Между крайностями, то есть мужчиной-ментором и мужчиной-фавном, встречаются самые разные типы мужчин. Иногда муж выступает одновременно в роли отца и любовника; половой акт превращается в этом случае в священную оргию, а женщина – в возлюбленную, испытывающую абсолютное блаженство благодаря полному отречению от собственной воли. Но такая страстная любовь нечасто наблюдается в супружеской жизни. Иногда жена любит мужа платонически, она не может отдаться страсти из-за слишком глубокого к нему уважения. Именно о такой женщине рассказывает Штекель: «Г-же Д. С., вдове очень известного артиста, сорок лет. Хотя она и обожала своего мужа, но в отношениях с ним была фригидна». Бывают случаи, когда в удовольствии, доставляемом ей мужем, женщина видит их общее падение и вследствие этого теряет уважение к мужу. Неудача в эротических отношениях может привести к тому, что женщина станет смотреть на мужа как на грубое животное, за физическим отвращением к нему может последовать презрение к его личности. И напротив, как мы уже видели, презрение, антипатия, обида на мужа приводят женщину к фригидности. Часто случается, что после приобщения к сексуальной жизни женщина по-прежнему относится к мужу как к уважаемому повелителю, прощая ему его животные наклонности; таким, по-видимому, было отношение к мужу Адели Гюго. Муж может также быть для жены приятным партнером, не заслуживающим большого уважения. К. Мэнсфилд описала в новелле «Прелюдия» формы такого неоднозначного отношения жены к мужу: …Она действительно любила его; он ей нравился, и она восхищалась им и уважала его бесконечно. Больше всех на свете. Она знала его насквозь. Он был такой правдивый, такой порядочный и, несмотря на всю свою житейскую опытность, ужасно простодушный: ему было так легко угодить и его так легко было ранить. Если бы только он не кидался на нее так, не лаял бы так громко, не смотрел бы на нее таким страстным, жадным взглядом. Он был для нее слишком силен. Она всегда, с самого детства, не выносила тех, кто на нее бросался. Иногда он бывал ужасен – да, ужасен. И тогда ей было нелегко сдержать себя и не закричать, срывая голос: «Ты убиваешь меня!» – и хотелось говорить самые грубые, полные ненависти слова. При всей своей любви, и уважении, и восхищении она его ненавидела. Тут были все ее чувства к нему, точные и определенные, и каждое из них было настоящим. И это другое чувство – ее ненависть к нему – тоже было настоящим, как и все остальное. Она могла бы разложить их по маленьким пакетикам, а потом отдать Стенли. Ей очень хотелось вручить ему самый последний, в виде сюрприза. Она так ясно представила себе его глаза, когда он открывает этот пакетик…[391] Далеко не всегда и не все молодые женщины так хорошо отдают себе отчет в собственных чувствах. Любовь к мужу, супружеское счастье – это их долг по отношению к самим себе и к обществу, этого от них ждет семья. Если же родители были против брака, женщина хочет показать им, что они были не правы. Обычно молодая женщина начинает супружескую жизнь со лжи самой себе. Ей хочется убедить себя, что она очень любит мужа. Чем сильнее сексуальная неудовлетворенность женщины, тем больше безумия, чувства собственности и ревности в ее отношении к мужу. Лишь одно может утешить ее в разочаровании, в котором поначалу она не сознается даже себе самой, – муж должен постоянно находиться рядом с ней. Штекель приводит многочисленные примеры подобной болезненной привязанности. В первые годы замужества женщина была фригидной из-за детских сексуальных установок. Вследствие этого у нее развилась гипертрофированная любовь к мужу, подобная той, которая часто наблюдается у женщин, не желающих замечать равнодушия мужа. Она жила только мужем, думала только о нем. У нее не было собственной воли. По утрам он должен был говорить ей, что ей предстоит сделать днем, что она должна купить и т. д. Она все тщательно исполняла. Если же он этого не делал, она сидела в своей комнате без дела и тосковала по нему. Она никуда его одного не отпускала, не могла оставаться одна, любила держать его за руку… Она была несчастна, часами плакала, жила в постоянном страхе за мужа. Если причин для страха не было, она их выдумывала. Другая женщина сидела взаперти в своей комнате, как в тюрьме, потому что боялась выходить одна на улицу. Когда я приходил, она сидела рядом с мужем, держала его за руку и умоляла никогда от нее не уходить… Они были женаты уже семь лет, но мужу ни разу не удалось вступить с ней в половые отношения. Такую же привязанность испытывала к мужу Софья Толстая. Из приведенных мною отрывков ее дневника, да и из всего дневника в целом, ясно видно, что сразу после свадьбы она поняла, что не любит своего мужа. Физические отношения с ним были ей противны, она ревновала его к его прошлому, считала его старым и скучным, враждебно относилась к его идеям. Впрочем, сам он был ненасытен и груб в сексуальных отношениях, не считался с женой, обходился с ней сурово. Однако в дневнике Софьи мы видим не только слова отчаяния, жалобы на скуку, грусть и равнодушие, но и свидетельства страстной любви. Она хочет, чтобы любимый супруг никогда не расставался с ней; когда его нет с ней рядом, ее мучит ревность. Она пишет: 11 января 1863 года:…Ревность моя – это врожденная болезнь, а может быть, она оттого происходит, что, любя его, не люблю больше ничего, что я вся ему отдалась, что только и могу быть счастлива от него и с ним. 17 января 1863 года:…все один у меня источник моих капризов, горя и проч. – этот эгоизм, чтобы он и жил, и думал, и любил – все для меня… Как я только подумаю: вот я люблю того-то или то-то, сейчас оговорюсь, что нет, люблю одного Левочку. А надо любить непременно еще что-нибудь, как он любит дело… а мне везде такая тоска без него… Расставаться с ним ужасно горько. 17 октября 1863 года: Я чувствую себя неспособной достаточно понимать его и потому так ревниво за ним слежу. 31 июля 1868 года: Смешно читать свой журнал. Какие противоречия, какая я будто несчастная женщина. А есть ли счастливее меня? Найдутся ли еще более счастливые, согласные супружества… И только больше и больше любишь… А я все так же беспокойно, и страстно, и ревниво, и поэтично люблю его, и его спокойствие иногда сердит меня. 17 сентября 1876 года:…Я жадно отыскиваю все страницы дневника, где какая-нибудь любовь, и мучаю себя ревностью… Боюсь за свое дурное, недоброжелательное чувство к Левочке, за то, что он уехал. Теперь я от тревоги не сплю ни одной ночи, не ем почти ничего, глотаю слезы или украдкой плачу… У меня всякий день лихорадочное состояние, а теперь по вечерам дрожь, нервное состояние… все думаю: «За что, за что я наказана, за то, что так любила». Как мы видим, Софья делает безуспешные попытки компенсировать моральной или «поэтической» экзальтацией отсутствие истинной любви. Именно из-за отсутствия любви возникают излишняя требовательность, тревога, ревность. У многих женщин, не испытывающих любви, развивается болезненная ревность; в ней в косвенной форме выражается неудовлетворенность женщины, объективируемая ею в придуманной сопернице. Ее отношения с мужем никогда не давали ей ощущения полноты чувств, и, воображая, что муж ей изменяет, она в каком-то смысле рационализирует свое разочарование. Нередко из моральных соображений, лицемерия, гордости или робости женщина упорствует в своем самообмане. «Часто отвращение к любимому супругу не осознается в течение всей жизни. Его называют меланхолией или как-нибудь иначе», – пишет Шардон в «Еве». Однако, даже если женщина не осознает своего враждебного отношения к мужу, она его глубоко чувствует. Оно с большей или меньшей силой выражается в стремлении женщины к избавлению от господства мужа. После медового месяца и периода растерянности, который нередко следует за ним, она пытается отвоевать свою независимость. Это нелегкое предприятие. Часто муж бывает старше жены, – во всяком случае, он наделен мужским престижем, считается по закону «главой семьи» и поэтому обладает моральным и социальным превосходством. Нередко также он обладает, по крайней мере внешне, интеллектуальным превосходством. От женщины он выгодно отличается своей культурой или, уж во всяком случае, профессиональным образованием. С юных лет он интересуется тем, что происходит в мире, это касается его непосредственно. Он немного знаком с правом, он в курсе политической жизни, принадлежит к какой-нибудь партии, профсоюзу или другой организации. Он – труженик и гражданин, и его мысль направлена на деятельность, он имеет дело с действительностью, которую невозможно обмануть. Все это значит, что средний мужчина умеет рассуждать, по достоинству оценивает факты и опыт, до некоторой степени обладает критическим рассудком. Именно этого все еще не хватает многим девушкам. Даже если они что-то читали, слушали лекции, немного знакомы с искусством, все их знания бессистемны, они не превращаются в культуру. Правильно рассуждать им мешает отнюдь не какой-нибудь порок мозга, просто им не приходится этим заниматься в жизни. Для них мыслительная деятельность – это не средство, а скорее игра. Даже умные, тонкие и искренние женщины незнакомы с методами мыслительной деятельности и поэтому не умеют доказать свою точку зрения или сделать выводы из рассуждения. Именно из-за этого муж, даже если он значительно более посредственный человек, чем жена, легко берет над ней верх. Он умеет доказать, что прав, даже в тех случаях, когда явно не прав. Логика, которой владеет мужчина, часто превращается в насилие. Шардон в «Эпиталаме» хорошо описал эту скрытую форму угнетения. Будучи старше, культурнее и образованнее Берты, Альбер пользуется своим превосходством для того, чтобы свести на нет ценность ее убеждений всякий раз, когда они не совпадают с его убеждениями. Он неустанно доказывает ей, что прав он. Она со своей стороны не сдается, заявляя, что в его рассуждениях нет никакого смысла, что он упрямо не хочет отказываться от своих представлений, вот и все. Так между ними углубляется непонимание. Альбер не хочет понимать чувства Берты, которые, хотя она и не способна их объяснить, рождаются в глубине ее души. Она же не видит ничего живого в сухой логике, которой муж доводит ее до изнеможения. Дело доходит до того, что его начинает раздражать ее невежество, которого, впрочем, она никогда от него не скрывала. Он с насмешкой задает ей вопросы по астрономии. В то же время ему приятно руководить ее чтением, ему нравится, что он с легкостью может овладеть ее вниманием. Молодая женщина обречена на поражение в любом споре из-за своей интеллектуальной неразвитости, и ей остается лишь молчать, плакать или злиться. Оглушенная, как будто от удара, Берта теряла способность размышлять, слыша пронзительный, лающий голос Альбера. Он властно раздавался в ее ушах, заглушая все остальные звуки, и усугублял ее смятение и унижение… Она чувствовала себя побежденной, терялась от неожиданных поворотов непонятной ей аргументации, и, для того чтобы освободиться от этого нестерпимого давления, она воскликнула: «Оставь меня в покое!» Этого ей показалось мало; взглянув на хрустальный флакон, стоявший на туалетном столике, она вдруг швырнула в Альбера шкатулку… Иногда женщина пытается бороться. Но чаще всего она волей-неволей позволяет мужчине думать за себя. Так происходит с Норой из «Кукольного дома»[392]; создателем семейного мировоззрения становится мужчина. В силу робости, неумения или лени женщина в общих и абстрактных вопросах придерживается тех мнений, которые высказывает ее муж. Одна умная, культурная и независимая женщина, но в течение пятнадцати лет с восхищением относившаяся к своему мужу, которого считала выше себя, рассказывала мне, какое смятение она испытала после его смерти, столкнувшись с необходимостью иметь собственное мнение и самостоятельно выбирать форму поведения. Ей все время хотелось угадать, что бы он подумал, какое решение принял в том или ином случае. Мужьям, как правило, нравится роль ментора и руководителя[393]. Вечером, после дня, наполненного борьбой с трудностями, взаимоотношениями с равными ему людьми, подчинением вышестоящим, мужчине нравится чувствовать себя непререкаемым авторитетом и изрекать неоспоримые истины[394]. В рассказах о прошедшем дне он всегда прав в спорах с противниками, ему приятно видеть в жене двойника, способствующего его самоутверждению. Он комментирует газетные сообщения и политические новости, с удовольствием читает жене вслух. Таким образом, даже ее восприятие культуры становится опосредованным. Для того чтобы укрепить свой авторитет, он охотно преувеличивает слабости жены. Она же более или менее покорно мирится с подчиненным положением. Известно, что женщины, искренне оплакивающие отсутствие мужей, с радостным удивлением обнаруживают в себе способности, о которых даже не подозревали, – оказывается, они могут без посторонней помощи управлять делами, воспитывать детей, принимать решения. Они страдают, когда мужья, возвращаясь, вновь обрекают их на недееспособность. Брак подталкивает мужчину к капризному владычеству: ведь желание господствовать – самое распространенное и непобедимое из всех желаний. Отдавая ребенка во власть матери, а жену во власть мужа, мы способствуем укоренению тирании в обществе. Нередко супругу мало того, что жена восхищается им, одобряет его поступки, слушается его советов, видит в нем наставника. Он приказывает, разыгрывает из себя повелителя. Обиды, накопившиеся в нем за всю жизнь, начиная с детства, недовольство, растущее в нем из-за задевающих или ранящих его отношений с людьми, – все это он выплескивает дома, требуя от жены безоговорочного подчинения. Он хочет выглядеть грозным, непобедимым и неумолимым. Поэтому он отдает суровые приказания, а иногда и кричит, стучит кулаком по столу. Такое нелепое поведение мужа является для женщины повседневной действительностью. При этом муж настолько убежден в своей правоте, что малейший намек на независимое поведение женщины кажется ему бунтом. Будь его воля, он и дышать самостоятельно не позволил бы ей. Однако женщины, случается, восстают. Даже те женщины, которые в начале супружеской жизни высоко ставят мужской авторитет, быстро теряют уважение к нему. Как ребенок в один прекрасный день вдруг осознает, что его отец не такая уж важная персона, так и супруга довольно скоро начинает понимать, что рядом с ней живет не достойный всяческого почитания Властелин, Вождь и Учитель, а простой мужчина, которому по непонятным ей причинам она должна подчиняться. В этом подчинении она видит ничем не оправданную обязанность. Иногда она покоряется мужу с мазохистским удовольствием, выступает в роли жертвы, но за ее смирением проглядывает безмолвный, но бесконечный упрек. Нередко, однако, женщина вступает в открытый поединок с мужем, стремится в свою очередь подчинить его себе. Мужчина, полагающий, что нет ничего легче, чем подчинить женщину своей воле, что он может «воспитать» жену по своему усмотрению, наивен. «Женщина есть то, что из нее делает мужчина», – говорит Бальзак, но через несколько страниц он говорит обратное. В области абстрактного и логического мышления женщина действительно обычно мирится с мужским превосходством, но во всем, что касается дорогих ей привычек и образа мыслей, она противостоит ему с молчаливым упорством. Детство и юность оказывают на нее значительно более глубокое влияние, чем на мужчину, поскольку она живет по преимуществу в своей собственной истории. И как правило, с багажом, накопленным в детстве и юности, она не расстается всю свою жизнь. Муж может навязать жене свои политические взгляды, но он не способен ни на йоту изменить ни ее религиозные убеждения, ни ее суеверия. В этом наглядно убедился Жан Баруа, который вообразил было, что он и впрямь имеет влияние на юную простодушную святошу, с которой связал свою жизнь. Он с огорчением замечает: «Рассудок маленькой девочки нашпигован провинциальной мудростью, то есть всеми банальными истинами, свойственными невежеству и тупости. Что тут можно исправить?» Вопреки расхожим мнениям, которые она повторяет как попугай, женщина прочно сохраняет собственные представления о мире. Упорство мешает ей порой понять мужа, более образованного, чем она, но оно же, напротив, иногда возвышает ее над мужской серьезностью, как это происходит с героинями Стендаля и Ибсена. Временами из-за враждебного отношения к мужу, возникающего от сексуального разочарования или от слишком сильного давления на нее, женщина, для того чтобы противостоять ему, цепляется за какие-либо авторитеты: матери, отца, брата, сестры, какого-либо мужчины, имеющего в ее глазах больший вес, чем муж. Не противопоставляя ему ничего позитивного, она систематически противоречит ему, нападает на него, стремится его уколоть. Она пытается внушить ему комплекс неполноценности. И разумеется, если только она на это способна, она делает все для того, чтобы вызвать восхищение мужа, а также навязать ему свои взгляды, подчинить его себе. Короче говоря, она безраздельно завладевает моральным авторитетом. В тех случаях, когда она не может поставить под сомнение умственное превосходство мужа, она пытается взять реванш в сексуальном плане. Иногда даже отказывается вступать в половые отношения с мужем. Так поступала г-жа Мишле, о которой Галеви говорит: Она хотела господствовать во всем: в постели, поскольку этого невозможно было избежать, но также и за письменным столом. Ее целью был именно письменный стол, но Мишле поначалу отчаянно защищал его. Она же отказывала ему в постели. Так это продолжалось несколько месяцев. Наконец Атенаис Миаларе уступила Мишле в постели и вскоре получила доступ к столу. Там было ее истинное место, она от рождения была наделена литературным даром… Порой женщина остается глухой к страсти мужа, оскорбляя его своей холодностью, порой капризничает, заставляет его упрашивать себя или флиртует, вызывает ревность мужа, изменяет ему. Так или иначе, она стремится его унизить, задеть его мужское достоинство. Даже если из осторожности она не показывает мужу своей холодности, она гордо хранит этот возвышающий ее секрет в своем сердце, поверяя его иногда дневнику или, чаще, подругам. Многие замужние женщины с удовольствием рассказывают друг другу о том, на какие «трюки» они идут, чтобы симулировать наслаждение, которого они, по их словам, не испытывают. И они жестоко высмеивают тщеславную наивность своих придурков. Эти доверительные беседы – та же комедия; ведь между фригидностью и стремлением к ней границы весьма расплывчаты. Во всяком случае, многие женщины считают себя нечувственными и оправдывают этим свою озлобленность. Некоторые женщины – те, которых уподобляют самке богомола, – стремятся главенствовать и ночью и днем. В объятиях мужа они холодны, в общении презрительны, в повседневной жизни деспотичны. Именно так, по свидетельству Мейбл Додж, Фрида обходилась с Лоуренсом. Поскольку его интеллектуальное превосходство было очевидно, она стремилась навязать ему собственное видение мира, в котором значимыми были лишь сексуальные ценности. Он должен был смотреть на жизнь ее глазами, ее же роль заключалась в том, чтобы оценивать жизнь сквозь призму секса. Именно с этой точки зрения она принимала или отвергала те или иные жизненные явления. Однажды она сказала Мейбл Додж: Нужно, чтобы он получал от меня все. Когда меня нет рядом, он ничего не чувствует. Ничего. И к книгам его я тоже имею непосредственное отношение, – с расстановкой сказала она. – Об этом никто не знает. А я создала для него многие и многие страницы. В то же время ей необходимы были постоянные доказательства того, что он не может без нее обойтись. Она требовала, чтобы он непрестанно занимался ею, и, если он не делал этого сам, она его принуждала. Фрида совершенно сознательно стремилась к тому, чтобы ее отношения с Лоуренсом были лишены спокойствия, свойственного отношениям в семейных парах. Как только она чувствовала, что в нем начинает брать верх привычка, она шла на него в атаку. Она делала все для того, чтобы он никогда не забывал о ее существовании. Потребность в постоянном внимании превратилась у нее в то время, когда я с ними встретилась, в оружие, которым пользуются для борьбы с врагом. Фрида умела уколоть мужа в чувствительное место… Если в течение дня он не обращал на нее внимания, то вечером она доходила до оскорблений. Их супружеская жизнь превратилась в череду бесконечно повторяющихся сцен, в которых ни один из них не желал уступать. Малейшая размолвка превращалась в титанический поединок между Мужчиной и Женщиной. То же яростное желание господства, хотя и совсем в другой форме, мы видим у героини книги Жуандо[395], Элизы. Чтобы его удовлетворить, она всячески унижает мужа: Элиза: Я начинаю с того, что умаляю всех, кто меня окружает. После этого мне уже не о чем беспокоиться: я вижу только глупых мартышек и ярмарочных великанов. Просыпаясь утром, она говорит мне: «Уродец ты мой». Она делает это намеренно. Она хочет меня унизить. С какой нескрываемой радостью она развенчала одну за другой все иллюзии, которые я питал по отношению к себе самому. Она никогда не упускала случая сообщить мне, какой я жалкий тип, и делала это в присутствии моих ошеломленных друзей или смущенной прислуги. И я в конце концов в это поверил… Для того чтобы продемонстрировать свое презрение ко мне, она при всяком удобном случае намекает, что мои произведения интересуют ее меньше, чем материальная выгода, которую они нам приносят. Терпеливо, неспешно, со знанием дела она лишала меня уверенности в себе, методически унижала, постепенно, шаг за шагом, но с явным хладнокровным и беспощадным умыслом стремилась сломить мою волю и растоптать мою гордость. Все это привело к тому, что я оскудел мыслями. – Оказывается, ты зарабатываешь меньше рабочего, – заявила она мне однажды в присутствии полотера. …Она унижает меня для того, чтобы казаться выше меня или по крайней мере равной мне. Благодаря испытываемому ко мне пренебрежению она чувствует себя недосягаемой… Она уважает меня только в тех случаях, когда может использовать мое творчество в качестве трамплина или товара. Фрида и Элиза рядом с мужчиной-партнером утверждают себя в качестве сущностного субъекта, прибегая при этом к тактике, которой они выучились у мужчин: они стремятся отказать им в трансценденции. Мужчины нередко говорят о том, что женщина мечтает подвергнуть их кастрации. На самом же деле позиция женщины более двусмысленна: она желает не столько уничтожить мужской пол, сколько унизить его, а еще точнее то, что женщине хочется помешать ему, выхолостить его планы, лишить его будущего. Женщина одерживает верх, когда ее муж или ребенок болен или утомлен, когда в них говорит лишь немощная плоть. В этом случае в доме, где она царит, они превращаются в объект, в предмет, каких много в доме. Она обращается с ними как умелая хозяйка: лечебные процедуры для нее не многим отличаются от починки домашней утвари, а уход за больным – от чистки посуды, ее добрые руки, привыкшие иметь дело с отбросами и грязной водой, не гнушаются ничем. Лоуренс рассказывал Мейбл Додж о Фриде: «Вы не можете себе представить, каково чувствовать прикосновение этой женщины, когда болеешь. У нее по-немецки тяжелая, плотская рука». И женщины сознательно дают мужчинам почувствовать тяжесть своих рук, напоминая им таким образом, что и они тоже лишь существа из плоти. Крайнюю форму такого поведения мы видим у героини Жуандо Элизы: Вспомнить хотя бы о вши Чанг Дзен. Это было вскоре после нашей свадьбы… Ведь я познал близость женщины только благодаря этому, то есть в тот день, когда Элиза уложила меня, обнаженного, к себе на колени и начала стричь, как барана. При этом она освещала свечой самые укромные уголки моего тела. О, как тщательно она осматривала подмышечные впадины, пупок, яички, растягивая кожу, как на пяльцах, как медленно двигалась свеча вдоль бедер, между ног, с каким холодком прикасалась к телу бритва у анального отверстия. Наконец комок светлых волос, в котором сидела вошь, упал в специальную корзиночку, и Элиза сожгла его. Освободив меня таким образом от насекомого и его гнезда, она в то же время обрекла меня на какую-то новую беззащитность, на неминуемую отчужденность. Женщина предпочитает видеть в мужчине не тело, в котором выражена некая субъективность, а пассивную плоть. Экзистенции, деятельному существованию она противопоставляет жизнь, духовным ценностям – ценности плоти. К делам, которые затевают мужчины, она нередко относится с паскалевским юмором. Она полагает также, что «все несчастья мужчин проистекают из одного: они не умеют спокойно посидеть в своей комнате». Она бы с радостью не выпускала их из дому; любая деятельность, не приносящая непосредственной пользы для семейной жизни, вызывает у нее неудовольствие. Жену Бернара Палисси возмущало, что он жжет мебель для того, чтобы изобрести новый вид эмали, без которого человечество прекрасно обходилось до сих пор. Жена Расина хотела, чтобы ее муж интересовался смородиной в ее саду, и отказывалась читать его трагедии. Жуандо с раздражением пишет в «Супружеских хрониках» о том, что Элиза не видит в его литературном труде ничего, кроме материальной выгоды. Я говорю ей: «Сегодня выходит моя последняя повесть». Она отвечает: «Значит, в этом месяце у нас будет по крайней мере на триста франков больше». Это не цинизм, просто ее действительно ничего больше не интересует. Иногда подобные конфликты обостряются до того, что приводят к разрыву. Но чаще всего женщины, восстающие против господства мужей, стремятся «сохранить» их. Они вступают с ними в борьбу за свою автономию и в то же время готовы сразиться со всем остальным миром, чтобы сохранить «положение», которое обрекает их на зависимость. Эта двойная игра очень непроста, и именно этим объясняется отчасти состояние тревоги и нервного напряжения, в котором живут многие женщины. Яркий пример такого состояния приводит Штекель: Г-жа З. Т., которая никогда не испытывала удовольствия от половых отношений, замужем за очень культурным человеком. Она до того не выносит его превосходства, что когда-то пыталась сравняться с ним, изучая его профессию. Но это оказалось слишком сложно, и она бросила это, как только он к ней посватался. Ее муж очень известен, окружен многочисленными почтительными учениками. Она же не желает разделять их смешную восторженность. С самого начала супружеской жизни и в течение длительного времени половые отношения с мужем не доставляли ей удовольствия. Оргазм она испытывала, лишь занимаясь онанизмом после того, как ее муж, удовлетворив свои желания, покидал ее. Она не скрывала этого от мужа. Его попытки пробудить в ней желание с помощью ласк она отвергала… Вскоре она начала с насмешками и пренебрежением отзываться о работе мужа. «Я хорошо знаю частную жизнь этого великого человека изнутри и не понимаю дурачков, которые за ним бегают», – говорила она. Ссорясь с мужем, она нередко заявляла: «На меня твое бумагомарание никакого впечатления не производит!» или «Ты считаешь, что можешь поступать со мной, как тебе вздумается, только потому, что ты – писака». Муж все больше и больше сближался с учениками, а она окружала себя молодыми людьми. Так они жили в течение нескольких лет до тех пор, пока ее муж не влюбился всерьез в другую женщину. Она никогда не обращала внимания на его интрижки, даже сближалась с «бедными покинутыми дурочками»… Но тут она решила поменять тактику и отдалась одному из окружавших ее молодых людей, не испытав при этом никакого удовольствия. Затем она созналась мужу в измене. Он отнесся к этому совершенно спокойно, и они могли бы разойтись без труда… Однако она не дала ему развода. Они всерьез объяснились и помирились. Она со слезами отдалась ему и впервые испытала острый оргазм… Очевидно, несмотря на борьбу с мужем, она никогда не помышляла расстаться с ним. «Заполучить мужа» – это искусство, а «удержать его» – профессия, требующая большого умения. Одной молодой женщине, которая часто ссорилась с мужем, сестра говорила: «Будь осторожна; если ты станешь постоянно устраивать сцены Марселю, то потеряешь свое положение». Ставка очень высока: материальное обеспечение и моральное удовлетворение, собственный дом, достоинство замужней женщины, более или менее удачный суррогат любви и счастья. Женщина быстро начинает понимать, что ее эротическая привлекательность – это не самое сильное оружие в ее арсенале. Со временем его действие ослабляется, а на свете – увы! – есть другие привлекательные женщины. Но все же она всячески старается оставаться соблазнительной, нравиться. Часто в ней борются гордость, склоняющая ее к холодности, и мысль о том, что пылкая чувственность может понравиться мужу и привязать его к ней. Кроме того, она полагается на силу привычки, на любовь мужа к удобному жилищу, к хорошей пище, к детям. Своей манерой одеваться и принимать гостей она стремится повысить престиж мужа, а с помощью советов и влияния – прибрать его к рукам. Она старается стать как можно более необходимой для светских успехов мужа или для его работы. Но самое главное, существует настоящий свод правил для жен, чтобы «удержать мужа»: следует изучить его слабости и поощрять их, умело дозировать лесть и пренебрежение, послушание и сопротивление, бдительность и снисходительность. Эта последняя смесь требует особого такта. Мужу не следует предоставлять ни слишком мало, ни слишком много свободы. Если жена не в меру снисходительна, муж пренебрегает ею. Растрачивая деньги и любовный пыл с другими женщинами, он тем самым лишает всего этого свою жену, и может случиться так, что какая-нибудь любовница настолько завладеет им, что сумеет склонить к разводу или по крайней мере занять в его жизни главное место. В то же время, если жена боится малейшей интрижки мужа, если она неотступно следит за ним, постоянно устраивает ему сцены или пристает с какими-то требованиями, она рискует всерьез восстановить его против себя. Необходимо уметь сознательно «делать уступки»: пусть муж время от времени изменяет, на это можно закрыть глаза, но бывают случаи, когда нужно проявить максимум бдительности. Замужние женщины особенно боятся девушек, которым, по их мнению, очень бы хотелось занять их место. Для того чтобы вырвать мужа из рук опасной соперницы, жены увозят мужей в путешествие, стремятся отвлечь их внимание. Иногда – по примеру г-жи де Помпадур – они подыскивают другую, менее опасную соперницу, а если ничего не помогает, прибегают к слезам, скандалам, попыткам самоубийства и т. д. Однако из-за часто повторяющихся сцен и упреков муж может уйти из дома. Женщины становятся невыносимыми в тот самый момент, когда им больше всего нужно быть соблазнительными. Для того чтобы выйти победительницей из подобной схватки, женщина должна умело сочетать трогательные слезы и героические улыбки, шантаж и кокетство. Скрытничать, хитрить, ненавидеть, прятать свой страх, рассчитывать на тщеславие и слабости мужчины, мешать осуществлению его намерений, обманывать, тайно направлять его поступки – все это не самое веселое занятие. У женщины есть оправдание: брак требует от нее полного самоотречения, поскольку у нее нет ни профессии, ни специальных знаний, ни собственных знакомых, даже имя она носит не свое, она лишь «половина» своего мужа. Если он оставит ее, она, скорее всего, не найдет поддержки ни в себе самой, ни в окружающих. Легко бросать камни в Софью Толстую, как это делают А. де Монзи и Монтерлан, но если бы она отказалась терпеть лицемерие супружеской жизни, что бы с ней стало? Какая судьба ждала бы ее в этом случае? Похоже, она действительно была жуткой мегерой, но можно ли требовать, чтобы она любила деспота-мужа и благословляла свое рабское состояние? Только между свободными и фактически равноправными супругами могут возникать отношения, основанные на верности и дружбе. До тех пор пока мужчина пользуется экономической независимостью, пока он по закону и по традиции находится в привилегированном положении просто потому, что он – мужчина, он естественным образом будет нередко выступать как тиран и тем самым толкать женщину к бунту или к обману. Никто не отрицает ни трагедий, ни мелочности семейной жизни; однако защитники института брака утверждают, что причиной семейных конфликтов является не сама сущность этого института, а злая воля людей. Идеальные супружеские пары были описаны многими писателями, и, в частности, Толстым в эпилоге романа «Война и мир», – это Пьер и Наташа. Наташа, которая была кокетливой и романтической девушкой, выйдя замуж, к удивлению всех своих близких, не думает ни о туалетах, ни о свете, ни о развлечениях. Она отдает всю себя мужу и детям, становится образцовой замужней женщиной. В ее лице не было, как прежде, этого непрестанно горевшего огня оживления, составлявшего ее прелесть. Теперь часто видно было одно ее лицо и тело, а души вовсе не было видно. Видна была одна сильная, красивая и плодовитая самка.