— Не волнуйся, ему мы тоже уделим внимание. — Значит, единственная зацепка — отпечаток ботинка и пальчики в комнате Ирины. А пустить собаку по следу не пытались? — Умников развелось, — фыркнул бывший. — Ты наш народ знаешь? Увидели «Скорую» — проявили любопытство. К тому моменту, когда приехала следственная бригада, вокруг дома уже толпа стояла, затоптали все, что могли. Хорошо, хоть на участок не сунулись. И все дружно предлагали линчевать дворника… Вести туда собаку — значит напрасно беспокоить животное. А теперь давай поговорим о чем-нибудь приятном, — улыбнулся Олег. — Убийства мне и на работе надоели, чего ж о них за пивом говорить. — Можешь рассказать о своей семейной жизни, — милостиво предложила я. — Нашла приятную тему, — скривился бывший, взглянул на часы и пригорюнился: — Время за пивом летит незаметно. Пора домой, а то благоверная начнет звонить. Куда тебя подбросить? — Я сама доберусь… Из бара мы вышли вместе, поразмышляв, я все-таки решила принять щедрое предложение Олега и загрузилась в его машину. Снегопад закончился, но температура опять плюсовая и на тротуаре невообразимая каша, при одном виде которой мысли о прогулке мгновенно испарились. — Домой? — спросил Олег, заводя машину. Я прикинула, где бы хотела оказаться. В удручающе малюсеньком списке моя квартира не значилась. С подругами следует встречаться в ином расположении духа. Остается сестрица. Уже довольно поздно, но Агатка, скорее всего, еще на работе. — Отвези в контору. — Дурное влияние сестры, — усмехнулся Олег. — Не успеешь оглянуться, как превратишься в трудоголика. — Агатке с детства твердили, что труд сделал из обезьяны человека, она и поверила. Теперь считает, что противоположное утверждение тоже верно: не будешь работать и превратишься в обезьяну. Хотя я не против побыть мартышкой. — Только не в нашем климате, — хохотнул Олег. — Это точно… Окна Агаткиного кабинета призывно светились. — Похвальное трудолюбие, — заметил Олег. — Передай привет. — Обязательно. Мы братски расцеловались, и я вышла из машины. Не успел бывший отъехать, как свет в окнах сестрицы погас, и вскоре она показалась в дверях. Увидев меня, Агатка нахмурилась. — Чего торчишь под дверью и добрых людей пугаешь… — Борюсь с искушением: долг требует вернуться к работе, здравый смысл советует смыться. — Здравый смысл к тебе отношения не имеет. Мы потопали к парковке, где стояла машина сестры. — Только не вздумай рассказывать мне о своих достижениях, — предупредила она, устраиваясь в водительском кресле. — От своих проблем башка раскалывается. — Нет никаких достижений. Бывший считает, Одинцов вполне мог убить жену. — Ну, умом-то твой бывший никогда не блистал, не то бы на тебе не женился. Однако, по статистике, женщин чаще всего убивают мужья. Или любовники. — Не похож он на убийцу, — со вздохом сказала я. — Значит, собери доказательства его невиновности. — Тут Агатка посмотрела на меня и улыбнулась. — Физиономия у тебя хоть и скучная, но вполне человечья. Беготня пошла на пользу. Ее слова окончательно убедили в том, что сестрица, милостиво разрешив мне бегать по городу, затеяла избавить меня от мук любви и, как следствие, затянувшейся депрессии. Большое ей за это спасибо. — А ты чем хандру лечишь? — не без ехидства спросила я. — Работой. Тебе такое слово незнакомо. Я пригорюнилась и отвернулась к окну. «Сестрица у меня молодец. Решила плюнуть и забыть — так и сделала. А мои стойкость и выдержка, где загуляли? Такой пример перед глазами… Ничего, с силами соберемся и покажем, что мы тоже не из пластилина. Жила я без Стаса столько лет и еще проживу. Куда ж деваться? Смотри как заговорила. Это пока Агатка рядом, ты хорохоришься. Героиня, мать твою… Хоть сейчас на баррикады. В одной руке знамя, в другой ружье… Надо поинтересоваться у Одинцова: оружие, случайно, в доме было? Неужели он жену убил…» — Останешься у меня ночевать? — спросила Агатка. — А надо? Она пожала плечами. — За тобой все-таки лучше приглядывать. Ясно, значит, по ночам ей тоже неуютно. — Дашь взаймы пижаму? — И пижаму, и тапочки, — ответила сестрица и опять улыбнулась. Квартира у Агатки большая, при желании можно приютить десяток гостей. Я бы могла лечь на диване в кабинете, но, получив пижаму, устроилась в ее постели. Сестрица не возражала. Легла рядом, закинула руки за голову и уставилась в потолок. В темноте видеть ее лицо я не могла, но доподлинно знала: хмурится сестрица. Если брови не насупишь и челюсть как следует не стиснешь, непременно разревешься. — Эй, — позвала я с внезапной робостью. Она повернулась. — Знаешь, чего я боюсь: вдруг мама права? Мы закончим жизнь одинокими старушенциями. Мы можем завести пуделя, одного на двоих. — Остроумно. — Если бы ты всерьез хотела, давно бы вышла замуж. — Точно, хмыкнула Агатка. — Проблема в том, что замуж я хочу за конкретного человека, а он далек от мысли на мне жениться. — Может, передумает. — Может. Со своими проблемами я как-нибудь справлюсь. Меня куда больше волнуют твои. — У меня нет проблем. Кончились. — Как же. Свистнет твой Стас, и ты опять к нему побежишь. Побежишь? — Он не свистнет, и я никуда бежать не собираюсь. Я вообще решила замуж выйти. Правда, пока не знаю за кого. Но надеюсь, на днях подвернется что-нибудь подходящее. А там, глядишь, и тебя пристрою. Так что пудель нам не понадобится. — Балда, — смеясь, сказала Агатка, обнимая меня, а я немного повозилась, устраиваясь поудобнее, и закрыла глаза. Утром Агатка плескалась в ванной, а я готовила завтрак. Когда она появилась в кухне, стол был накрыт. Запах кофе витал в воздухе, вилки лежали на цветастых салфеточках. Окинув взглядом плоды моих трудов, Агатка усмехнулась. — Судя по всему, на работе я тебя сегодня не увижу, — сказала она, плюхаясь на стул. — Отчего же? Хотя направление твоих мыслей мне нравится. Я кое с кем планировала встретиться. Хочешь, расскажу? — Не хочу. Шерлок Холмс у нас сегодня ты, а я на роль Ватсона не гожусь. Он глуповат, а у меня ума палата. Так что обходись как знаешь. — И на том спасибо, сестрица. Может, все-таки звякнешь мадам Савельевой, чтоб она встретила меня с распростертыми объятиями? А еще было бы здорово узнать местонахождение дворника… — Может, ты тогда до обеда подремлешь, а я побегаю? Делать-то мне все равно нечего… Агатка не только позвонила Савельевой, но была так любезна, что лично доставила меня к салону красоты. — Дерзай, — буркнула мне на прощание, и я потопала к стеклянным дверям, гордо вскинув голову, чтобы видела сестрица: я бреду сквозь ненастья этой жизни, не теряя бодрого мужества. Сбоку висела скромная вывеска «Салон «Афродита». Работу здесь начинали в девять, я прибыла как раз к открытию и очень надеялась, что хозяйка уже здесь. За стойкой блондинка лет двадцати пяти что-то терпеливо объясняла даме в мехах. — Здравствуйте, — сказала я громко, пытаясь привлечь к себе внимание. — Одну минуточку, — кивнула мне блондинка. Тут из боковой двери показалась сама хозяйка Римма Савельева. — Фенечка, — заголосила радостно, не иначе как рассчитывала на клиентку. Зря. Впрочем, не худо бы заглянуть к косметологу, говорят, это не только благотворно сказывается на внешности, но и способствует оптимистическому отношению к жизни. — Ага-га предупредила, что ты придешь. — Она окинула меня цепким взглядом и затараторила: — Мастера у нас прекрасные, Оля и стрижет, и красит великолепно, она как раз свободна. Процедуры по телу тоже можно сделать прямо сейчас. К косметологу придется записываться. Они у нас нарасхват. Она еще минут пять расписывала достоинства своих мастеров, а я с тоской подумала: наверное, выгляжу хуже не бывает, если, по мнению Римки, все они мне срочно понадобились. Сестрица тоже хороша, могла бы сообщить, зачем я сюда пожалую… — Отлично, — кивнула я, когда мне в руки сунули пухлую папку с перечнем всех возможных процедур. — Агатка не сказала, по какой нужде я здесь? — Римма похлопала ресницами, пытаясь отгадать, что еще способна для меня сделать, я вздохнула и продолжила: — Собственно, я пришла задать пару вопросов. Касаются они Одинцовых. Ты ведь дружила с Ириной? Растерянности в Риммином лице прибавилось. — Дружила… — кивнула она. — А в чем дело? — Одинцов теперь наш клиент, — соврала я, впрочем, совсем уж откровенным враньем это не было. — Вот Агатка и отправила меня задать тебе вопросы. — Сестрицу я приплела, чтобы придать себе значимости. Все Агаткины знакомые ее малость побаивались, и портить с ней отношения Римма точно не рискнет. — Идем в мой кабинет, — кивнула она и летящей походкой отправилась по коридору, я едва за ней успевала. Кабинет оказался совсем крохотным, стол, два кресла, стеллаж с папками. Римма устроилась за столом, убрала с лица прядь волос и уставилась на меня. Чувствовалась в ней нервозность. Я сняла пальто, бросила его на спинку кресла, давая понять, что отделаться от меня за пять минут не получится, села и улыбнулась. — Ты давно Одинцовых знаешь? — Его лет семь, Ирину с того момента, как они начали встречаться. Мой тогдашний гражданский муж, чтоб его черти слопали, с Генкой дружил, ну, он к нам и захаживал. Потом муженек мой свалил в Германию за лучшей жизнью и вскоре потерялся. Обещал меня к себе забрать, как только устроится. Видать, еще не устроился, всего-то три года прошло, ждем-с. Не столько его, сколько двенадцать тысяч евро, которые он прихватил, чтоб новую жизнь начать. Но на наши отношения с Генкой бегство супружника никак не повлияло. Он, кстати, и от него прячется, может, думает, я внезапно нагряну, его адрес разузнав. Очень надо. Денег-то, конечно, жалко, а этого козла нисколечко. Одинцов — добрая душа, пытался его отыскать, когда в Германию ездил, общих знакомых обзванивал… Сообразив, что о бывшем Римка способна говорить бесконечно, я поспешила прервать словесный поток: