Но сегодня мы имеем дело не с этим. Сегодня нам предстоит убедиться, что папа Адама останется в тюрьме. Я вздрагиваю от этой мысли и иду, чтобы найти его. Когда я прохожу через дверной проем, вижу что он улыбаясь смотрит вниз на коробку с кольцом, которое я до сих пор не видела, кроме как в своей памяти. Я умираю, как хочу вырвать его из рук Адама, чтобы почувствовать кольцо на своем пальце. — Готов? — спрашиваю я. Он закрывает коробку и запихивает ее в карман. Мой взгляд следует за его движением. — Ага. Я колеблюсь, когда он идет ко мне. — Ты не спросишь меня? — я поднимаю брови, когда Адам приближается. Он качает головой с усмешкой. — Нет, — я хмурюсь и хлюпаю носом. Он нажимает на кончик и смеется. — Я спрошу. Но не сегодня. Ты действительно хочешь вспоминать о помолвке в день, когда мы пойдем в тюрьму? Я издеваюсь. — Мы просто посетители. И, кроме того, это не значит, что я не помню, как ты уже спрашивал меня. — И посмотри, каким хорошим тот день получился, — бормочет он. Я хватаю его за руку, останавливая в коридоре, чтобы видеть его лицо. Адам выглядит... виноватым? — Это была не твоя вина. Он пожимает плечами и сильно сжимает мою руку. — Если бы я не настаивал, чтобы мы пошли туда в тот день, или если бы я выбрал что-то другое... — его голос затихает. Я могу только представить себе ужас, который Адам пережил в тот день. — Достаточно. Это был несчастный случай, и я больше не хочу об этом говорить, — улыбаясь я затаскиваю его в лифт, и притягиваю к себе, пока его тело не прилипает к моему. — Пойдем, отправим твоего папу в тюрьму. Мы смеемся над абсурдом. Я затихаю тогда, когда его губы находят мои, и мы выглядим как влюбленные подростки, пока дверь не открывается в вестибюле. Мы игнорируем взгляды морщинистой женщины с кудрявыми синими волосами на выходе. *** Попасть в тюрьму гораздо менее устрашающе, чем я думала. Мы регистрируемся и прикрепляем наши бейджики «посетитель». Оставляем свои сумки и вылаживаем все из карманов в шкафчик, который выглядит как спортивный запирающийся шкафчик в школе. Затем мы проходим через металлоискатель и следуем вниз по лабиринту белых коридоров. Я не знаю, ждала ли я вооруженную охрану на каждом входе и людей в оранжевых комбинезонах, прогуливающихся по коридорам, как зомби, но общее впечатление немного разочаровывает. Я качаю головой, и из горла вырывается странный звук, сопровождающий мои абсурдные мысли. — Ты в порядке? — Адам спрашивает, когда мы входим в зал ожидания. Это так же приятно, как прием у дантиста. — Ага. Я возвращаю контроль над собой и обращаюсь к Адаму, который стоит с охранником. Меня не пустят в закрытый зал заседаний, где он встретится с восьмью членами комиссии по условно-досрочному освобождению. Никто не знает, как долго это продлится. Я понятия не имею, займет ли это часы или минуты, я взволнованна и раздражена, что у меня даже нет с собой телефона. Хотя я сомневаюсь, что в тюрьме есть бесплатный Wi-Fi. Адам наклоняется и целует мою щеку, сжимая мою руку. Интересно, знает ли он, как часто сжимает ее, или он просто нервничает. — Я скоро вернусь, хорошо? Не зная, что оветить, я просто киваю. — Я уже упоминал, что действительно рад, что ты здесь со мной? Я кусаю нижнюю губу и снова киваю, улыбаясь. — Один или два раза. Я люблю тебя. Он протягивает руки и сжимает мои щеки. Я игнорирую охранника, наблюдающего за нами. — Когда мы закончим здесь, мы собираемся оставить это и последние три месяца позади. — А потом? — я задыхаюсь. — Потом мы доберемся до самого приятного, — он подмигивает и оставляет поцелуй на моих губах, а моя голова еще долго кружится после того, как он выходит из комнаты. Пока его нет, я бездумно перелистываю журналы «People Magazines» за целый год. Меня не волнуют знаменитости, это просто способ отвлечься. Либо так, либо мои ногти будут иметь неприятный вид, когда Адам вернется. Когда я подумываю о том, чтобы взять журнал про мотоциклы, открывается дверь. Мои глаза обращаются к Адаму, я мгновенно встаю на ноги и хватаю его за руки. Его волосы в беспорядке, как будто он трепал их последний час, а глаза красные. — Ты в порядке? — спрашиваю я, пытаясь увидеть его лицо. Адам кажется слишком слабым. Он крепко обнимает меня и качает головой. — Это чертовски отстойно. Я закрываю глаза, размышляя, как ему помочь. Я не могу сказать ничего из того, что заставило бы его почувствовать себя лучше. Охранник прочищает горло — это сигнал нам, чтобы уйти, поэтому мы следуем за ним обратно в бесконечные коридоры. Адам держит меня за руку, при этом на нее опираясь. Он измотан, и я не хочу больше ничего делать, кроме как заботиться о нем. *** Я медленно выдыхаю, как только мы входим в нашу квартиру в пятницу вечером. Мне очень приятно быть дома после безумия последних нескольких дней. Я не чувствую радости от возвращения воспоминаний за последние два года в течение нескольких часов, поездки по стране и посещения тюрьмы. Я должна смеяться или плакать от усталости. Адам должно быть чувствует то же самое, потому что мы все время молчали по пути из аэропорта. Мы оба потерялись в своих мыслях. Он почти ничего не сказал о своем папе или его встрече с комиссией. Все, что я знаю, они встречаются со своим отцом на следующей неделе для его фактического слушания, где будут учитывать заявление Адама. Мужчина может быть свободным через неделю. Или остаться в тюрьме еще на следующие пятнадцать лет, до того момента, как он снова получит право на условно-досрочное освобождение. — Эй, — Адам подталкивает меня, когда я бросаю свою сумку на кухонный стол. — Хочешь что-нибудь поесть? Я поворачиваюсь к нему и усмехаюсь. — Ты собираешься готовить? Он фыркает и открыв ящик достает каталог для заказа еды на вынос. Конечно, нет. — Что ты хочешь? «Тебя», — я думаю. По взгляду, который ему отправляю, Адам ясно понимает, что у меня на уме. — Еда, женщина. Что ты хочешь съесть? Я поднимаю бровь, и смеюсь над его раздраженным видом. — Хорошо. Пицца отлично подойдет. Быстро и легко. — И это то, что она заказала, — говорит он, смеясь, и хлопает меня по заднице. Я закатываю глаза. Я поражена тем, что после нескольких дней вместе, наше подшучивание расслабленное и... любящее. Мне кажется, он должен злиться и требовать компенсации за последние месяцы стресса и горя. Или должна быть неловкость. Но нет. Это здорово и странно в то же время. — Не возражаешь, если я пойду приму ванну, пока мы ждем нашу еду? — спрашиваю я, но Адам уже по телефону заказывает гигантскую пиццу у «Мартино». Он отмахивается от меня, и я ухожу в ванную, потешаясь над своей любовью к этой пицце. Я так благодарна за тот день, когда Адам отвел меня туда, когда я хотела посетить все наши любимые места. Он отвел меня в каждое из них. И теперь я знаю, почему они мои любимые. И насколько они особенны для меня. Я отмокаю в ванной, наполненной расслабляющими мыльными пузырями, когда входит Адам. Он переоделся в обтягивающую белую футболку и пару зеленых атлетических шорт. Я почти глотаю горсть пузырей. — Я подумал, ты не откажешься от этого, — он ставит стакан белого вина на стойку, и я кладу голову на борт ванны, издавая низкий стон. — Боже, это так прекрасно, — говорю я, глотая свежий «Рислинг» и закрывая глаза. — Это похоже на рай. Я хмурюсь, посматривая на бокал. Затем я смотрю на Адама. Он наклонился, присел на корточки и скрестил руки на краю ванны. Он улыбается мне, удивленно нахмурившись. — Ты действительно думаешь, что я настолько банален, что положил бы обручальное кольцо в бокал? — Адам быстро целует мой нос и откидывается назад. Его глаза просматривают каждый дюйм моего полностью скрытого пеной тела. Нахмурившись, я не могу сказать, кто из нас более разочарован. — Конечно, нет. — Хорошо, — говорит он, а затем устанавливает открытую синюю коробочку на выступе рядом со мной.