– Привет, – говорю я и сажусь рядом. Кенни кивает и слегка хрюкает. – Ждешь лета? Он слабо качает головой и берет бутылку пива, которую я принес. – Итак? – Кенни делает глоток пива и смотрит на меня. – Что ты задумал? – В каком плане? – Езжай домой, ты нам больше не нужен, вот это все? Я знаю Миллу уже двадцать лет и… – Я разделяю нас на группы, – отвечаю я, смотря на морскую гладь. Я закатываю рукава до самого верха, повязка все еще белая, значит, рана уже не течет. – Я понимаю. Но зачем? – Если отвлечься от Оливии и дел об исчезновении? Что у нас остается? – Милла, – отвечает Кенни, снова прикладываясь к бутылке. – Да. Как будто мы работаем над двумя разными делами. Одно из них – дела об исчезновении, а второе касается мужчин, помогающих Милле найти Оливию. Они умирают. – Так ты отправляешь меня в Драммен, чтобы защитить? Боже, как благородно. – Он поворачивается ко мне вполоборота и поднимает указательный палец. – Давай-ка я тебе кое-что расскажу, Аске. Я работаю в полиции уже тридцать лет, и я… – Ты не поедешь домой в Драммен, – говорю я и беру у него пиво. – Что-что? – Ты поедешь на север Норвегии. – Что? – Север. Арктическая пустошь, горы в форме топоров, фьорды, населенные исключительно чайками и овцами и вызывающие клаустрофобию. Ты бывал там? – Что? – повторяет Кенни. – Да, я там был. А что… – Мы с Миллой поедем на юг, а Ивер останется в Драммене и добудет новую информацию про жизнь Свейна Борга в России. Остается только одно дело. – Старик с Лофотен? – Верно. – Но почему? – Борг рассказал мне, что родился там, на севере. Кроме того, в нашей хронологии кое-что не сходится. До того, как начать свое турне, Борг прячется где-то целый месяц. Нужно выяснить, зачем он это делал и где прятался. Мы знаем, что Борг забрал телефон Эклунда, убив его и его девушку в Швеции. С этого телефона он звонил Лив в Оркдал и последующим жертвам, пока тела Эклунда и девушки не были найдены и родители не заблокировали этот номер. Но ведь Ивер также рассказал, что с этого телефона звонили на телефон матери Борга. Значит, телефон матери был не у самого Борга. Звонок отследили около станции в Свольвере. Так кому же Борг там звонил? – Ага, теперь понимаю. – Кенни допивает остатки пива и выбрасывает бутылку в воду, она исчезает в солнечном свете до тех пор, пока горлышко не всплывает. Оно качается на воде, медленно уплывая все дальше. – Ты разделяешь нас не для того, чтобы защитить, ты делишь поток информации. Ха-ха-ха. Ты думаешь, один из нас кормит убийцу информацией. Нет-нет. – Он останавливается и смотрит на меня. – Все еще хуже, да? Боже, какой я идиот, – он хватается за голову. – Ты думаешь, он среди нас, да? – Нет, – отвечаю я. – Как это нет, когда именно так ты и думаешь. Твою мать, ты думаешь он один из нас. – Вы с Ивером были в Драммене, Милла с Йоакимом здесь, в доме, когда убили Анн Мари. – Так ты всех нас проверил? – Конечно. Гуннар Уре проверил ваши мобильные данные. Так что, – я развожу руками. – Ах ты циничный маленький дьявол, – смеется он и всплескивает руками. – Естественно, это не означает ничего, кроме того, что трафик мобильного показывает, где находились сами аппараты, но не их владельцы. – Само собой, – присоединяется Кенни. – Но вы с этим Уре готовитесь расставить ловушки, правда? – Ага. – Я кладу руку на повязку и прижимаю ее. Это не так больно, как сжимать изуродованную щеку, но боль все же помогает подавить жажду таблеток. Уже почти сутки, как я ничего не принимал, и тело дает об этом знать. – Вы все можете соскочить, когда захотите, – говорю я. – Только мы с Миллой не можем сдаться. – Черт, – вздыхает Кенни. – Черт, черт, черт. – Так ты в деле? – Я не был на севере со времен армии. – Ненавижу это место, – говорю я. Кенни качает головой. – Ты отличный полицейский, Кенни. Может быть, тебе удастся что-нибудь там раздобыть. – И никто не будет ничего знать? – Только я. И выключи телефон, не включай его, пользуйся отельным или купи карточку. – А, понял. У всех есть друг в «Теленоре»? Я киваю. – Ты в деле? Он выставляет руки перед собой. – Мне нужно еще пиво. Затем он встает и направляется к дому. Глава 74 Сив останавливается около рощи между садом и лодочным домиком. Она бросает краткий взгляд в сторону террасы, где стоит он и смотрит на нас, затем снова поворачивается ко мне, раскрывает куртку и широко улыбается. – Хочешь? – Где ты это взяла? – спрашиваю я, когда она достает бутылку вина. – На кухне, – говорит она, продолжая идти. – Не надо было. – Я смотрю на море за скалами, штиль, солнце сверкает на водной глади, и так и манит нырнуть, несмотря на позднюю осень. – У них полно. Твоя мама, должно быть, сказочно богата. Она даже не заметит. – Она откусывает пластик на пробке и выплевывает. – Крышка отвинчивается, – улыбается она. – Классно. Мы проходим лодочный домик и садимся на камни у самой воды. Сив откручивает пробку и делает глоток вина, после чего протягивает бутылку мне. – Держи, – говорит она и морщится, спешно вытирая рот рукой. У вина отвратительный вкус. Я делаю глоток и возвращаю бутылку Сив. – Думаешь, ты будешь тут жить? – спрашивает Сив и пьет еще. – Я могла бы остаться тут навеки, – отвечаю я и откидываюсь назад. – Здесь так хорошо. – Ты, должно быть, так рада, – Сив ставит бутылку между ног и снимает куртку. – У тебя есть мама, которая живет в таком месте. Посмотри, черт возьми, – она закрывает глаза и вытягивает руки в стороны. – Только представь, какие вечеринки мы могли бы тут закатывать. – Да, – бормочу я самой себе и переворачиваюсь на живот, чтобы смотреть на дом между деревьев. – Повезло. – Слово застревает в горле. Не помню, чтобы я когда-нибудь употребляла его по отношению к себе. Повезло – неведомое для меня понятие, я всегда говорила так о других, от этого слова всегда щемит внутри, когда я прохожу мимо взрослых с детьми, семей на веранде ресторана, или когда заглядываю в окна машин, припаркованных в ряд около нашей школы и ожидающих детей после последнего урока. – Пойдем, – Сив ставит бутылку на камень передо мной. Она стаскивает с себя блузку и расстегивает штаны. – Хочу искупаться. – Она останавливается и, смеясь, смотрит на меня. – Нет, мы должны искупаться. Я снова смотрю на лес и дом на другой его стороне. – Повезло, – шепчу я, прижавшись подбородком к рукам на теплом камне. – Да, мне и правда повезло.