– Третий… задание выполнено, командир. Чисто. – Отозвавшийся говорил с затруднениями, словно не мог отдышаться. – Левую клешню покоцал, гад. – Пятый. Чисто. Цел. Я в полста на два от Третьего. Вижу. Иду к нему. – Шестой. Чисто. Цел. Иду на помощь Пятому. – Присоединился ещё один голос. – Шестой первому. Отставить. Пятому поможет «Глаз», а ты нужен здесь. «Дичь» подранили. Группе общий сбор у точки один. Жду. Из темноты, словно призраки, один за другим соткались четверо бойцов в одинаковых бронекостюмах и глухих шлемах, без единого намёка на забрало. Пока трое из них заняли круговую оборону, четвёртый оказался рядом с пребывающим без сознания юношей. – Сквозное, задета кость. Точно снайпер работал. – Поводив над перебинтованной раной мальчишки руками, заключил боец. – Третий? – Хмуро проговорил командир. – Убрал я его. – Отозвался тот. – Просто опоздал немного. Эта сволочь растяжками обложилась… без шума было не подойти. А глушилка туда не добивает. – Ясно. Разбор на базе. Отдыхай. «Глаз»? – Здесь «Глаз». Машина на подходе. Минута. – Принял. – Из голоса командира как-то разом ушло напряжение. Остановившийся рядом с группой фургон распахнул двери, и бойцы ловко забрались внутрь, втянув за собой и мальчишку. Командир отряда оказался последним. Двери закрылись и в фургоне зажёгся свет. Только сейчас бойцы сняли шлемы, и по салону прокатился еле слышный вздох облегчения. Работа окончена, можно немного расслабиться. – Седой, выключай глушилку. Ратьша, рули на базу. – Произнёс командир и машина, резво набрав ход, покатила к мосту через Дон, а вскоре к ней в кильватер пристроилась ещё одна. Точно такой же невзрачный серый фургон с небольшим значком – щитом на борту, довольно легкомысленного вида… По крайней мере, для тех, кто не разбирается в родовой символике, два горящих серебряных сердца в алом поле, могли показаться таковыми. Понимающие же, лишь пожали бы плечами, в конце концов, среди фамильных гербов встречаются и куда более причудливые, так что щит Ростопчиных ещё может считаться образцом лаконизма. По дороге на базу, автомобили останавливали дважды, но впечатлившись предоставленными документами, патрули не задерживали их надолго, ограничиваясь отметкой о встрече в своих фиксаторах, после чего, принадлежащие дому Ростопчиных, фургоны спокойно продолжали свой путь. Спустя три часа, машины вкатились во двор небольшого загородного имения, спрятавшегося от чужих глаз за невысокой, но мощной стеной. И спящее поместье моментально проснулось. Засветились окна, захлопали двери, забегали по двору люди… и не скажешь, что время далеко за полночь. Откладывать разбор действий на утро, командир группы не стал. Он и его люди, сдав раненых на руки хмурому врачу и его помощникам, заперлись в одном из служебных помещений. Впрочем, один из раненых вскоре вырвался из цепких рук лекарей, после чего приковылял к сослуживцам. Разбор действий группы не занял много времени, так что уже через час, получив причитающуюся похвалу и нахлобучку (чтоб не расслаблялись), бойцы разошлись по комнатам, переодеваться и отдыхать. А вот их командир, получив сигнал, тяжело вздохнул и, поднявшись с тёплого и мягкого кресла, отправился в госпитальный блок, где его ждала беседа с очнувшимся мальчишкой, из-за которого его группе пришлось срываться с места, мчаться через полстраны на личном «скате» главы фамилии, и устраивать кровавый дебош в находящемся на военном положении городе. Чем этот вьюнош привлёк внимание Шалея Ростопчина, командир не знал, да и не дело гвардейцу дома любопытничать о хозяйских заморочках. Но… вот его самого мальчишка заинтересовал, не мог не заинтересовать. Во всех действиях паренька прослеживались повадки, для семнадцатилетнего юнца очень неожиданные. Да, он явно не опытен и плохо представляет себе боевую работу с участием ментальных воздействий, но в условиях прямого боестолкновения он показал характер и умение действовать быстро и жёстко. Четыре трупа тому доказательством. Причём, если судить по отчёту, то самого Барна и командира его наёмников, паренёк уработал, как раз, теми самыми ментальными воздействиями. Правда, Глаз утверждает, что это не были боевые конструкты, скорее, что-то из разряда самозащиты, но ведь и их хватило! Да и с оружием мальчик управляется весьма хватко, а это уже совсем неожиданно. Всё же, не охотничья ружбайка в руках была, и с гранатой той… тоже не всё ясно. Это ж не камень, ею пользоваться уметь нужно, а откуда такие умения могли взяться у бывшего беспризорника? Впрочем, точно такой же вопрос можно задать и о его умении двигаться в бою, тоже не обыденный навык, между прочим. В общем, о-очень интересный персонаж попался на пути командира террор-группы гвардии Ростопчиных. И как жаль, что ответы на возникшие у него вопросы нельзя просто вытрясти из мальчишки. Да и надо ли? Мужчина тряхнул головой и взялся за ручку двери, ведущей в бокс госпитального блока. Глава 2 Я покосился в сторону открывшейся двери и неслышно вздохнул. Ну да, прошлая беседа с этим господином у нас не задалась, я позорно уснул, даже не дослушав его имя-отчество. Правда, у меня есть оправдание. Не далее чем за пять минут до предыдущего его появления в палате, здешний доктор накачал меня снотворным. Так что, стоит удивляться хотя бы тому, что я вообще запомнил визит этого человека. Ничего удивительного, что он решил повторить попытку… ещё раз. – Добрый вечер, Ерофей. Рад, наконец, видеть тебя в полном сознании. Ты не будешь возражать, если я стану обращаться к тебе по имени? – Осведомился мой гость. Закрыв дверь, он подхватил стоявший у стены стул и, поставив его перед моей койкой, непринуждённо приземлился на жалобно скрипнувший предмет мебели задом наперёд. Неудивительно. Дядечка-то, весьма габаритный. – Не возражаю, господин… – С намёком на вопрос кивнул я. – Точно. В предыдущие наши встречи, я, можно сказать, не успевал представиться. Ты был либо без сознания, либо засыпал. Борхард Брюсов. – Усмехнулся он и тут же добавил, – к аннандейльским Брюсам отношения не имею. – А отчество у вас есть? – Спросил я, решив оставить в стороне его странное замечание. – Наша с тобой разница в возрасте не столь велика. – Отмахнулся мой собеседник, – так что, обращайся по имени. – Ладно. – Кивнул я, рассматривая гостя и задаваясь вопросом, кому именно из нас он только что польстил. Мне, посчитав старше, или себе, пытаясь казаться младше? Хотя-а… с влиянием возраста на внешность, у здешних жителей творится такая чехарда, что определить возраст «на глазок» порой становится непосильной задачей. По крайней мере, для меня. Так что, возможно он и не врёт насчёт разницы в годах, кто его знает… – По имени, так по имени, мне же проще. – Вот и договорились. – Удовлетворённо кивнул гость. – Поговорим? – С удовольствием. – Кивнул я. – У меня скопилось немало вопросов. – Верю. – Коротко рассмеялся Брюсов. – Медики к тебе уже заходить боятся. Говорят, ты их замучил расспросами. – А что делать? – Пожал я плечами. – Из этих молчунов мне даже собственный диагноз вытащить не удалось. – Здесь они, конечно, чуть переборщили с секретностью. – Понимающе покивал Брюсов, – но их тоже можно понять. Им платят жалованье, немалую часть которого составляет как раз плата за молчание. Кто же захочет терять такой прибыток? Да и нарываться на санкции за нарушение договора, тоже дураков нет. – Что, такие жёсткие условия? – Спросил я. – Обычные для наёмников дома. – Пожав плечами, ответил Борхард. Вот как… значит, это не военный госпиталь и не тюремная больница. Уже непло… стоп. Фамилия? Но единственный дом, с которым я до недавнего времени сталкивался, это Ростопчины. Выходит, мой кровавый драп не удался? Обидно. Я вздохнул и неожиданно почувствовал лёгкий толчок в здоровое плечо. – Эй, парень! Ты опять уснул, что ли? – Нет, просто задумался. – Медленно проговорил я. – Полагаю, речь идёт о фамилии Ростопчиных? – Догадливый. – Удовлетворённо кивнул Брюсов и, явно заметив моё напряжение, вытащил из кармана пиджака нестандартный зерком, по размерам больше похожий на планшеты моего прошлого мира. – Вижу, тебя эта информация не обрадовала, как и предупреждал глава. Что ж, тогда… держи, видеопослание под глифом на основной панели. Посмотри, послушай, потом договорим. Борхард поднялся и вышел из комнаты, оставив меня в одиночестве. Неожиданно. Я тяжело вздохнул и, включив полученный от гостя зерком, хотел было уже открыть видеофайл, но мой взгляд наткнулся на текущую дату и время, мерцающие в углу экрана, и я невольно выматерился. Двое суток! С момента боя прошло двое суток, а значит, об отъезде с Грацем и Остромировым можно забыть! Дьявольщина. И тут всё не слава богу. Первым позывом было попытаться связаться с волхвом по имеющемуся у меня в памяти номеру, но и тут вышел облом. Зерком просто отказался реагировать на мои потуги. Единственной доступной функцией оказался видеопроигрыватель, в списке воспроизведения которого, опять же, значился лишь один файл. Арргх! Гадство. Я дёрнулся и тут же зашипел от боли, пронзившей раненое плечо, зафиксированное в чём-то похожем на лубки. Кажется, действие обезболивающего сходит на нет. Так, стоп… дышать, успокоиться… Спустя минуту, я более или менее пришёл в себя и вновь сосредоточил своё внимание не зеркоме. Что ж, посмотрим, какие ещё новости обрушатся на мою голову. Щелчок по пиктограмме проигрывателя, и белоснежный фон сменился чёрнотой. Мелькнул значок загрузки и чёрный экран расцвёл красками, демонстрируя какой-то кабинет и сидящего за столом моложавого мужчину с резкими, словно вырубленными топором чертами лица и весьма холодным взглядом водянисто-серых глаз. «Доброго времени суток, Ерофей Павлович…» Речь Шалея Силыча Ростопчина была ровной и размеренной, без единого намёка на эмоции. Но вот смысл… Фактически, глава дома принёс извинения за действия своего «младшего партнёра», слишком зазнавшегося и решившего, что под прикрытием знатной фамилии он может творить всё, что ему заблагорассудится. Понятно, что никакой благодарности за «окорачивание» наглеца, я не дождался, но, помня уроки Ружаны Немировны, могу утверждать, что для главы фамилии подобный ход был бы «потерей лица», как говорят японцы. Да, собственно, и сам факт извинений перед простолюдином, кое-кто из фамильных спесивцев мог бы посчитать уроном своей чести. К счастью, Ростопчин оказался не из таких. Понятно, что это действо не доставило ему удовольствия, но судя по всему, мужик решил действовать по правде, а не по понтам… и если здесь нет подвоха, то моё мнение о Шалее Силыче и Ярославе Беленьком, донёсшем ему и мне о задумке покойного Барна и не менее покойного капитана Орвара, изменится в лучшую сторону. Ну и компенсация. Десять тысяч рублей, это примерно тройная стоимость всех упёртых из моей лавки поделок. В общем-то, всё получилось очень неплохо. Ну, относительно. Пока я играл в салочки с людьми Барна, группа Брюсова, воспользовавшись некоторыми недокументированными возможностями зеркома младшего партнёра Шалея Ростопчина, прослушала переговоры Барна с подельниками, определила их местонахождение и вышла на охоту за ним самим и капитаном Орваром. Я далёк от мысли, что причиной подобных действий было благородное желание спасти мою шкуру. Об этом говорит и приказ о полном уничтожении всех моих противников, полученный Борхардом. Всех, то есть, не только Барна и его наёмников, но и капитана Орвара, на секундочку, армейского «особняка» вместе с его группой. Понятно, что это желание было продиктовано беспокойством о репутации дома, изрядно подмоченной тем самым Барном вместе с его компаньоном в погонах, и заботой об отсутствии возможностей для шантажа последним главы высокой фамилии. Конечно, для завершения этой картины, стоило бы грохнуть и меня, вслед за этой шустрой парочкой, но Ростопчин оказался более хитровымудрен, и пошёл другим путём. «Я знаю, что ты знаешь, что я знаю…» и так далее. Иными словами, по ходу своего монолога, Шалей Силыч продемонстрировал мне запись, на которой было отчётливо видно наше с Барном столкновение в парке… Понятное дело, что всплыви этот файл в суде, и мне сильно не поздоровится, двойное убийство налицо, но Ростопчин не идиот, и как он сам сказал, прекрасно понимает, что в этом случае, я и сам молчать не буду, а это нанесёт его фамилии немалый урон. Придётся, дескать, изыскивать возможности заставить меня замолчать, а это расходы и, опять же, риски. Тем не менее, Шалей готов на них пойти, в случае, если эта история так или иначе всплывёт. Говорил он открытым текстом, явно не полагаясь на умение семнадцатилетнего юнца читать послания между строк. Собственно, он даже причины такого своего решения объявил. Дескать, мало ли что в жизни может пригодиться, а разбрасываться если не добрыми, то хотя бы нейтральными отношениями с талантливой молодёжью, есть глупость несусветная. Не могу сказать, что легко поверил в такой альтруизм, но… пусть так. Предложение разойтись бортами и молчать о происшедшем во веки вечные, было высказано, и я его принял. Тогда как слов о дальнейшем сотрудничестве я не услышал и, следовательно, в текущее соглашение мы его не включаем… О чём и сообщил Борхарду, когда тот вернулся в мою палату для продолжения разговора. Надо было видеть лицо Брюсова, когда я известил его о своём решении. – Это здорово! – Просиял Борхард и словно скинул лет десять. Понятно. Если бы я упёрся рогом или начал вилять, то из этой палаты, скорее всего, живым бы уже не вышел. По крайней мере, по мнению Брюсова. И плевать, что ему претит идея убивать детей, приказ главы дома, он, как гвардеец, не выполнить не может. Сейчас же я снял с его плеч немалый груз, так что мой собеседник даже разговорился. – И хрен с ним с сотрудничеством. Главное, что история с Барном осталась в прошлом, и наши стороны не имеют друг к другу претензий. – Хм, пока я ещё не увидел компенсацию. – Заметил я. – Вот ты меркантильный. Будет тебе компенсация. – Борхард бросил мне на колени зерком, в котором я узнал аппарат, купленый у Аглаи. – Загляни на свой счёт. Открыв казначейский аккаунт, я довольно хмыкнул. Ещё недавно обнулённый мною счёт, теперь мог похвастать пятизначной суммой. Кстати, надо бы туда и снятые прежде деньги бросить. Мысль и дальше таскать с собой эту «котлету», меня не привлекает. – Вы были так уверены, что я приму предложение Ростопчина? – Спросил я, глянув на Брюсова, вновь с удобством устроившегося на стуле рядом с моей койкой. – Я – нет. – Ответил Борхард. – А вот Шалей Силыч… – Понятно. Рисковый он дядька. – Констатировал я и добавил. – Но жёсткий. – Он глава. – Пожал плечами Брюсов. – И очень хороший глава, должен заметить. Справедливый. – Странно слышать такое о представителе высокой фамилии. – Вздохнул я, отгоняя воспоминания Горазда. В них, фамильных, с которыми сталкивался сам мальчишка или другие простолюдины, о чём ему доводилось слышать, можно было назвать по-разному, но справедливыми… хм. – В меру своего положения. – Понимающе усмехнулся Борхард. – Абсолютной справедливости не существует, ей всегда препятствуют интересы общества или отдельных его представителей. – Но стремиться к нему… – Заговорил было я. Мне семнадцать, мне семнадцать. Я юный, горячий максималист… – Нужно в меру, не забывая о своих обязательствах, иначе такой радетель справедливости окажется от неё дальше, чем любой мерзавец, беспокоящийся лишь о собственных интересах. – Пресёк мою фразу Борхард, но тут же махнул рукой. – Впрочем, это долгий и несвоевременный разговор. Не находишь? – Согласен. – Я изобразил вздох и, шевельнув рукой, демонстративно поморщился от боли, прострелившей раненое плечо. – Долго мне здесь валяться? – Медики обещают, что поставят тебя на ноги меньше чем за неделю. – С разбитой костью? – Удивился я. – Ментальные конструкты годятся не только для того, чтобы крушить головы. – Пожав плечами, произнёс мой собеседник. – А потом? – Осведомился я. – А что «потом»? – Деланно удивился Борхард. – Это уже твоё дело. Хочешь, возвращайся в Ведерников, хочешь, езжай, куда собирался. Это уже не наше дело. – Вообще-то, я имел в виду свою собственность. Когда и как мне её вернут? – Уточнил я. – Хм… да, забыл. – Повинился Брюсов. – Как поправишься, сможешь забрать своё имущество со складов в Портовом районе Ростова. Номер склада и договор я тебе пришлю на зерком. Или, если желаешь, можем доставить его «скатом» в тот же Ведерников, в твою лавку. – Боюсь, этот вариант не прокатит. – Вздохнул я. – Сомневаюсь, что после давешних приключений, управляющий согласится сдать мне квартиру и помещение под магазин ещё раз. Так что, пожалуй, я заберу свои вещи со склада сам. Продлить аренду я смогу? – Без проблем. – Кивнул Брюсов и тут же усмехнулся. – Но это уже за свой счёт, будь добр. – Пусть так. – Согласился я, но продолжить фразу не успел. В палату вошёл медик.