– А как давно ты работаешь у Гупников? Неторопливо размешав два кусочка сахара в кофе, Гарри смял обертку пухлой рукой: – Полтора года. – А где ты работал раньше? – У других людей. Я отхлебнула кофе, который оказался на удивление хорошим. – И тебе не надоело? – (Он посмотрел на меня исподлобья.) – Постоянно ждать. Я хочу сказать… она часто так делает? Гарри, уставившись в кружку, продолжал методично помешивать кофе. – Детка, – начал он спустя минуту, – не хочу показаться грубым, ведь, насколько я понимаю, ты в этом бизнесе недавно. И если хочешь задержаться здесь подольше, то перестань задавать вопросы. – Он откинулся на спинку стула, внушительный живот лег ему на колени. – Я водитель. И всегда к их услугам. Говорю лишь тогда, когда ко мне обращаются. Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу. Я в этой игре уже тридцать два года и благодаря ей смог выучить двух неблагодарных детей в колледже. Через два с половиной года я выйду на пенсию и перееду в Коста-Рику, в свой дом на побережье. Вот такие дела. – Он высморкался в бумажную салфетку, отчего у него затряслись щеки. – Ты меня поняла? – Ничего не вижу, ничего не слышу… – …ничего никому не скажу. В общем, ты уловила. Хочешь пончик? У них здесь хорошие пончики. И всегда свежие. Гарри грузно поднялся и направился к прилавку. Вернувшись, он больше не произнес ни слова, только довольно кивнул в ответ на мое замечание, что да, пончики тут действительно очень хорошие. Когда Агнес наконец к нам присоединилась, то не стала объяснять столь долгое отсутствие. – Леонард не звонил? – поинтересовалась она и добавила: – Я случайно выключила телефон. – Нет. – Он, должно быть, в офисе. Я ему позвоню. – Она поправила волосы и устроилась поудобнее. – Отличный урок. Я узнала много нового. Стивен очень хороший художник. И только когда мы уже были на полпути к дому, я заметила, что у нее нет с собой никаких рисунков. Глава 11 Дорогой Том! Посылаю тебе бейсболку, так как мы с Натаном вчера ходили на стадион смотреть бейсбольный матч, и все игроки были в таких бейсболках (на самом деле они были в шлемах, но бейсболки – более традиционный вариант). Я купила одну для тебя и еще одну для знакомого. Попроси маму сфотографировать тебя в ней, я повешу фото на стенку! Нет, боюсь, в этой части Америки ковбоев, к сожалению, нет, но сегодня я еду в загородный клуб и буду смотреть в оба: вдруг кто-нибудь да проедет мимо. Спасибо за чудесную картинку, где ты изобразил мою попку и мою воображаемую собаку. Вот уж не знала, что филейная часть у меня под штанами такого жуткого фиолетового цвета, но теперь я буду иметь это в виду, если мне вдруг захочется пройтись голышом мимо статуи Свободы, как на твоей картинке. Думаю, твоя версия Нью-Йорка, возможно, даже более впечатляющая, чем на самом деле. Очень тебя люблю. Твоя тетя Лу xxx Загородный клуб «Гранд пайнс» занимал обширный участок земли в живописной сельской местности: леса плавно переходили в поля такого насыщенного зеленого цвета, словно они были плодом воображения семилетнего ребенка, вооруженного цветными карандашами. И вот в холодный ясный день Гарри медленно провез нас по длинной подъездной дорожке к приземистому белому зданию. Когда лимузин остановился, возникший словно из-под земли молодой человек в голубой униформе помог Агнес выйти из машины. – Доброе утро, миссис Гупник. Как поживаете? – Спасибо, Рэнди, очень хорошо. А как ты? – Лучше не бывает, мэм. Весь в трудах. Сегодня у нас большой день! Мистера Гупника задерживали дела, а потому вручить подарок Мэри, старейшей служащей загородного клуба, по случаю выхода на пенсию предстояло Агнес. Почти целую неделю она пыталась продемонстрировать свое отношение к этой идее, поскольку ненавидела загородный клуб всеми фибрами души. Во-первых, там будут закадычные подружки бывшей миссис Гупник. Во-вторых, Агнес терпеть не могла выступать на публике. Это было выше ее сил, тем более в отсутствие Леонарда. Но тот, впервые за все время, был непреклонен. Дорогая, это поможет тебе заявить о своем законном месте. И с тобой будет Луиза. Мы отрепетировали ее речь и составили план. Мы появимся в парадном зале как можно позже, в самый последний момент, перед тем как подадут закуски, сядем и извинимся, сославшись на манхэттенские пробки. Мэри Ландер, та самая пенсионерка, встанет сразу после того, как подадут кофе, а именно в два часа дня, и кое-кто из присутствующих произнесет несколько хороших слов о ней. После чего Агнес поднимется с места, выскажет сожаление по поводу отсутствия мистера Гупника, тоже произнесет несколько хороших слов о Мэри и вручит ей памятный подарок. Мы посидим для приличия еще полчаса, а потом быстренько свалим, сославшись на неотложные дела в городе. – Ты считаешь, это платье подходит? Агнес надела по такому случаю необычный для нее консервативный комплект: платье-шифт цвета фуксии, жакет с коротким рукавом на тон светлее и нитку жемчуга. Совершенно новый имидж, но я поняла, что она нуждалась в защитной броне. – Идеально. – Агнес перевела дух, и я с улыбкой подтолкнула ее локтем, а она легонько сжала мою руку. – Мы быстро. Туда и обратно. И все дела. – Лично я двумя руками «за», – прошептала она со слабой улыбкой. Здание оказалось просторным и светлым, стены цвета магнолии, повсюду огромные вазы с цветами и антикварная мебель. Холлы, отделанные дубовыми панелями, на стенах портреты основателей, молчаливый персонал, бесшумно скользящий из комнаты в комнату, приглушенные разговоры, периодическое позвякивание кофейной чашки или бокала. Куда ни глянь – все на высшем уровне, любые желания заранее удовлетворены. В парадном зале яблоку негде упасть – человек шестьдесят членов клуба, не меньше. Сидевшие вокруг красиво накрытых столов за бокалом минеральной воды или фруктового пунша хорошо одетые женщины непринужденно болтали. Идеально уложенные волосы, элегантные и явно дорогие наряды – прекрасно сшитые платья с жакетами из букле или тщательно подобранные отдельные предметы туалета. В воздухе стоял густой аромат одуряющей смеси духов. Кое-где за столами виднелись одинокие мужчины, обезличенные в этой преимущественно женской комнате. Стороннему наблюдателю – или, возможно, обычному человеку – практически все могло бы показаться вполне нормальным. Но я замечала едва уловимые движения женских голов, мгновенное изменение уровня шума, когда мы проходили мимо, поджатые губы. Внезапно Агнес, за которой я шла следом, споткнулась, так что я едва не врезалась ей в спину. И тут я увидела рассадку за нашим столом. Нам предстояло сидеть в компании Табиты, какого-то юноши, старика, двух незнакомых мне женщин и, наконец, немолодой дамы, которая, воинственно вздернув голову, пригвоздила Агнес взглядом. И когда официант отодвинул для Агнес стул, она оказалась прямо напротив Фиолетовой Угрозы – Кэтрин Гупник. – Добрый день, – произнесла Агнес, обращаясь ко всем сразу и стараясь не глядеть на первую миссис Гупник. – Добрый день, миссис Гупник, – отозвался сидевший рядом со мной мужчина. – Мистер Генри, – неуверенно улыбнулась Агнес. – Таб, ты вроде не говорила, что собираешься сегодня приехать. – Сомневаюсь, что мы должны информировать тебя о каждом нашем шаге. Или нет, Агнес? – ответила Табита. – А вы кто будете? – спросил пожилой джентльмен, сидевший справа от меня. Я уже собралась было ответить, что я подруга Агнес из Лондона, но вовремя спохватилась. В сложившихся обстоятельствах это оказалось невозможно. – Луиза. Луиза Кларк. – Эммет Генри. – Он протянул мне узловатую руку. – Счастлив познакомиться. Неужели это английский акцент? – Так точно. – Я подняла голову, чтобы поблагодарить официантку, наливавшую мне стакан воды. – Какая прелесть! Вы здесь в гостях? – Эммет, Луиза – помощница Агнес. – Голос Табиты разнесся над столом. – У Агнес появилась экстравагантная привычка брать с собой на светские мероприятия обслуживающий персонал. Кровь бросилась мне в лицо. Я поймала на себе пристальный взгляд Кэтрин Гупник и всех остальных, кто сидел за нашим столом. После некоторого размышления Эммет заметил: – А знаешь, последние десять лет моя Дора таскала за собой свою няню Либби абсолютно везде. В рестораны, в театр, одним словом, куда бы мы ни пошли. Дора говорила, старушка Либби была гораздо лучшим собеседником, нежели я. – Он похлопал меня по руке и благодушно рассмеялся, кое-кто из сидящих за столом услужливо подхихикнул. – И осмелюсь сказать, она оказалась права. И вот таким образом этот восьмидесятишестилетний старик спас меня от публичного унижения. Эммет Генри болтал со мной, пока мы закусывали креветками. Он рассказал о своем давнишнем членстве в загородном клубе, о своей работе адвокатом на Манхэттене, о своей жизни в доме престарелых неподалеку. – Знаете, я прихожу сюда каждый день. Так я поддерживаю активность, и здесь всегда есть с кем поговорить. Мой второй дом. – И это прекрасно. Теперь я понимаю, почему вас сюда так тянет. – Я украдкой оглянулась по сторонам, и несколько человек тотчас же отвернули головы. Со стороны Агнес казалась совершенно невозмутимой, но я заметила, что у нее дрожат руки. – Дорогая, это действительно историческое здание. – Эммет махнул рукой в сторону задней стены с именной доской. – Оно основано… – Тут он сделал театральную паузу, явно желая удостовериться, что произвел на меня должное впечатление, после чего торжественно произнес: – В тысяча девятьсот тридцать седьмом году. Мне не хотелось ему говорить, что на нашей улице в Англии есть муниципальное жилье намного древнее, чем это. Думаю, у мамы найдется пара колготок куда старше. Я кивала, улыбалась, ела цыпленка с грибами, попутно ломая голову над тем, как бы пересесть поближе к Агнес, которая явно чувствовала себя не в своей тарелке. Ланч затягивался. Эммет травил бесконечные байки об истории клуба, о забавных происшествиях с его членами, о которых я слыхом не слыхивала, и тут Агнес случайно подняла на меня глаза, и я улыбнулась ей, сразу поняв, что она начинает сникать. Дамы украдкой поглядывали на наш столик и шептались, наклонившись друг к другу. Две миссис Гупник, сидящие буквально бок о бок! Нет, вы только представьте! После основного блюда я, извинившись, поднялась с места: – Агнес, не могли бы вы показать мне, где здесь дамская комната? Но прежде чем Агнес успела открыть рот, Кэтрин Гупник положила салфетку на тарелку и повернулась ко мне: – Дорогая, я вас провожу. Я как раз туда собиралась.