами позже оно получило своего рода продолжение. Во время перестройки здания в прежней квартире Катерины Томсен было найдено ультрасовременное подслушивающее устройство. Непонятно было, имеет ли оно какое-либо отношение к убийству, да и выяснять это, признаться, тогда особо не стали. У кого-либо есть какие-нибудь вопросы или комментарии? Взгляд главного инспектора медленно скользил по лицам присутствующих, которые один за другим отрицательно качали головой: ни у кого никаких замечаний не было. – Тогда – перерыв, а затем я передам слово Арне Педерсену. Сказав это, Конрад Симонсен наклонился к коллеге: – Надеюсь, все в порядке? Графиня сказала, что ты не против. – Все о’кей. Разумеется, я могу продолжить, особенно теперь, когда нет никаких посторонних. – Я просто-напросто выдохся. А за последние недели мне пришлось научиться прислушиваться к своему организму. – Не нужно мне ничего объяснять.