– Это наш дядя! – обиженно воскликнули Гиймо и Ромарик. – Некогда он был доблестным рыцарем, – вмешался дежурный. – Теперь он, конечно, уже слегка… – Надоедлив? – подсказал Ромарик. Дежурный нахмурился, Амбор и Бертолен дружно захохотали. – Прошу прощения, господа рыцари, – учтиво обратился к ним Гиймо. – Времени в обрез, а нам с Ромариком надо столько всего обсудить… – Этим вечером мы возвращаемся в Даштиказар, – напомнил Бертолен. – Через два часа тронемся в путь. Если хочешь с нами… – Большое спасибо, я с радостью! Через два часа встречаемся у входа. – Идём, Гиймо! – поторопил Ромарик. – Покажу мою новую школу. Он потащил брата к скамейке, на которой оставил вещи. – Ух ты! – уважительно протянул Гиймо, наблюдая, как Ромарик прилаживает на спину длинный меч. – Это о нём ты писал? Выглядит внушительнее, чем моя ученическая сума! – Важен не вид, а умение пользоваться, – горестно вздохнул тот. – Не горюй, ты ведь стал оруженосцем совсем недавно! После первого месяца ученичества я не мог запомнить и десяти трав и думал, что теллурический поток – это такая болезнь. – Ты прав, – согласился Ромарик. – Но скажи, как тебе удалось заставить двух лучших рыцарей Братства стать твоими няньками? – Просто повезло, – пожал плечами Гиймо. – Слава приносит плоды. Кажется, им доставляет удовольствие меня опекать. – Ясное дело! Я тоже оказался здесь благодаря славе, только со мной никто не носится, – проворчал Ромарик. – Такого хлюпика, как я, всем хочется взять под крыло, – сказал самокритичный Гиймо. – А силача вроде тебя, наоборот, так и тянет подвергнуть испытанию. Мальчики направились в конюшню. Ромарик показал лошадей, на которых занимались оруженосцы, и могучих боевых коней, принадлежавших рыцарям. – Меч вручают в начале обучения, а коня – в конце, – объяснил он. – Если, конечно, дотянешь до конца. В противном случае теряешь всё… – Уверен, – сказал Гиймо, гладя жеребца по кличке Торнадо, – из тебя получится отличный рыцарь. Ромарик просиял. – Откуда ты знаешь? Уж не графемы ли поведали об этом? – Не в них дело! Просто ты за всю жизнь отвесил мне столько тумаков, что я совершенно не сомневаюсь: из тебя выйдет превосходный рубака. – Дурень! – Ромарик в шутку замахнулся. – Видишь? Что я говорил? Оруженосцу очень хотелось толкнуть друга в сено, но он сдержался. Мальчики, смеясь, покинули конюшню и отправились в спальню. У каждого ученика были кровать и тумба для личных вещей. Ромарик положил в неё меч. В библиотеке, куда они пошли после, не было ни души. Гиймо стал разглядывать полки с книгами. – Здесь в основном военные учебники и труды военных философов, – виновато пояснил Ромарик. – А ты думал, я буду искать в рыцарской школе ботанические трактаты? – усмехнулся Гиймо. – Брось, Ромарик, ты учишься воевать, я постигаю колдовство. Стране Ис нужны и рыцари, и колдуны. Не обойдётся она и без электромонтёров или продавцов сладостей. Никто не заставляет нас избирать тот или иной путь. Но, сделав выбор, изволь нести груз последствий. Ромарик с удивлением взглянул на брата. Как сильно тот изменился за последние месяцы! Когда-то Гиймо обращался к нему за поддержкой, а теперь, наоборот, сам подбадривал Ромарика… Они уселись в кожаные кресла, вытертые многими поколениями оруженосцев. – Что-нибудь слышно об остальных? – поинтересовался Ромарик. – Амбра мне пишет… – Что я слышу! Кажется, после путешествия в Мир Ненадёжности она сменила гнев на милость? – Перестань! – отмахнулся Гиймо. – Лучше спроси, что она пишет. Про Коралию, например… – Ладно! Ну так что? – Во-первых, она вспомнила про мой день рождения. – Ой, не злись! – взмолился Ромарик. – Обещаю, на следующий год я не забуду! Ну же, ну! Тебе всего тринадцать, а ты уже обижаешься, как дядюшка Юрьен! Лучше скажи, что ещё она пишет. – Ну, про школу… Хотя там не происходит ничего особенного. С нетерпением ждут каникул… Кстати, – спохватился Гиймо, – есть ещё одна новость… – Надеюсь, праздник проведём, как договаривались? – перебил Ромарик. – Да. Ты знаешь, у отца Амбры и Коралии есть квартира в Даштиказаре, и он согласился предоставить её нам! Будет очень удобно. – Гениально! Что ещё? – После возвращения из Мира Ненадёжности ей снятся странные сны. – Сны? – Да, незнакомая зеленоглазая женщина, лес, где она никогда не бывала, несуществующие звери… – Понятно, – махнул рукой Ромарик. – Кажется, она просто интересничает. – Не знаю… Вообще-то на неё не похоже. И потом, она приболела, уже три дня лежит. Ты бы ей написал! Уверен, она обрадуется. – Три дня без движения? Бедняжка! Представляю, какая она сейчас несносная… Хотя ты прав, надо ей написать. – Хватит о девчонках! Лучше послушай, у меня невероятное известие! – Знаю, знаю… – Знаешь?! – не поверил Гиймо. – Да, мне писал Гонтран. Его приняли в Академию музыки! – Об этом он и мне писал, – проговорил Гиймо со вздохом облегчения. Двоюродный брат ничего не знал, и он мог преподнести ему сюрприз. – Но моё невероятное известие – о другом… – Выкладывай! Но тут в библиотеку ворвалась шумная компания оруженосцев. По их взбудораженному виду было ясно, что они вовсе не собираются корпеть над книгами… 3. Схватка Они окружили Ромарика. – Эй, знаменитость! – выкрикнул один. – В фехтовальном зале тебя ждёт Жоффруа. Ступай туда, если ты не трус. Пошевеливайся! Остальные четверо, хихикая, встали у дверей, как часовые, сложив на груди руки. Их поведение было подчёркнуто театральным. Гиймо удивлённо глянул на кузена. Тот со вздохом поднялся. – Я же говорил: ко мне здесь относятся совсем не так, как к тебе. Ромарик указал на Гиймо и произнёс таким же напыщенным тоном, каким обращались к нему: – Он будет моим секундантом. Мальчик, передавший Ромарику вызов, молча кивнул. Оруженосцы взяли Ромарика и Гиймо в кольцо и повели в фехтовальный зал. Гиймо шёпотом спросил брата: – Тебя вызывают на дуэль? – Ага, – прошептал в ответ Ромарик. – Мой противник – злейший громила на свете! – Ты преувеличиваешь… – Во всяком случае, в Дромотуле таких, как он, ещё не бывало. Они вошли в зал, где занимались гимнастикой и фехтованием. Там стоял рослый парень, чуть старше Ромарика. Его нахмуренное лицо нервно подёргивалось, рубаха была выразительно распахнута, демонстрируя внушительные мускулы. В руках он держал две здоровенные палки.