– Маме плевать на деньги. – А нельзя ли обсудить это потом? – Потом ты будешь занят. Я обещала маме уладить вопрос. Я осторожно попятилась к двери. – Здесь нечего улаживать. Соглашение было заключено восемнадцать месяцев назад. И мы все окончательно решили. Ой, дорогая, тебе уже лучше? Я оглянулась. Женщина, которая вошла в комнату, была сногсшибательной красавицей. На лице ни капли косметики, белокурые волосы небрежно затянуты узлом. Высокие скулы усеяны редкими веснушками, форма глаз говорила о славянском происхождении. На вид моя ровесница. Прошлепав босиком к мистеру Гупнику, она подарила ему поцелуй, ее рука небрежно пробежалась по его затылку. – Это Луиза, – произнес он. Она повернулась ко мне: – Моя новая союзница. – Твоя новая помощница, – поправил жену мистер Гупник. – Привет, Луиза. – Она протянула мне тонкую руку. Я почувствовала на себе ее испытующий взгляд. Она улыбнулась, и я невольно улыбнулась в ответ. – Илария хорошо подготовила твою комнату? – У нее был мягкий голос с легким восточноевропейским акцентом. – Все замечательно. Спасибо. – Замечательно? Похоже, ты очень неприхотлива. Комната – точно кладовка для швабр. Если тебе что-то не нравится – говори, не стесняйся, и мы все исправим. Ведь так, дорогой? – Агнес, а разве ты не жила в свое время в каморке, еще меньшей, чем эта? – бросила Таб, не отрываясь от айфона. – Папа говорил, ты делила ее еще с пятнадцатью иммигрантками. – Таб! – В голосе мистера Гупника послышались металлические нотки. Агнес, с коротким вздохом расправив плечи, гордо откинула голову: – И правда, моя комната была еще меньше. Но я делила ее с очень милыми девушками. И никаких проблем. Если люди милые и вежливые, то можно многое вынести. Что скажешь, Луиза? – Да, – сглотнув, ответила я. Тем временем в гостиную вошла Илария. На ней были такие же, как у меня, темные брюки и футболка поло, только прикрытые белым передником. Она даже не взглянула в мою сторону. – Илария, дорогая, а для меня что-нибудь найдется? – положив руку на спинку дивана, проворковала Таб. – Я, пожалуй, сегодня останусь здесь. Лицо Иларии неожиданно потеплело. Передо мной был совершенно другой человек. – Ну конечно, мисс Табита. Я всегда готовлю по воскресеньям лишнюю порцию на случай, если вы решите остаться. Агнес застыла посреди комнаты. На секунду ее лицо стало испуганным. Затем она воинственно выпятила подбородок: – Тогда я хочу, чтобы Луиза обедала с нами. Возникла неловкая пауза. – Луиза? – переспросила Таб. – Да. Мне хочется познакомиться с ней поближе. Луиза, у тебя есть какие-нибудь планы на сегодняшний вечер? – Э-э-э… Кажется, нет. – Тогда ты поешь с нами. Илария, ты вроде говорила, что приготовила лишнюю порцию? Илария посмотрела на мистера Гупника, который, похоже, был всецело поглощен своим телефоном. – Агнес, – нарушила молчание Таб, – тебе, должно быть, известно, что мы не едим вместе с обслуживающим персоналом? – Что значит «мы»? Не знала, что в этом доме есть служебная инструкция! – Вытянув руку, Агнес с наигранным спокойствием принялась рассматривать обручальное кольцо. – Дорогой, неужели ты забыл дать мне служебную инструкцию? – При всем моем уважении, пусть даже Луиза и очень милая, – заявила Таб, – существуют некие границы! И всем это только на пользу. – Я с удовольствием сделаю так, как… – начала я. – Мне не хочется причинять никаких… – Ну, при всем моем уважении, Табита, я бы хотела, чтобы Луиза поужинала со мной. Она моя новая помощница, и нам предстоит проводить вместе каждый божий день. И я не вижу проблемы в желании познакомиться с ней поближе. – Никаких проблем, – произнес мистер Гупник. – Но, папочка… – Никаких проблем, Таб. Илария, будьте добры, накройте стол на четыре персоны. Благодарю вас. У Иларии округлились глаза. Она бросила на меня косой взгляд, ее рот превратился в узкую полоску, свидетельствующую о плохо сдерживаемой ярости, словно это я была инициатором грубейшего нарушения домашней иерархии, после чего она удалилась в столовую, откуда тотчас же донеслось демонстративное звяканье столовых приборов и звон бокалов. Агнес, облегченно вздохнув, откинула со лба волосы, после чего улыбнулась мне заговорщицкой улыбкой. – Что ж, тогда приступим, – спустя минуту произнес мистер Гупник. – Луиза, может, вы хотите чего-нибудь выпить? Обед оказался томительным, мучительным мероприятием. Я была подавлена великолепием стола из красного дерева, роскошью тяжелых серебряных приборов и хрустальных бокалов. Все это никак не вязалось с моей униформой. Мистер Гупник в основном хранил молчание и дважды исчезал, чтобы ответить на звонки из офиса. Таб занималась своим айфоном, демонстративно игнорируя остальных. Илария подавала цыпленка в винном соусе с гарниром, а потом убирала посуду с таким лицом, будто она, по выражению моей мамы, вот-вот пёрнет. Возможно, только я и заметила, как она презрительно, со стуком, ставит передо мной тарелку и громко фыркает, проходя мимо моего стула. Агнес практически не притронулась к еде. Она сидела напротив меня и весело щебетала, совсем как с новой закадычной подружкой, бросая время от времени осторожные взгляды в сторону мужа. – Значит, ты впервые в Нью-Йорке, – начала она. – А где еще ты успела побывать? – Хм… Так, кое-где. Я, как бы это сказать, слишком поздно начала путешествовать. Не так давно объездила всю Европу, а до того… побывала на Маврикии. И в Швейцарии. – Америка не похожа на другие страны. И каждый штат воспринимается нами, европейцами, как нечто уникальное. Леонард показал мне лишь некоторые из них, но для меня они словно разные страны. Ты рада, что оказалась здесь? – Безумно. Я хочу воспользоваться случаем и получить все, что может предложить Нью-Йорк. – Она говорит совсем как ты, Агнес, – промурлыкала Таб. Агнес, пропустив колкость мимо ушей, по-прежнему не сводила с меня глаз. И эти глаза, с едва заметно приподнятыми уголками, буквально завораживали своей красотой. Мне даже пришлось несколько раз напомнить себе, что неприлично так открыто пялиться на незнакомого человека. – Расскажи о своей семье. У тебя есть братья? Сестры? Я по мере сил описала свою семью, правда сделав ее больше похожей на Уолтонов, чем на Аддамсов. – Значит, сестра теперь живет в твоей квартире в Лондоне? С сынишкой, да? Она приедет тебя навестить? А твои родители? Они будут по тебе скучать? Я вспомнила о папиных словах, сказанных на прощание: «Лу, можешь не спешить с возвращением! Мы собираемся переоборудовать твою бывшую спальню в ванную комнату с джакузи!» – О да, конечно! Очень сильно. – Моя мама плакала две недели, когда я покинула Краков. А у тебя есть парень? – Да. Его зовут Сэм. Он парамедик. – Парамедик? Вроде доктора? Как мило! Покажи его фото. Обожаю рассматривать фотографии. Я вытащила из кармана телефон и прокрутила фотки, пока не нашла свою самую любимую – ту, где Сэм, еще не успевший снять после дежурства темно-зеленую униформу, сидит на фоне закатного солнца на террасе, устроенной на крыше моей лондонской квартиры. В руках у него кружка чая, а на губах – счастливая улыбка. Я отчетливо помню, как это было. Моя кружка с остывшим чаем стояла на бортике, а Сэм терпеливо ждал, пока я щелкала фотографию за фотографией. – Какой интересный мужчина! А он приедет к тебе в Нью-Йорк? – Хм, нет. В данный момент он занимается строительством дома, так что прямо сейчас ничего не выйдет. К тому же он работает. У Агнес округлились глаза. – Но он должен приехать! Вы не можете жить в разных странах! Разве это любовь, если твоего мужчины нет рядом?! Лично я не способна перенести разлуку с Леонардом. Не люблю, когда он уезжает по делам даже на два дня. – Ну да, полагаю, ты действительно приложишь максимум усилий, чтобы не быть слишком далеко от него, – бросила Таб. Оторвав глаза от тарелки, мистер Гупник перевел взгляд с жены на дочь и обратно, но предпочел промолчать. – И все же, – невозмутимо продолжила Агнес, расправляя на коленях салфетку, – Лондон не настолько далеко. А с любовью не шутят. Правда, Леонард? – Конечно да. – Его лицо на миг смягчилось от улыбки жены. Агнес погладила мужа по руке, и я поспешно уставилась в свою тарелку. В комнате на секунду стало тихо.