Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 4 из 12 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Напившись валерьянки, она уселась смотреть телевизор, заявив напоследок: – Как только пойдешь на работу, ни копейки от нас не жди. Сколько будешь давать за питание и квартиру, я подсчитаю. На остальные живи как можешь. Понял? В ответ я молча кивнул. Говорить в ответ не рискнул, боясь, что маман продолжит нравоучения. За пару дней до выпускного вечера я отправился в школу за характеристикой. Наша классная руководительница, как обычно, сидела в лаборантской комнате и что-то писала. В открытое настежь окно задувал теплый ветерок. Увидев меня, она приветливо улыбнулась и сказала, что я вовремя зашел, еще пять минут – и ее бы уже не застал. – Галина Васильевна, не могли бы вы написать на меня характеристику? – спросил я. – Конечно, напишу, – сообщила она и уточнила: – В какой институт пишем? – Кгхм, – откашлялся я, – Галина Васильевна, мне нужна характеристика в трест кафе и столовых. На лице учительницы физики вмиг нарисовалось выражение точь-в-точь как у мамы. – Сапаров! – строгим тоном воскликнула она. – Что происходит? Какой еще там трест столовых! Ты что задумал? – Ничего особенного, – ответил я. – Пойду на работу в ресторан. Галина Васильевна схватилась за голову и застонала. – О-о-о, ты меня убил! Саша, разве можно так издеваться над учителем? Скажи, что ты пошутил? – Никаких шуток, – довольно громко ответил я, меня уже начало слегка потряхивать. – Буду работать, затем поступлю на заочный факультет в институт советской торговли. – Ты же думал о научной карьере, хотел стать физиком-ядерщиком, – напомнила учительница. Я улыбнулся. – Галина Васильевна, не всем же быть ядерщиками. Кому-то надо дворником работать, ассенизатором. Не вы ли когда-то говорили, что в нашей стране все профессии почетны? Учительница кисло улыбнулась и, достав авторучку, начала писать характеристику своим округлым почерком. Написав, она протянула листок мне. – Держи, я надеюсь, что твой бзик быстро пройдет, ты осознаешь свою ошибку, и очень желаю, чтобы у тебя хватило времени ее исправить до призыва в армию. Не забудь поставить печать в канцелярии, – добавила она наставительно. К счастью, наша канцеляристка не удосужилась прочитать характеристику, а, достав печать из ящика стола, шлепнула ее на подпись Галины Васильевны, так что мне повезло обойтись еще без одной порции нравоучений. Заверив копию аттестата в нотариальной конторе, я вновь отправился в шашлычную «Кавказ». Она была уже открыта, уже метров за пятьдесят от ее дверей ощущался запах специй и жареного мяса. Я с утра не ел, и у меня потекли слюнки от этих ароматов. Знакомой дорогой я прошел к кабинету заведующей. Сегодня в коридоре было светло, туда-сюда ходили официанты, повара, создавая рабочую атмосферу. Неожиданно на меня наткнулся уже известный мне грузин. – О! Гамарджоба! – воскликнул он. – Малчик, ты вовремя пришел. Пошли, я тэбя накормлю настоящим грузинским шашлыком от Гиви Хорбаладзе. Повэрь, ты и твой уважаемый атэц такого никогда не пробовалы. – Гмадлобт, генацвале Гиви, – ответил я. – Не могу. К сожалению, у меня нет денег. – Какие-такие деньги! – возмутился Хорбаладзе. – Бэсплатно кушать будешь, пока я тут шеф-повар. Он ухватил меня за руку и потащил через варочный цех в крохотную подсобку, в которой уместился небольшой столик и пара стульев. Усадив меня на стул, он побежал к огромному мангалу, стоявшему под вытяжным колпаком. Притащив шампур, полный мяса, он ловко снял его в тарелку. Затем, подмигнув, вытащил откуда-то баночку с бурой массой. Бережно положил две ложки в тарелку и сказал: – Папробуй ткэмали. Такой в Аджарии только моя мама делает. У вас тут такого нигдэ нэт. Ты кушай, а я сейчас запить принесу. Он вышел из подсобки и вскоре вернулся с запыленной бутылкой. На замусоленной этикетке виднелись грузинские буквы. – Гиви, ты зачем парня спаиваешь? – громко вопросила подошедшая Наталья Петровна. Ее массивная фигура занял весь дверной проем.
– Наташа, да разве этим можно споить? Это рислинг с нашего виноградника. Я его с детства вмэсто воды пил, – ответил Хорбаладзе и погладил женщину по круглому плечу. – Ну хватит, Гиви, – притворно возмутилась женщина и обратилась ко мне: – Саша, теперь уж доедай все, что тебе наложил этот щедрый грузин, потом пройди ко мне. – Хорошо, Наталья Петровна, – промямлил я, жуя очередной кусок мяса, политый аджикой. В голове крутилась единственная мысль: «Это я хорошо зашел. Пока Гиви тут работает, у меня, надеюсь, всегда будет шанс поесть такую вкуснятину». Сожрав за пару минут полную тарелку баранины, я вытер руки и прошел в кабинет директора. Две симпатичные официантки в это время внимательно разглядывали меня. Наталья Петровна тщательно прочитала характеристику, ознакомилась с аттестатом, недоуменно пожала плечами и сказала: – Не понимаю; если бы моя Верка с такими оценками школу закончила, я бы от счастья рыдала. Чего учиться не пошел? Твои родители хоть в курсе, куда ты устраиваешься на работу? – Знают, – недовольно буркнул я. – Ладно, – вздохнула женщина. – Садись, пиши заявление о приеме на работу с первого июля учеником бармена. Я завизирую, если хочешь – сам отнеси в трест, не хочешь – я через денек-другой с документами отправлю. Да, чуть не забыла. Будешь получать учеником пятьдесят рублей. Считай месяц у тебя испытательный срок. Если зарекомендуешь себя хорошо, начнешь работать уже на основной ставке и получать восемьдесят рублей. И готовься стать комсоргом. У нас работает шесть комсомольцев. Они все семейные люди, у них дети. Так что флаг тебе в руки. Тем более что, судя по характеристике, ты два года был неплохим комсоргом класса. «Вот блин! – ахнул я про себя. – Ну, Галина Васильевна, удружила, нечего сказать. И что теперь делать? Совсем этот комсомол из головы вылетел». – Наталья Петровна, почему вы попросили написать заявление с первого июля, а не с сегодняшнего числа? – решил проверить я свои предположения. Директорша явно не ожидала такого вопроса и ответила с заминкой: – Ну, чтобы у тебя было время подумать, и вообще… «Понятно, – улыбнулся я. – Считает, что я просто вздорный парень и стремление работать барменом мой каприз, недаром про пятьдесят рублей напомнила». Нет, дорогая, решение я не изменю. С другой стороны, даже неплохо, что работать начну через неделю. Можно спокойно сходить на выпускной вечер, выгулять маму, а то всерьез обидится. А главное, схожу в поход. Ведь сколько лет прошло, а все жалею, что дело с Нинкой Гоголевой до конца не довел. Полночи ее тискал в палатке. Девушка уже «поплыла», сама ножки раздвинула, а я испугался последствий и сбежал. Нет, в этот раз доведу все до победного конца, тем более что сейчас вполне представляю, как избежать «последствий». С такими нехорошими мыслями я покинул кабинет директора. Следующие два дня мама была озабочена тем, что она наденет на выпускной вечер. Батя даже ей несколько раз напомнил, что выпускной вечер не у нее, а у меня. Но это не особо помогло. Зато я одеждой не заморачивался. В этом вопросе пожилое сознание победило. – Мама, не волнуйся, все нормально. Пойду в клешах и джемпере, обойдусь без костюма, – сообщил я маме. Та поморщилась, но ничего не сказала. Мои брюки, расклешенные на двадцать девять сантиметров, были подшиты молниями. В прошлом году я даже вшил в них колокольчики. Но, готовясь к вечеру, все же их отпорол. После чего мама облегченно вздохнула. Видела бы она клеш Славки Свистунова, у того в штанины были вшиты лампочки, горевшие оранжевым цветом, а в кармане лежала батарейка, он вроде бы собирался в этих брюках появиться на вечер. Утром первого июля я вышел из дома несколько взбудораженный. Этот день был особый, он знаменовал новый поворот в моей жизни. Конечно, было немало соблазнов пойти по старому пути, стараясь избежать ошибок, сопровождавших его. Но к чему это? При знании будущего и жизненном опыте я надеялся прожить вторую жизнь с большей пользой для себя лично. Мне хотелось просто жить, наслаждаться благами мира, а не сражаться с ветряными мельницами, борясь за чьи-то интересы. Для начала годик до армии поработаю барменом, а там будет видно, чем заняться. Может, в МГИМО поступлю. Конечно, можно бы и уйти за рубеж, но жалко родителей. Им после этого не позавидуешь. Маму точно из КБ погонят, да и батя может работы лишиться. Нет, заграницу пока отложим. На автобусной остановке я присел на скамейку. Ноги после вчерашнего восемнадцатикилометрового марша еще гудели. «Отличный поход получился», – вспомнил я прошедшие дни. В поход нас ушло всего двенадцать человек. Шесть парней и шесть девчонок. Ну, почти как в прошлой жизни. Поэтому я не был удивлен малым количеством желающих провести вместе еще пару дней. На берегу лесного озера мы быстро поставили несколько палаток и приступили к готовке. Пятнадцать бутылок вина ждали своей очереди на распитие. Девчонки толпились у костра, а мы, усевшись на берегу, обсуждали, кто из девочек нам сегодня даст. Я особого участия в диспуте не принимал, зная его итоги. Зато остальные бурно обсуждали этот вопрос и пришли к простому выводу: никто не даст. Однако Юрка Петеляев вскоре обнаружил, что бутылки с вином исчезли, и все переключились на новую тему. Из терок с девчонками выяснилось, что вино спрятали они, боясь за свою девственность. Якобы мы напьемся и будем к ним приставать. К ужину они, однако, расщедрились и выделили несколько бутылок на сегодняшний вечер. Мы сидели у костра, пели песни, говорили о будущем. Пытались заигрывать с девочками. Часам к одиннадцати на биваке появился Сережка Савельев, ушедший немногим раньше осмотреть берег. Он подходил то к одному, то к другому парню и что-то шептал на ухо. Я мысленно засмеялся, все шло как когда-то. Подойдя ко мне, Сережка возбужденно зашептал: – Слушай, Сашка, тут метрах в двухстах палатка, там две девки ночуют. Блядищи! Клеймо некуда ставить. Я уже вы…б одну. Когда девчонки лягут спать, пойдем туда. Наши все равно не дадут. Я вздохнул про себя. Сильно правильным мальчиком был в первой жизни. Поэтому предпочел полночи щупать Гоголеву и страдать от ломящей боли в паху, чем пойти и банально трахнуть ждущую именно этого женщину.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!