— Про усы и рыбу—креветку не совсем, — призналась я. — А что не понятного⁈ Я ж на твоем языке щас изъясняюсь. Как его там? Ассоциативном. То в сторону Орлова усишками своими пошевелишь, то по ушам Новиковским по телефону пошелестишь, то за деда своего ими на два часа зацепишься! А до меня они никак не доберутся! Пора с этим кончать, поняла! — А у тебя фантазия о-го-го! — воскликнула, смеясь. — Так, говорят, с кем поведешься! — Ладно… Завтра подружку мою навестим, — подумав, пообещала я. — О как! У нее ещё одна подружка всплыла! Ну дела! Кто такая? — Алиса. Моя одноклассница. — Я ревную, слышишь! — смеясь, известила она меня. — Не стоит… Вы из разных моих жизней, понимаешь? — Не совсем… Ты ни разу о ней не упомянула. За все полгода, что мы дружим. Значит, она — из прошлой? — Можно и так сказать… — Так! Сейчас в душ метнусь — и расскажешь! — Не сейчас, Маш. На пару опоздаю. Завтра все узнаешь. — Ладно. Вечером расклад дашь, ясно! — Ясно, — вздохнула я, не став спорить. — Всё! Я в душ! — Давай, — бросила я ей вслед, — Я тебя дождусь. Мне сегодня ко второй. — И мне! Впервые за две недели, прикинь! Думаешь, с чего это меня на подвиги с утра потянуло! — выкрикнула она уже из коридора. Я вымыла посуду и принялась готовиться к парам. Просушила феном все ещё влажные после душа волосы и заплела их в косу. Надела приготовленный с вечера брючный костюм. Нанесла на лицо немного тоналки, затем чуть припудрилась. Губы освежила неяркой помадой и была готова к выходу. — А! Совсем из головы вылетело! — Маша вихрем ворвалась в комнату, на ходу сооружая на голове тюрбан из полотенца, — Ты в курсе о компромате на Голубеву? — Каком компромате? — Ну ты даешь! Весь Универ три дня гудит, а она: «Каком компромате?» — передразнила меня подруга, — В общем, в сети всплыл один мутный видосик. С художествами нашей профессорши. — Она доцент, вроде… — Да какая разница! Ты вообще слышишь, о чем я говорю⁈ — Что значит «мутный»? И «с художествами»? Речь о взятке? — Если бы! Хуже! — А что может быть хуже для преподавателя? — А хуже, моя дорогая, может быть потеря его морального облика! — Что это значит, Маш? Причем тут облик? — То и значит! Вот ты потеряла его, а никто кроме меня не узнал! Да шучу я, шучу! Каждый — кузнец своего счастья. Все мы взрослые люди и всё такое! — А Голубева тут причем? — При том, что о ее «художествах» узнали все! Запись же в сеть слили, сечёшь? — И что на ней? — Там профессорша наша во всей красе! Она у нас та еще штучка, оказывается! Большая любительница дарк. — Что это? — Сейчас покажу! — Не надо… Объясни на словах. — Ладно… Пощажу уж твою тонкую душевную организацию. Короче, на записи профессорша наша резвится в кругу… третьих лиц… Причем в круге — это в прямом смысле. Вся такая — в латексе. И так зажигает, прям мама не горюй! С плеточкой, под музычку, в антураже красных фонарей… — Красных фонарей? Это же улица, кажется… И не у нас… — Улица с борделями, ты имеешь в виду? Я растеряно кивнула. — Не… Фонари там в комнате были. Оформление такое. Именно красные. Не думаю, что прям совсем уж бордель… Но где-то на тематической вечеринке ее засветили! — А кто «слил» запись? — Ну ты даешь! Вестимо кто! Новиков, конечно! — Почему он? Есть доказательства? — Ага, прям пришел и сам признался! — И с чего ты тогда взяла, что это дело его рук? — А кто у нас всякими тайными обществами забавляется? Помнишь о том, как мы с Харитоновой попали на одну закрытую вечеринку? Я по дороге в «Империал» рассказывала. — Помню. — Ну так Новиков там у них тогда хороводил! Вернее дирижировал. А Голубеву он терпеть не может. И все об этом знают. Так что, по всему выходит, что больше эту мерзость с ней сотворить было некому! — Не факт… — Может и не факт, но все на него думают! Потому, как я уже сказала: все в курсе их с Голубевой тёрок. — А там, на видео ее лицо видно? — Нет. Она там в маске. — Так может это и не она вовсе! — Говорят, она. Ладно, беги на пару! — А ты? — Я попозже выйду. Позвонить еще надо. — Саше? — Нет. Деду. Поиздержалась я… — Где? — Да новый флакон «Опиума» прикупить надо. Старый вчера исчез бесследно! Чудеса просто! — Не поняла, как исчез? — Вчера вернулась после занятий, а аромат моих духов повсюду витает, прикинь! А самих их и след простыл! Пришлось комнату проветривать. — А я-то думаю, что это у нас так холодно… — Ну, да… Заморозила ее чуток. Флакончик же почти полным был… Кто-то у нас тут побывал. И я даже догадываюсь кто! — И кто же? — Новиков! Вот к бабке не ходи! — Он у тебя как бельмо на глазу, Маш. — Да точно он! Кому же еще это надо? Сама посуди: он в общаге свой. Так что ему ничего не стоило в вахтерку пробраться и ключи стащить!