— Простите, вы не знаете, как проехать к дому Шелби Уэйкман? — обратился он к Роду. — Я не местный, — покачал головой Род и сел в свою машину. Он не мог объяснить, что заставило его взглянуть в зеркало заднего вида. Парень стоял в полной растерянности, словно не представлял, что же ему теперь делать. Внезапно в кармане у Рода зазвонил телефон. — Ван Влит, — ответил он. — Гранитный карьер «Ангел», — сообщил женский голос, словно отвечая на звонок Рода. Голос звучал невозмутимо, будто все это не было полной бессмыслицей. — Иду, иду, — бормотала Шелби. Стук в дверь становился все громче. Было одиннадцать часов утра. Только бы этот придурок не разбудил Итана! Шелби на ходу стянула волосы в хвост, застегнула пижаму, открыла дверь и тут же прищурилась от хлынувшего в глаза яркого солнца. В первый момент, ослепленная, она не узнала его. — Привет, Шел. С тех пор как они с Россом виделись в последний раз, прошло два года. Они все так же были похожи друг на друга — оба высокие, поджарые. Но главное, что их роднило, — пристальный, светлый, завораживающий взгляд. Правда, Росс за это время сильно похудел и отрастил волосы до плеч. И откуда у него эти круги под глазами — еще более темные, чем у нее самой? — Я разбудил тебя, — виновато пробормотал он. — Надо было… — Заходи, — выдохнула Шелби и крепко обняла своего младшего братишку. — Иди спать, — сказал Росс, после того как улеглось волнение, вызванное встречей. — Ты понадобишься Итану, когда он проснется. — Прежде всего, Итану понадобишься ты, — поправила Шелби. — Как только он узнает, что ты приехал, покоя тебе не будет. Она положила стопку полотенец на кровать в комнате для гостей и снова обняла Росса: — Ты сам знаешь, что можешь оставаться здесь сколько хочешь. Об этом и говорить не стоит. Он ткнулся лицом ей в плечо и закрыл глаза. От Шелби пахло в точности так же, как во времена его детства. Внезапно она подалась назад и пробормотала: — Ох, Росс… Рука ее скользнула под рубашку брата и нащупала длинную цепочку, которую он носил не снимая. На цепочке висело кольцо с бриллиантом, похожее на падающую звезду. Шелби зажала кольцо в кулаке. Росс дернулся так резко, что цепочка порвалась. Схватив Шелби за запястье, он тряс его до тех пор, пока она не выпустила кольцо. — Не надо это трогать, — процедил он и стиснул пальцы, пряча кольцо. — Но ведь прошло уже… — Думаешь, я не помню, сколько лет прошло? Я помню даже, сколько прошло дней! Росс отвернулся. Об этом не принято говорить, но иногда чужая доброта режет по сердцу острее ножа. Шелби ласково коснулась его руки. Росс молчал, не глядя на сестру. Она решила, что сейчас лучше оставить брата в покое, погладила его по руке и вышла из комнаты. Росс знал, что сестра права и надо поспать. Тем не менее заснуть ему не удастся — он был уверен в этом. Он привык к бессоннице; в течение многих лет она вместе с ним ныряла под одеяло, сжимала в объятиях и заставляла ворочаться, не смыкая глаз, в ожидании того момента, когда цифры на электронных часах подскажут: время вставать. Росс растянулся на кровати и уставился в потолок. Стиснул кольцо так крепко, что ощущал кожей все его выпуклости. Нужно найти какую-нибудь леску или кожаный шнурок, чтобы снова носить свой драгоценный амулет на шее. Росс отыскал взглядом часы и принялся наблюдать, как цифры сменяют друг друга: 12:04, 12:05, 12:06. Потом стал считать розы на стеганом одеяле. Затем попытался припомнить слова «Вальсируя с Матильдой»[3]. …Когда он проснулся, часы показывали 5:58. Росс заморгал, не веря своим глазам. Он уже давно не чувствовал себя таким бодрым и отдохнувшим. Вскочив с кровати, он отправился узнать, не найдется ли у Шелби запасной зубной щетки. Отсутствие цепочки на шее заставило его вспомнить о кольце. Росс разжал кулак — и его охватила паника. Он помнил, что уснул, сжимая кольцо в руке. Но теперь кольца не было — ни на простынях, ни на ковре, ни даже под кроватью, куда Росс заглянул в последней надежде. «Я потерял ее», — пронеслось в голове Росса. Он тупо уставился на то, что оказалось у него в кулаке вместо кольца: пенни 1932 года выпуска, стершееся, непроницаемое, как тайна. Глава 2 Для своих восьми лет Люси Оливер знала чрезвычайно много. Она могла перечислить столицы всех штатов; могла объяснить, откуда берется гром; могла произнести по буквам, причем в обратном порядке, такое сложное слово, как «аритмия». Ей было известно и кое-что другое, более важное и не имеющее отношения к школьной программе. Например, Люси видела, как ее прабабушка месяц назад вернулась от доктора с упаковкой маленьких белых таблеток, которые она спрятала в носок одного из своих ортопедических ботинок, стоявших в шкафу без употребления. Люси понимала: если взрослые понижают голос, значит речь пойдет о чем-то интересном и надо навострить уши. Она знала: даже самого умного человека на свете страшит непонятное. А еще Люси была уверена: когда-нибудь один из них заберет ее. В этом у нее не было ни малейших сомнений. Каждую ночь они изменяли свое обличье. Иногда на шторах в спальне колыхались изменчивые тени. Порой на деревянных половицах появлялось холодное пятно, и Люси неожиданно наступала на него босыми ногами. Время от времени она ощущала странный запах, наводящий на мысль о гниющих листьях, а может быть, о трупах. Нынешней ночью Люси решила притвориться черепахой. Ничто и никто не проникнет сквозь ее прочный панцирь. Даже нечто, притаившееся в шкафу, — Люси слышала чужое дыхание. Закрыв глаза, она ощущала, как это изменяет свои очертания… и вот из темноты на Люси взглянула женщина с лицом столь печальным, что у девочки защемило сердце. — Я найду тебя, — произнесла женщина, точнее, слова ее прозвучали в голове у Люси. Девочка подавила крик, потому что шум мог разбудить прабабушку, и натянула на голову одеяло. Ее узенькая грудь ходила ходуном, на лбу выступила испарина. Куда же спрятаться от этой женщины, которая обещала отыскать ее везде? Мама поймет, что ее дочь похищена, лишь увидев вмятину на матрасе, оставшуюся от Люси. Люси высунула из-под одеяла руку, схватила телефон, лежавший на ночном столике, и нажала кнопку автоматического набора номера маминой лаборатории. Представила себе невидимую линию, соединившую ее телефон с другим — тем, что взяла сейчас мама. Созерцая эту незримую пуповину, девочка не могла выдавить ни слова. — Ох, Люси, — вздохнула в трубке мама. — Что на этот раз? — Воздух, — прошептала Люси. Собственный голос резанул ее по ушам. Такой тонкий и в то же время пронзительный. Точно мышь скребется под полом. — Воздух слишком тяжелый. — Ты уже воспользовалась ингалятором? Да, Люси воспользовалась ингалятором. Она была достаточно взрослой и знала, как поступать во время приступа астмы. Но от этой тяжести с помощью ингалятора не избавишься. — Я боюсь, меня сейчас раздавит. С каждой секундой становилось хуже. Люси лежала, придавленная ночной темнотой, и старалась дышать неглубоко, чтобы кислород в комнате не кончался как можно дольше. — Успокойся, детка, — раздалось в трубке. Слушая мамин голос, Люси представляла бесконечные лабораторные столы, заставленные блестящими стеклянными колбами и пробирками. — Ты же знаешь, воздух не может изменять свой вес. Тем более в твоей комнате. У тебя просто разыгралось воображение. — Но… — Люси бросила испуганный взгляд на шкаф. Она знала: та женщина, притаившись, наблюдает за ней. — Нет, мама, я ничего не придумала. В трубке повисло молчание, пауза длилась несколько секунд. Ровно столько, сколько маме понадобилось, чтобы потерять терпение. — Люси! Ты прекрасно знаешь, что никаких привидений не существует. Никаких гоблинов, демонов и витающих в воздухе монстров тоже нет. Накройся одеялом и спи. В трубке раздались короткие гудки, затем металлический голос оператора сообщил Люси, что, прежде чем сделать еще один звонок, она должна нажать кнопку отбоя. Люси спрятала телефон под подушку. Мама была права: рассудком Люси понимала, что здесь, в своей комнате, ей нечего бояться. Ни под кроватью, ни в шкафу нет никаких монстров; плачущие женщины не возникают из воздуха. И если воздух стал густым, как гороховый суп, этому можно найти логическое объяснение. Это связано с какими-то физическими явлениями. Или, может быть, с химическими. Тем не менее, когда несколько часов спустя Мередит Оливер вернулась домой, она обнаружила, что дочь ее спит в ванне, куда она перетащила подушку и одеяло. Повсюду горел яркий свет. Росс наблюдал, как его племянник, в очередной раз преодолев земное притяжение, взлетает в воздух на своей роликовой доске. — Пятьдесят на пятьдесят, — сообщил Итан. Щеки его разгорелись от напряжения, лоб взмок под козырьком бейсболки. Приподнявшись, Росс сделал вид, что хочет схватить Итана за лодыжку. — Ты уверен, что твои ноги не прикручены к этой штуковине рыболовной леской? Итан усмехнулся и вновь помчался к своему скату, затем резко развернулся и подлетел к Россу: — Как все-таки круто, что ты приехал, дядя Росс! — Это означает, что его радости нет границ, — усмехнулась Шелби. Она сидела на одеяле, расстеленном на траве. — Я это оценил. Росс растянулся на одеяле рядом с сестрой, подложив руки под голову. Мелькнула падающая звезда, ее сверкающий след растаял в темном небе. — Он отличный парень, Шел. Она проследила за сыном глазами: — Я знаю. Скейтборд грохотал по деревянному настилу.