Tu verras que je sais guérir et protéger Et que mes bras sont faits pour mieux te protéger[351]. Иди сюда, я унесу тебя как больную девочку, Как хнычущую, боязливую, больную девочку, В своих нервных руках я сжимаю твое легкое тело, Ты увидишь, я умею исцелить и защитить, И руки мои созданы для того, чтобы лучше тебя защитить. И еще: Je t’aime d’être faible et calme entre mes bras Ainsi qu’au berceau tiède où tu reposeras. Я люблю тебя за то, что в моих объятиях ты слаба и спокойна, Как в теплой колыбели, где ты отдохнешь. В любой любви – и сексуальной, и материнской – есть и скупость и щедрость, желание обладать другим и в то же время все ему отдать; но в той мере, в какой обе женщины нарциссичны и ласкают в ребенке и возлюбленной собственное продолжение или отражение, мать и лесбиянка особенно сходны. Но и нарциссизм не всегда ведет к гомосексуальности: об этом свидетельствует пример Марии Башкирцевой; в ее дневнике нет и намека на нежные чувства по отношению к женщинам; скорее рассудочная, чем чувственная, крайне честолюбивая, она с детства мечтает, чтобы ее оценил мужчина; ее интересует лишь то, что может принести ей славу. Женщина, которая боготворит исключительно себя и стремится к абстрактному успеху, не способна испытывать теплые чувства к другим женщинам; она видит в них лишь соперниц и врагов. В реальности ни один фактор никогда не является определяющим; всегда речь идет о выборе, который совершается при сложном переплетении обстоятельств и покоится на свободном решении; никакое сексуальное предназначение не предопределяет жизнь индивида, наоборот, в его эротике выражается его целостное отношение к существованию. Однако обстоятельства могут оказать на выбор значительное влияние. До настоящего времени девочки и мальчики воспитываются порознь; в пансионах и школах для девочек дружеские отношения нередко переходят в сексуальные; в тех же кругах, где постоянное общение мальчиков и девочек способствует развитию гетеросексуальных отношений, лесбиянок значительно меньше. Любовные отношения возникают у многих женщин, работающих в мастерских и канцеляриях в окружении женщин и не имеющих возможности встречаться с мужчинами; совместная жизнь удобна для них и в материальном, и в моральном отношении. К извращению их может привести как отсутствие гетеросексуальных отношений, так и неудача в них. Здесь трудно разграничить покорность судьбе и предпочтение: женщина может стремиться к сексуальным отношениям с другими женщинами потому, что она разочаровалась в мужчинах, но иногда ее разочарование объясняется тем, что в мужчине она искала женщину. По всем этим причинам было бы неправильно говорить о существовании чисто гетеросексуальных женщин и лесбиянок. Если нормальный мужчина, миновав период юношеских исканий, не позволяет себе гомосексуалистских выходок, то нормальная женщина нередко возвращается к любовным отношениям, которые в юности – в платонической или иной форме – принесли ей столько радости. Разочаровавшись в мужчинах, она ищет в женских объятиях замену предавшего ее любовника; Колетт в «Страннице» подчеркивает, что запретные страсти женщин часто играют роль утешения; некоторые женщины предаются подобным утешениям всю жизнь. Даже женщина, получающая удовлетворение от отношений с мужчинами, может не пренебрегать более спокойными ласками. Если она пассивна и чувственна, ласки подруги не внушают ей отвращения, потому что от нее требуется только одно: отдаться ласкам, позволить доставить себе наслаждение. Если же она активна и пылка, в ней проявляются черты «гермафродита», причем не в силу таинственного гормонального влияния, а просто потому, что агрессивность и тяга к обладанию считаются мужскими качествами; так, влюбленная в Рено Клодина не пренебрегает прелестями Рези и остается полноценной женщиной, несмотря на то что в ней живет желание обладать и ласкать. Разумеется, у «порядочных женщин» эти «порочные» желания усиленно вытесняются, однако они проявляются в форме чистой, но страстной дружбы или материнской нежности; иногда они ярко проявляются при психозах или в период менопаузы. И уж тем более совершенно бесполезно пытаться разделить лесбиянок на две четкие категории. Впрочем, сами лесбиянки наводят на мысль о возможности их разделения на «мужественных» и «женственных», поскольку в угоду привычкам общества и вопреки своим истинным отношениям они нередко подражают бисексуальным парам. Но тот факт, что одна из них носит строгий костюм, а другая – изящное платье, не должен никого вводить в заблуждение. При более внимательном рассмотрении становится ясно, что они, за исключением крайних случаев, обладают двоякой сексуальностью. Женщина, которая становится лесбиянкой из-за того, что не может терпеть господства мужчины, часто с радостью видит в своей подруге такую же гордую амазонку, как она сама; в недавнем прошлом преступная любовь была распространенным явлением среди студенток севрской школы, которые жили в общежитии и не общались с мужчинами; они с гордостью осознавали свою принадлежность к женской элите и хотели оставаться независимыми субъектами; поскольку их объединяла борьба против привилегированной касты мужчин, каждая из них видела в своей подруге отражение собственной высокоценной личности; в плотских отношениях каждая из них считала себя и мужчиной и женщиной, причем обладание достоинствами обоих полов приводило их в восхищение. Но и в другом случае, а именно когда женщина в объятиях другой женщины хочет насладиться своей женственностью, она также гордится тем, что не подчиняется никакому хозяину. Рене Вивьен страстно любила женскую красоту и хотела сама быть красивой; она хорошо одевалась, гордилась своими длинными волосами, но ей также нравилось быть свободной, ни от кого не зависеть; в своих стихах она с презрением отзывается о женщинах, которые выходят замуж и тем самым соглашаются стать рабынями мужчин. Она пила крепкие напитки, иногда вставляла в речь ругательства, и это, конечно, свидетельствовало о ее желании походить на мужчину. На самом же деле в большинстве случаев лесбиянки достигают в ласках полной взаимности. В связи с этим между ними нет четкого распределения ролей: так, инфантильная женщина может чувствовать себя как юноша рядом с немолодой женщиной, опекающей ее, или как любовница, опирающаяся на руку любовника. Они также могут быть равными в любви. Ввиду того что партнерши принадлежат к одному полу, между ними возможны любые сочетания, перемещения, изменения ролей, им доступна любая игра воображения. Равновесие их отношений зависит от психологических наклонностей каждой из подруг и от ситуации в целом. Если одна из них помогает другой или содержит ее, на ее долю выпадают функции мужчины; она может играть роль тирана, покровителя, эксплуатируемого глупца, почитаемого господина и даже иногда сутенера; моральное, социальное или интеллектуальное превосходство может поставить одну из подруг на первое место; наиболее любимая из них может оказаться в привилегированном положении из-за страстного обожания любящей; формы объединения женщин, так же как формы объединения мужчины и женщины, весьма разнообразны; такие союзы могут быть основаны на чувстве, расчете или привычке; отношения в них могут приближаться к супружеским или носить романтический характер; в них можно встретить садизм, мазохизм, великодушие, преданность, верность, каприз, эгоизм, предательство; среди лесбиянок имеются как проститутки, так и возвышенные влюбленные. Однако некоторые обстоятельства придают подобным связям особый характер. Они не освящены официальными учреждениями или обычаем, не регулируются договорами и потому совершенно искренни. Отношения между мужчиной и женщиной, даже если они женаты, никогда не бывают до конца открытыми; особенно это касается женщины, которую мужчина всегда заставляет следовать правилам: он требует от нее образцовой добродетели, очарования, кокетства, ребячества или серьезности; в присутствии мужа или любовника женщина никогда не чувствует себя совершенно свободной; с подругой же ей не нужно ничего выставлять напоказ, притворяться, они настолько похожи друг на друга, что могут вести себя совершенно естественно. Благодаря сходству между ними возникает глубочайшая близость. В таких союзах эротика нередко занимает незначительное место; в них страсть не приобретает столь потрясающего и головокружительного характера, как в отношениях между мужчиной и женщиной, и не приводит к столь глубоким изменениям; по окончании плотских утех любовники не становятся чужими друг другу; у женщины мужское тело вызывает неприязнь, мужчина иногда испытывает к женскому телу равнодушие, смешанное с отвращением; в отношениях между женщинами плотская нежность ровнее, но продолжительнее; они не впадают в неистовый экстаз, но и не испытывают враждебного равнодушия; во взглядах и прикосновениях они находят спокойное удовольствие, тихое продолжение того, которое они испытывают в постели. Сара Посонби прожила почти пять безоблачных лет со своей подругой; похоже, что они сумели создать себе тихий рай за пределами реального мира. Но и за искренность приходится расплачиваться. Из-за открытости отношений, из-за того, что женщины ничего не скрывают друг от друга и не контролируют себя, между ними вспыхивают бурные ссоры. В мужчине и женщине много различий, и это смущает их: мужчина испытывает по отношению к женщине жалость и тревогу, он старается обращаться с ней вежливо, снисходительно и сдержанно; женщина уважает и побаивается мужчину, старается сдерживаться в его присутствии; каждый из них бережно обращается со своим таинственным партнером, чувства и реакции которого ему не до конца понятны. Но друг с другом женщины беспощадны; они неутомимо и ожесточенно обманывают, провоцируют, преследуют друг друга и в конце концов доходят до самых отвратительных низостей. Мужское спокойствие – будь то равнодушие или самообладание – это плотина, о которую разбиваются женские сцены; но между двумя влюбленными женщинами слезам и бурным ссорам не бывает конца; они, не зная меры, могут обмениваться упреками, вести длительные объяснения. Излишняя требовательность, взаимные обвинения, ревность, деспотизм – все эти бедствия супружеской жизни с особой остротой проявляются в лесбийской любви. Такая любовь обычно бывает столь бурной еще и потому, что ее подстерегает значительно больше опасностей, чем гетеросексуальную любовь. Лесбийская любовь осуждается обществом, и ей нелегко найти в нем свое место. Женщина, которая в силу своего характера, положения или силы страсти выполняет роль мужчины, сожалеет о том, что не может обеспечить своей подруге нормальную жизнь и уважение общества, о том, что не может жениться на ней, о том, что ведет свою подругу по необычному пути; именно так Рэдклифф Холл описывает чувства своей героини в «Колодце одиночества»; такие угрызения совести могут привести к болезненной тоске и, что особенно важно, к мучительной ревности. Пассивная или менее влюбленная подруга со своей стороны действительно страдает от осуждения общества; она чувствует себя опозоренной, извращенной, обездоленной, в ней накапливается обида на подругу, обрекающую ее на подобную судьбу. Случается, что одной из женщин хочется родить ребенка; иногда она смиряется со своей бездетностью, но это оставляет рану в ее душе, иногда женщины берут ребенка на воспитание, и, наконец, бывает, что та из них, которая хочет стать матерью, обращается за помощью к мужчине; ребенок может как укрепить их союз, так и стать источником новых разногласий. Мужественный характер женщин, живущих в границах лесбийской любви, объясняется не особенностями их эротической жизни, которая не выводит их за пределы женского мира; его можно объяснить той ответственностью, которую им приходится брать на себя из-за того, что они обходятся без мужчин. Их можно противопоставить куртизанкам, проникающимся мужским духом в силу чисто мужского окружения и полной зависимости от мужчин. Такова, например, Нинон де Ланкло. Особая атмосфера, окружающая лесбиянок, порождается контрастом между их частной жизнью, протекающей в среде женщин, и общественным существованием, в котором им свойственна мужская независимость. Они ведут себя как мужчины в мире, лишенном мужчины. Женщина без мужчины всегда выглядит несколько необычно; дело в том, что мужчины не уважают женщин как таковых; в почтении, которое они оказывают окружающим их женщинам: супругам, любовницам или содержанкам, проявляется лишь их взаимоуважение; женщина, не пользующаяся покровительством мужчины, оказывается безоружной перед лицом агрессивной, насмешливой или враждебной высшей касты. Как «эротическое извращение» лесбийская любовь чаще всего вызывает иронию, но, когда она превращается в образ жизни, она внушает презрение и возмущение. И если в поведении лесбиянок заметны вызов и позерство, так это потому, что в их положении невозможно жить естественной жизнью; человек, живущий естественной жизнью, не нуждается в постоянном самоконтроле, не стремится постоянно видеть свои действия со стороны; лесбиянки же из-за отношения к ним окружающих постоянно сосредоточены на себе. Только немолодые или занимающие почетное место в обществе лесбиянки могут спокойно и равнодушно идти своим путем. Невозможно, например, ответить на вопрос о том, почему лесбиянки так часто носят мужскую одежду. Что это: склонность или защитная реакция? Несомненно, что это в значительной мере объясняется их внутренним выбором. Ведь нет ничего менее естественного, чем женская одежда; конечно, и в мужской одежде немало искусственного, но она все же удобна и проста, она располагает к действию, а не мешает ему; мужскую одежду носили Жорж Санд и Изабелла Эберхард; в своей последней книге «Я» Тид Монье также говорит о том, что предпочитает носить брюки; все женщины, занимающиеся активной деятельностью, любят обувь без каблуков и одежду из плотной ткани. Женская одежда имеет совершенно определенное назначение: она должна «украшать» женщину и таким образом привлекать к ней внимание; в недавнем прошлом гетеросексуальные феминистки были в этом вопросе так же непримиримы, как лесбиянки: они отказывались становиться выставляемым напоказ товаром и носили строгие костюмы и головные уборы; нарядные, декольтированные платья казались им символом общественного порядка, против которого они боролись. Сегодня они лучше понимают реальность, и этот символ отчасти утратил для них свое значение. Для лесбиянок же он по-прежнему важен, поскольку они еще не завоевали право на существование. Если же женщина делает выбор в пользу лесбийской любви из-за своих физических особенностей, случается, что мужская одежда просто больше ей подходит. Следует также заметить, что разного рода украшения служат для удовлетворения осязательной чувственности женщины; у лесбиянок же прикосновение к бархату и шелку вызывает скорее презрение, чем приятные ощущения; они могут нравиться им, как это было с Шандор, на их подругах, но чаще они предпочитают удовлетворять подобного рода чувственность, лаская тело своей подруги. По этой же причине лесбиянки нередко неумеренно пьют, курят крепкий табак, вставляют в свою речь ругательства, считают необходимым пользоваться своей физической силой; в эротических отношениях они не знают ничего, кроме женской нежности, и уравновешивают ее грубоватыми ухватками в других сферах жизни. Вследствие всего этого лесбиянки любят мужское общество. Но и здесь их подстерегает опасность; их отношения с мужчинами нередко носят двусмысленный характер. Женщина, не сомневающаяся в своей мужественности, хочет дружить и сотрудничать только с мужчинами. Такая уверенность возникает у тех женщин, интересы которых близки к интересам мужчин, которые, так же как мужчины, с успехом занимаются бизнесом, искусством или общественной деятельностью. Принимая у себя друзей, Гертруда Стайн разговаривала только с мужчинами, предоставляя Алисе Токлас занимать их спутниц[352]. Что касается женщин, то лесбиянка с ярко выраженными мужскими чертами относится к ним двойственно: с одной стороны, презирает их, а с другой – испытывает, сравнивая себя с ними, комплекс неполноценности и как женщина, и как мужчина. Она боится, как бы не восприняли ее или как неудавшуюся женщину, или как неполноценного мужчину, и, чтобы скрыть этот страх, либо выказывает им высокомерное превосходство, либо, как лесбиянка, описанная Штекелем, бывает с ними до садизма агрессивна. Однако лесбиянки не так уж часто вступают во взаимоотношения с мужчинами. Как мы видели, большинство из них молчаливо избегают мужчин. Их поведение, как и поведение фригидных женщин, объясняется отвращением, обидой, робостью и гордостью; они понимают, что на самом деле в них мало сходства с мужчинами; в то же время к их женской обиде добавляется мужской комплекс неполноценности; в мужчинах они видят соперников, лучше, чем они, приспособленных для того, чтобы соблазнять, обладать и сохранять свою добычу; им ненавистна власть мужчин над женщинами, ненавистны «грязные» отношения, которые мужчины навязывают женщинам. Их раздражают социальные преимущества мужчин, они завидуют их физической силе. Что может быть унизительнее, чем сознание невозможности вступить в схватку с соперником, понимание того, что он может сбить вас с ног одним ударом? Из-за такого сложного чувства враждебности некоторые лесбиянки ведут себя вызывающе: они общаются только между собой, образуют нечто вроде замкнутых сообществ, показывая тем самым мужчинам, что они не нуждаются в них ни в сексуальном плане, ни в повседневной жизни. Отсюда недалеко до бесполезной показухи, до вызывающего подражания мужскому поведению. Сначала лесбиянка разыгрывает из себя мужчину, затем в игру превращается само ее лесбийское состояние; мужская одежда из маскарадного костюма превращается для нее в необходимый опознавательный знак; она не согласилась замкнуться в жизненном пространстве женщины, но в то же время замуровала себя в жизненном пространстве лесбиянки. Сообщества независимых женщин отличаются крайней ограниченностью и противоестественностью. Добавим также, что многие женщины объявляют себя лесбиянками лишь из корыстного самолюбования и вполне сознательно прибегают к двусмысленному поведению, надеясь таким образом привлечь внимание мужчин, любителей «порочных» женщин. Из-за таких суетливых энтузиасток, а их-то мы чаще всего и замечаем, презрение к тому, что общественное мнение расценивает либо как порок, либо как позу, лишь усугубляется. На деле лесбийская любовь не является ни сознательным извращением, ни роковым проклятием[353]. Это поведение, выбранное изнутри положения, то есть и обусловленное извне, и принятое по свободной воле. Ни один из факторов, которые субъект принимает в результате этого выбора, – ни физиологические данные, ни психология, ни социальные обстоятельства – не является определяющим, хотя все помогают его объяснить. Для женщины это один из способов решить проблемы, связанные с ее положением вообще и с ее эротическим положением в частности. Как любое другое человеческое поведение, этот способ повлечет за собой комедии, неуравновешенность, неудачи и ложь, если переживается лицемерно, в лени и неподлинности; и наоборот, он станет источником плодотворного опыта, если будет пережит в прозорливости, великодушии и свободе. Часть вторая. Положение Глава V. Замужняя женщина Традиционно общество предлагает женщине в удел замужество. Еще и в наши дни большинство женщин состоят в браке, были замужем, готовятся к замужеству или страдают от невозможности выйти замуж. Незамужнюю женщину мы определяем по отношению к браку, независимо от того, чувствует ли она себя фрустрированной, бунтует ли против этого института, или он ей вообще безразличен. Следовательно, в этом исследовании мы не можем обойти стороной анализ брака. Изменения, происшедшие в экономическом положении женщин, сильно изменили и этот институт: он становится добровольным союзом двух независимых индивидуальностей; супруги берут на себя личные и обоюдные обязательства; адюльтер означает расторжение брачного договора для обеих сторон; развод может быть получен любым из супругов на равных условиях. Женщину больше не ограничивают в ее репродуктивной функции: функция эта в значительной мере утратила характер естественного рабства, она предстает добровольно принятой на себя обязанностью[354]; более того, она приравнивается к производительному труду, поскольку в большинстве случаев отпуск по беременности оплачивается будущей матери государством или работодателем. В СССР в течение нескольких лет брак рассматривался как договор между индивидами, основанный лишь на их свободном волеизъявлении; теперь он, похоже, превратился в государственную службу, обязательную для обоих супругов. Победа той или другой тенденции в завтрашнем мире зависит от общей структуры общества, но в любом случае мужская опека постепенно исчезает. Однако с феминистской точки зрения наша эпоха является переходной. В производственной деятельности участвуют далеко не все женщины, но даже и они живут в обществе, где устаревшие структуры и ценности еще дают о себе знать. Современный брак можно понять лишь с учетом прошлого, приметы которого он сохраняет до сих пор. Брак всегда представлял собой для мужчины и для женщины две абсолютно разные вещи. Оба пола необходимы друг другу, но эта необходимость никогда не порождала между ними обоюдности; женщины никогда не были кастой, вступающей в равноправные отношения с мужской кастой и заключающей с ней равноправные договоры. Мужчина с точки зрения общества – это независимый и целостный индивид; на него смотрят прежде всего как на производителя, и его существование оправдано трудом на общее благо; мы уже видели[355], почему роль женщины, ограниченная деторождением и домашней работой, не служила для нее гарантией равного с мужчиной достоинства. Конечно, мужчина нуждается в женщине; у некоторых первобытных народов холостяк, неспособный сам обеспечить свое существование, считается парией; в сельских сообществах крестьянин не может обходиться без соратницы; да и большинству мужчин выгодно переложить на спутницу некоторые докучные обязанности; индивид стремится иметь стабильную половую жизнь, хочет потомства, а общество требует от него продолжения рода. Но мужчина обращает свой призыв не к самой женщине: именно мужское общество позволяет каждому из своих членов осуществить себя в качестве супруга и отца; женщину, включенную на правах рабыни или подданной в семейные группы, управляемые отцами и братьями, всегда выдавали замуж за определенных мужчин другие мужчины. Изначально клан, отцовский род распоряжается ею почти как вещью: она – часть услуг, которые добровольно оказывали друг другу две группы; ее положение не сильно изменилось и после того, как брак в результате своей эволюции[356] принял договорную форму; если женщина имеет приданое или получила долю в наследстве, она получает гражданские права; но приданое и наследство еще больше подчиняют ее семье; долгое время брачные контракты заключались между тестем и зятем, а не между мужем и женой; в этом случае экономической самостоятельностью могла располагать только вдова[357]. Свобода выбора у девушки всегда была очень ограниченна; и безбрачие – за исключением тех случаев, когда оно носит сакральный характер, – низводит ее до уровня паразита и парии; брак – ее единственный способ обеспечить себя и единственное общественное оправдание ее существования. Брак навязан ей для выполнения двух функций. Во-первых, она должна рожать детей для сообщества; однако только в редких случаях – как в Спарте и отчасти при нацизме – государство берет ее под свою непосредственную опеку и требует от нее быть только матерью. Даже цивилизации, где роль отца в продолжении рода неизвестна, требуют, чтобы она находилась под покровительством мужа; ее второй функцией является удовлетворение сексуальных потребностей мужчины и забота о его домашнем очаге. Обязанность, налагаемая на нее обществом, считается услугой, оказываемой мужу; поэтому он должен дарить ей подарки, делать ее наследницей или обеспечивать ее содержание; именно через мужа общество расплачивается с женщиной, которую ему отдает. Права, приобретаемые супругой за исполнение своего долга, выражаются в обязанностях, налагаемых на мужчину. Он не может по своему усмотрению разорвать брачные узы; развод можно получить лишь по решению органа государственной власти, и иногда мужчина должен выплатить бывшей жене денежную компенсацию: обычаем этим порой злоупотребляли еще в Египте времен Бокхориса, а в настоящее время – в США, в форме «алиментов» (alimony). Общество всегда более или менее открыто признавало полигамию: мужчина может уложить к себе в постель рабынь, наложниц, сожительниц, любовниц, проституток, но он обязан уважать некоторые привилегии законной жены. Если последняя подвергается дурному обращению или терпит ущерб, у нее есть более или менее гарантированный выход: она может вернуться в свою семью, потребовать и получить право на раздельное проживание или развод. То есть брак для обоих супругов есть одновременно и бремя, и преимущество; но их положение не симметрично; девушки могут стать членом общества, только выйдя замуж; если они «остаются в девках», то с социальной точки зрения представляют собой отбросы. Именно поэтому матери всегда так упорно стремились пристроить своих дочерей. В прошлом веке в буржуазных семьях мнения девушек почти никогда не спрашивали. Их предлагали потенциальным претендентам на заранее организованных «смотринах». Этот обычай описан Золя в «Накипи»: – Опять сорвалось! – крикнула г-жа Жоссеран, в бессилии опустившись на стул. – Вот как, – только и мог сказать Жоссеран. – Вы что, не понимаете? – пронзительным голосом продолжала г-жа Жоссеран. – Я, кажется, ясно сказала вам, что еще одна партия вылетела в трубу! И это уже четвертая по счету! – Ты слышишь? – снова наступая на дочь, воскликнула г-жа Жоссеран. – …Скажи, как это случилось, что у тебя опять сорвалась партия? Берта поняла, что теперь мать возьмет ее в оборот. – Сама не знаю, мама, – пробормотала она. – Помощник начальника отдела, – продолжала мать, – молодой, ему нет еще и тридцати лет, великолепная будущность. Каждый месяц регулярно приносит свое жалованье, уже чего вернее? А ведь это самое главное. Ты, надо полагать, опять выкинула какую-нибудь глупость, как с другими женихами? – Нет, мама, уверяю тебя… – Ты с ним танцевала, а потом вы перешли в маленькую гостиную… Берта смутилась: – Да, мама… Когда мы очутились одни, он позволил себе разные гадости. Он меня поцеловал и крепко прижал к себе… Тогда я испугалась и толкнула его так, что он налетел на стул… – Толкнула его так, что он налетел на стул! – вскипев от ярости, прервала ее мать. – Вот оно что! Ах ты несчастная!.. Толкнула его так, что он налетел на стул… – Но, мама, ведь он меня схватил… – Ну и что? Важность какая, схватил!.. Вот и отдавайте этих дурех в пансион! Чему только вас там обучают?.. Из-за какого-то поцелуя в уголке!.. Да тебе даже и не следовало докладывать об этом нам, твоим родителям… А ты еще толкаешь людей так, что они налетают на стулья, и упускаешь женихов… Она приняла нравоучительный тон и продолжала: – Ну конечно! Я опускаю руки! Ты просто дура набитая, дочь моя!.. Поймите раз навсегда, что, поскольку у нас нет денег, вы должны привлекать мужчин чем-то другим… Делаешь любезную мину, строишь глазки, не отнимаешь своей руки и, словно невзначай, позволяешь кое-какие шалости. Вот так только и поймаешь мужа… Досадней всего, что она ведь умеет быть премиленькой, когда хочет, – продолжала г-жа Жоссеран. – Ну полно, вытри глаза и посмотри на меня, как будто я мужчина и ухаживаю за тобой. Ты улыбаешься, роняешь веер, но так, чтобы твой поклонник, передавая его тебе, коснулся твоих пальцев… И не держись так прямо, старайся иметь гибкую талию. Мужчины не любят, чтобы женщина была как доска. Если мужчина позволяет себе что-то лишнее, то не корчи из себя дурочку! Это значит, милая моя, что он загорелся… Часы в гостиной пробили два. Возбужденная затянувшейся ночной беседой, одолеваемая яростным желанием немедленно же найти жениха для Берты, г-жа Жоссеран до того забылась, что стала рассуждать вслух, во все стороны поворачивая свою дочь, словно та была куклой из папье-маше. Берта, обессиленная и безвольная, совершенно покорилась матери. Но на сердце у нее было тяжело. Страх и стыд сжимали ей горло…[358] Таким образом, девушка предстает совершенно пассивной; ее выдают замуж родители. Молодые люди женятся, берут себе жену. В браке они ищут расширения, утверждения своего существования, но отнюдь не самого права существовать; они берут на себя эти обязанности добровольно. Поэтому они могут размышлять о выгодах и неудобствах брака, как это делали греческие и средневековые сатирики; для них это не судьба, а образ жизни. Ничто не мешает им оставаться холостяками, некоторые женятся поздно или не женятся вовсе. Вступая в брак, женщина получает во владение частичку мира; законы защищают ее от капризов мужчины; но она попадает к нему в зависимость. Именно он материально обеспечивает семью, и потому он воплощает ее в глазах общества. Женщина берет фамилию мужа, переходит в его веру, входит в его сословие, в его среду; она становится членом его семьи, его «половиной». Она следует за ним туда, куда он отправляется в силу своей деятельности; семья, как правило, живет там, где работает муж; женщина более или менее резко отрывается от своего прошлого и переходит в мир, к которому принадлежит ее супруг; она отдает ему самое себя, она обязана вступить в брак девственницей и строго хранить верность мужу. Она теряет часть прав, которые по закону предоставляются незамужней женщине. Римское право вручало женщину мужу loco filiae, на положении дочери; в начале XIX века Бональд говорил, что жена для мужа есть то же, что ребенок для матери; до 1942 года французское законодательство вменяло женщине в обязанность подчинение мужу; еще и сейчас закон и нравы предоставляют мужу большую власть, которая вытекает из его положения в семье. Поскольку он занят производительным трудом, именно через него интересы семьи расширяются до интересов общества; будущее семьи также зависит от него, поскольку он участвует в создании коллективного будущего; он воплощает трансценденцию. Женщина предназначена для продолжения рода и домашних забот, то есть для имманентности[359]. На самом же деле всякое человеческое существование есть одновременно и трансценденция, и имманентность; чтобы выйти за свои пределы, оно должно поддерживаться, чтобы устремиться к будущему, оно должно включать в себя прошлое, а сообщаясь с другим, должно утверждаться в самом себе. Оба эти момента заложены в любом движении жизни, и мужчина, вступая в брак, достигает их гармонического сочетания; в профессиональной или политической жизни он сталкивается с изменениями и прогрессом, он чувствует, как растворяется во времени и во вселенной; устав от этого бродяжничества, он заводит семью, закрепляется на месте, укореняется в мире; по вечерам он возвращается домой, где жена заботится о мебели и детях, хранит и оберегает прошлое. Но у жены лишь одна миссия: продолжать и поддерживать жизнь в ее чистой и тождественной себе всеобщности; она продолжает неизменный род, обеспечивает размеренный ритм повседневности и постоянство домашнего очага, за двери которого не выходит; ей не дано никакой непосредственной власти ни над будущим, ни над миром; ее «я» вливается в сообщество лишь при посредстве мужа. В настоящее время брак во многих отношениях сохраняет этот традиционный облик. Прежде всего, девушке значительно важнее вступить в брак, чем молодому человеку. Существуют многочисленные социальные слои, в которых замужество является единственно возможной судьбой для женщины; в крестьянской среде к незамужней женщине относятся с презрением, она превращается в служанку отца, братьев, зятя, уехать же из деревни ей нелегко; вступая в брак, она попадает в зависимость к мужу, но в то же время становится хозяйкой в доме. В некоторых буржуазных кругах девушку не готовят к самостоятельной трудовой деятельности, поэтому ей остается либо вести паразитический образ жизни в доме отца, либо заниматься неквалифицированным трудом, нанимаясь в чужую семью. Но даже и эмансипированные девушки предпочитают брак профессиональным занятиям из-за экономических привилегий, которыми обладают мужчины. Они стремятся выйти замуж за человека, занимающего более высокое положение в обществе, чем их собственное, или надеются, что муж «пойдет» быстрее и дальше, чем они сами. В настоящее время, так же как и раньше, считается, что половой акт – это услуга, которую женщина оказывает мужчине; он получает удовольствие и обязан ее отблагодарить. Тело женщины – это объект, который можно купить; для женщины оно представляет собой капитал, который ей позволено использовать с выгодой для себя. Иногда она приносит мужу приданое, нередко берет на себя обязанность выполнять определенную домашнюю работу, содержать в порядке дом, воспитывать детей. Во всяком случае, она имеет право жить на содержании мужчины, более того, традиционная мораль подталкивает ее к этому. Нет ничего удивительного, что такой легкий жизненный путь кажется ей привлекательным, тем более что женские профессии малоинтересны и плохо оплачиваются; замужество для женщины более выгодно, чем какой-либо другой образ жизни. Общественная мораль по-прежнему осуждает сексуальную свободу незамужней женщины. Хотя во Франции до недавнего времени измена жены считалась правонарушением, а свободная любовь не была запрещена законом, незамужней женщине было практически невозможно завести любовника. Многие девушки из буржуазной среды, за которыми строго следят в родительском доме, и сейчас еще выходят замуж для того, чтобы «получить свободу». В Америке немало женщин пользуются сексуальной свободой, но их опыт можно сравнить с опытом молодежи из первобытных племен, которая, как мы знаем по описанию Малиновского, предается безобидным наслаждениям в «доме холостяков»; полноценными взрослыми женщинами, по мнению общества, они становятся только после того, как вступают в брак. В Америке еще в большей степени, чем во Франции, одинокая женщина в глазах общества является ущербным существом, даже если она зарабатывает себе на жизнь; без обручального кольца она никогда не добьется полного уважения своей личности и не сможет пользоваться всеми своими правами. Так, материнство приносит уважение лишь замужней женщине, для матери-одиночки рождение ребенка – тяжелое испытание. По всем этим причинам многие девушки Старого и Нового Света на вопрос об их планах на будущее отвечают так же, как отвечали когда-то их сверстницы: «Я хочу выйти замуж». Что касается молодых людей, то ни один из них не смотрит на брак как на основную цель своей жизни. Для них необходимым условием достижения независимости взрослого человека является материальное благосостояние; иногда они добиваются его, вступая в брак – так нередко бывает в крестьянской среде, – но иногда эта цель препятствует их женитьбе. Из-за неустойчивости, неопределенности современной жизни обязанности молодого человека, связанные с его вступлением в брак, стали чрезвычайно тяжелыми, а выгоды значительно уменьшились; ведь он легко может заработать себе на жизнь и без труда удовлетворить свои сексуальные потребности. Конечно, вступая в брак, он получает определенные жизненные удобства («дома питаться лучше, чем в ресторане», «нет необходимости ходить в публичный дом») – не страдает больше от одиночества; с появлением семьи и детей он занимает определенное место во времени и пространстве, его жизнь становится наполненной. Несмотря на все это в целом, мужчин, не желающих вступать в брак, больше, чем женщин. Отец не столько отдает дочь замуж, сколько стремится сбыть ее с рук; девушка, занятая поисками мужа, не просто отвечает на призыв мужчины, она его соблазняет. Брак по договоренности не ушел в прошлое; он сохраняется в среде благомыслящей буржуазии. У могилы Наполеона, в опере, на балу, на пляже или в гостях девушка на выданье, с гладко зачесанными волосами, в новом платье, робко демонстрирует свои физические достоинства и умение скромно вести беседу; родители торопят ее: «Я уже потратил немало денег на твои выезды; решайся же, наконец. Теперь очередь твоей сестры». Несчастной девушке известно, что ее шансы уменьшаются по мере того, как она взрослеет; претендентов мало, и у нее не многим больше свободы выбора, чем у бедуинки, которую обменивают на стадо овец. Как говорит Колетт в «Доме Клодины»: «Что остается юному существу без состояния и профессии, живущему на содержании братьев, кроме как безропотно принимать выпавшую на ее долю удачу и благодарить Бога»[360]. Светская жизнь в менее грубой форме позволяет молодым людям встречаться под наблюдением бдительных матерей. Девушки стали немного более свободными, они чаще выходят из дому, учатся, получают профессии, благодаря которым у них появляется возможность знакомиться с мужчинами. В 1945–1947 годах г-жа Клер Лепла провела опрос по поводу вступления в брак[361]. Она взяла множество интервью, я приведу некоторые вопросы и ответы: Вопрос: Часто ли встречаются браки по договоренности? Ответ: Браков по договоренности больше нет (51 %). Браки по договоренности очень редки, их не более 1 % (16 %). Браки по договоренности составляют от 1 до 3 % (28 %).