Полет обратно в Норвегию проходит в тишине. Милла сидит у окна, уставившись в пустоту, а я пытаюсь держать свое чувство досады под контролем с помощью ее таблеток. В Гардермуэне после того, как мы получили багаж, ко мне подходит красивая молодая женщина. С холодной улыбкой она показывает на скамейку, где ждет молодой ухоженный мужчина, облаченный в такую же форму, как у нее. – Добрый день, – говорит он, когда мы подходим к нему. – Вернулись из отпуска? – Что? – Вы были в отпуске? – повторяет он. – Нет. – А где вы были? – В России, – отвечаю я. – У вас есть с собой что-то, подлежащее декларированию? – Декларированию? – Мы можем заглянуть в ваш чемодан? – Зачем? Мужчина наклоняется, берет мой чемодан и кладет на стол. Расстегивает молнию. – Это потому что я черный? – ехидно спрашиваю я, пока он роется в моей одежде. Он улыбается и выкладывает мои вещи на стол. – Вы надолго уезжали? – Нет. – Что это такое? – спрашивает он, найдя два блистера «Оксиконтина» и «Сомадрила», которые Милла дала мне в Москве. – Таблетки. – Откуда они у вас? – Он кладет их между моей одеждой и чемоданом. Потом он берет похожий на фаллос детектор и проводит им по моей одежде и по подкладке в чемодане. – Мне дали, – отвечаю я, а мужчина отдает детектор женщине. Та относит его к аппарату и вставляет. – Кто дал? – спрашивает он, когда женщина возвращается. Она слабо качает головой. – Врач, – лгу я. Не знаю, есть ли у Миллы рецепт, и не хочу ставить моего нового поставщика таблеток в неловкое положение. – Можно взглянуть на рецепт? – Я не наркоман. Я болен. – Я не говорил, что вы наркоман, – дружелюбно отвечает он. – И все-таки без действующего рецепта мы не можем… – Торкильд? – слышу я голос Миллы за спиной. – Послушайте, вы не можете просто взять и забрать жизненно важные препараты у человека! Что у вас тут за контора! – Нет никаких причин… – Никаких причин что? Возбуждаться? Раздувать? Что, черт возьми, вы хотите сказать? – Я чувствую, как в моем ноющем от боли теле сердце стучит все быстрее и учащается пульс. – Вы не можете забрать мои лекарства, понимаете? Я умру без них. – Если вы нуждаетесь в лекарствах по рецепту, вам нужно просто пойти к своему терапевту и получить новый рецепт. Но мы не можем впустить в страну зарубежные препараты без действительного рецепта. Это… – Да черт тебя побери, я не могу пойти к терапевту, дубина ты стоеросовая! Он же не знает, что я пью их! – Ладно-ладно. – Таможенник поднимает руку, словно чтобы вручную отрегулировать мой настрой. И тут появляется пожилой мужчина в такой же форме с еще более холодной дружелюбной улыбкой. Он что-то шепчет таможеннику, затем становится рядом, положив руку на ремень и направив взгляд на меня. – Как насчет проследовать за нами? – говорит он. – В более спокойной обстановке мы могли бы… – Иди к черту, – шиплю я. – Я вижу, кто ты, братишка, ты местный пидор, да? Я отсюда чую вонь дерьма из-под твоих ногтей. Ничего лучше не мог придумать, чтобы залезть мне в жопу? Да знаешь что, катись-ка ты… Большего сказать я не успеваю. Мужчина и женщина быстро подходят ко мне с обеих сторон. Дружно хватают под руки и ведут по направлению к двери. Боковым зрением я вижу Миллу. Она что-то говорит, кажется, плачет или спрашивает, снова и снова, но я не знаю, что ответить. Часть IV Те, кто любят Глава 58 По окончании многоступенчатого таможенного осмотра изнутри и снаружи, я выхожу в зал прилетов в поисках Миллы. Пока я стою там, пищит мобильный – пришло сообщение, не оставляющее никаких сомнений в том, почему мне только что так повезло быть избранным. Сообщение было от моего бывшего начальника в Особом отделе, Гуннара Уре: «Когда закончишь на таможне, сразу же езжай в участок». – Ах ты мстительный сраный… – Не кипятись. – Гуннар впускает меня к себе в кабинет на Грёнландслейре, 4. Кивает на стул напротив стола, за который садится и сам. – Можешь постоять, – добавляет он с ухмылкой на тонких губах. – Если попка болит. – Они забрали мои лекарства. – Я хорошо тебя знаю, быстро достанешь новые. – Почему ты не позвонил? – Я же послал сообщение, разве нет? – Гуннар хлопает ладонью по стопке бумаг на столе. – Роберт Риверхольт. Ты знал, что Камилла, бывшая жена Роберта, следила за ним в один из вечеров за пару недель до его смерти? – Нет. Но это уже не имеет значения. Мы больше не думаем, что его смерть имеет какое-то отношение к этому делу. – Уверен? – Ты о чем? – Как я и сказал, – торжествующе продолжает Гуннар – он всегда так делает, когда что-то знает, а другие нет. – Роберт был почти у себя дома в квартире, когда заметил ее машину. Машина стояла и работала вхолостую неподалеку. Было темно, водителя он не увидел, но узнал машину. Вдруг водитель дал газу, и машина с бешеной скоростью направилась к Риверхольту, но потом водитель как будто передумал, машина резко остановилась и свернула в переулок. – Значит, это она убила его, – заключаю я и подхожу к окну. Открываю занавеску и смотрю в окно. Над парком Бутспаркен светит солнце. Зеленые деревья словно хотят обмануть нас, что лето пришло, но стоит выйти на улицу и приблизиться к ним, увидишь, что зеленый цвет – не листва, а лишайник, пожирающий стволы и ветви. – Он упоминал об этом в разговоре с бывшим коллегой здесь, в участке, и когда его убили, это стало еще одним подтверждением такого хода событий, – говорит Гуннар, когда я поворачиваюсь. – Но, – он плотно сжимает губы, и в его глазах загорается огонек, – никто не рискнул проверить это, просто записали как факт. А я, наоборот, люблю проверять факты, – продолжает Гуннар с торжествующим видом, когда я вновь отворачиваюсь. – И я выяснил, просто-напросто пролистав бумаги по делу и сделав пару звонков, что Камилла Риверхольт не могла быть за рулем машины в тот вечер. Я смотрю на парк лишайников и здания за ними. – Она была в больнице, – добавляет Гуннар. – Ей было плохо весь день, мутило, тошнило и было трудно ходить без помощи. Утром она позвонила терапевту и прибыла к нему в 11:30 того же дня, тот направил ее в больницу сдать анализы, и ее оставили там на ночь. Я крепче сжимаю веревку на занавеске, затягиваю ее словно петлю и отпускаю. Занавеска обрушивается на подоконник и закрывает свет снаружи. – А ты планируешь рассказать мне, как она так быстро доехала до врача? – наконец поворачиваюсь к нему я. – Ее отвезли. Врач заявляет, что помнит, как спросил ее, не нужно ли вызвать скорую, но Камилла ответила, мол, приедет с водителем. Далее я переговорил со всеми ее друзьями, никто из них ее не вез. Ее соседка рассказала, что у Камиллы появился друг, забиравший ее почту и возивший ее в последнее время. – Мужчина или женщина. – Я думаю, мужчина. Та соседка – пожилая, она назвала его кавалером Камиллы, но не смогла подтвердить, мужчину ли видела. – Она же могла видеть Роберта. – Да. Однако это не объясняет, кто сидел в машине Камиллы у дома Роберта и пытался сбить его. Кстати, а тебя прикончить кто хотел – мужчина или женщина? – Я не видел, кто за рулем. Я получил несколько эсэмэсок от человека, утверждающего, что это он меня сбил. – Достав мобильный, я подхожу к Гуннару и показываю ему сообщения. – О, – говорит Гуннар, читая. – Еще один член фан-клуба. – У жены Роберта взяли анализ на токсикологию? – спрашиваю я, когда он заканчивает читать и отклоняется на спинку кресла.