Пока идти я мог, Я запер сердце на засов, А разум на замок. Исход, Троянская война, Дуй, ветер, падай, снег! Вот тут вчера была стена, А тут сейчас живёт война, «Ты Одиссей!», поет волна, Да нет же, я Олег. Сквозь боль и гнев, беду и гнусь, Вернусь. Когда-нибудь вернусь. ДМИТРИЙ: День 12. 7 марта 2022 С утра Александр на своей машине повез Броню и ее папу к автобусу, который уходит через польскую границу в Варшаву. Там, в Варшаве, их будет ждать Бронин родной брат — и сын Льва Вульфовича — Алексей. Он с семьёй уже много лет живёт в Германии, в Касселе. У них свой дом, взятый в кредит. Места хватит. Лев Вульфович останется у них насовсем — с немецкой медициной у него есть хороший шанс прожить ещё лет десять. У нас в Украине такой медицины и раньше не было, а после войны и подавно не будет ещё долго. Броня хочет и надеется вернуться после нашей победы, когда в Харькове вновь станет безопасно — если, конечно, уцелеет наш дом, и нам будет, куда возвращаться. Боюсь, Алексей с женой будут активно уговаривать ее остаться в Германии. Или переехать в Израиль. А я не хочу жить за границей. Я и из Харькова-то уезжать не хотел, упирался до последнего. Но, видно, плохо упирался. Ладно, проехали. Прощание вышло горьким. Всё, уехали. Сбросил Андрею на компьютер с прихваченной с собой на флэшке файлы всех наших книг, которых у него ещё не было. Единственное, чем могу его отблагодарить. С Александром я вчера этими файлами тоже поделился. «Чем богаты», как говорится. Через некоторое время вернулся Александр. Броня и ее папа уже в автобусе, едут к польской границе. А Александр повез меня заселяться в обещанную квартиру. Хозяйка оказалась очень милой интеллигентной женщиной, немного застенчивой. Квартиру она раньше никому никогда не сдавала, но вот, перебирается к взрослой дочери с ее семьёй, чтобы быть вместе в это трудное время. Потому и решила сдать квартиру: сейчас многие остались без дома, а у нее квартира пустовать будет? Хозяйка говорит по-украински, я тоже перехожу на украинский, хотя в Харькове со всеми обычно общаюсь по-русски. И хозяйка, и риэлтор — тоже весьма приятная в общении женщина — предлагают мне говорить по-русски, мол, их это совершенно не смущает. Но я благодарю и продолжаю говорить по-украински — и из вежливости и уважения к собеседницам, и чтобы больше практиковаться в языке, на котором нечасто говорю — да и вообще, украинец я, в конце концов, или кто? Квартира трёхкомнатная, но одна комната заперта (привет, Синяя Борода!) — там сложены вещи хозяйки. Двух оставшихся комнат и просторной кухни мне и моему сыну с его женой (они приедут во Львов через несколько дней) более чем хватит. Квартира — на 4-м этаже старой, ещё советской девятиэтажки. Есть балкон — будет, куда выходить курить. В квартире много книг — как и у меня дома в Харькове. Узнав, что я писатель, хозяйка совсем растаяла. Подписываем договор. Сумма аренды очень божеская, на полгода, на которые мы подписали договор, мне денег точно хватит. Хозяйка очень щепетильна. В квартире нет мусорного ведра — и мы идём с ней магазин и покупаем ведро за ее деньги — хотя я и предлагал купить за свои. Заглядываю в продуктовый магазин, покупаю кое-что из съестного и возвращаюсь в арендованную квартиру. И тут наконец приходит осознание: я остался один. ОЛЕГ: Был случай: захлопнулись ворота охраняемой территории дома, где мы прятались от авианалётов. Снаружи остались мы с женой и пожилой вахтёр без ключей. Каким-то чудом я в прыжке вышел на заборе в упор и перемахнул на ту сторону. Да, в зимней куртке и ботинках. Сам удивляюсь. И возблагодарил небо за регулярные тренировки. А меня, помнится, все спрашивали: «Зачем оно тебе, твое каратэ? В твои-то годы?!» ДМИТРИЙ: День 13. 8 марта 2022 Пытаюсь привыкать к новой жизни — к жизни беженца. Сделал себе завтрак. Со смартфона посмотрел новости в сети. Теперь смартфон — единственный канал связи с внешним миром. Новости не радостные. Война расползается, как раковая опухоль, по телу Украины. Наши держатся. Но российские войска давят; не сумев взять Харьков, обстреливают город из установок залпового огня, ракетами, бомбят с самолетов. Атакуют Киев, Мариуполь, Чернигов, Николаев, Херсон… Это не только официальные известия: друзья и знакомые, оставшиеся в Харькове, Киеве, других украинских городах, пишут то же самое. Они это видят своими глазами. Наконец-то искупался, помыл голову, сменил одежду (одну смену с собой все-таки прихватил). Побрился. Отчасти даже почувствовал себя человеком. Но не до конца. Сходил за продуктами. Кроме риса, гречки и еще некоторых круп, в магазинах почти все есть. Да и рис с гречкой в итоге нашел, пусть и дороже, на небольшом крытом базарчике совсем рядом с домом. Ну да, теперь это мой дом на неведомо какое время. Продажа алкоголя запрещена — похоже, по всей стране. И правильно. И вообще, и в моем частном случае. А то мог бы и напиться. Вернулся домой. Позвонил Александре Сомиш и с полчаса проговорил с ее мамой — женщиной очень начитанной, эрудированной и доброй — и большой поклонницей нашего творчества. Поздравил с Восьмым Марта, а потом мы долго говорили о литературе. О наших книгах — и далеко не только о них. Она давно мечтала пообщаться с кем-нибудь из Олди (со мной или с Олегом), так что это был для нее замечательный подарок на Восьмое Марта. У мамы Александры — серьезное заболевание, при котором подхватить еще и Ковид — верная смерть. Поэтому вся их семья уже два года не выходит из дома. Совсем. Чтоб не занести в дом инфекцию. Берегут маму. Продукты и все необходимое заказывают через службы доставки, общаются по телефону и по сети. Мама ведет онлайн-уроки по математике. А Александра сейчас волонтёрит, как может. Помогает беженцам. Не выходя из дома. И у нее очень хорошо получается. Если бы не их вынужденная изоляция, я бы обязательно встретился «живьем», а так пришлось говорить по телефону. Но моя собеседница все равно была счастлива. Вот, поговорил, сделал человеку приятное — и у самого на душе немного полегчало. А дальше потянулся совершенно никакой день. Бытовые дела, готовка, еда, мытье посуды, снова просмотр новостей… И гнетущее, давящее ощущение огромной всеобщей беды. Позвонил Олег, мой лучший друг и соавтор. Их семья тоже уехала из Харькова. На поезде. Они попытались найти жилье в Ужгороде, но Ужгород переполнен беженцами. Их увезли переночевать в приют недалеко от Ужгорода — но постоянного жилья у них пока нет. Обзвонил всех своих львовских друзей и знакомых, а также риэлтора, через которую снял квартиру во Львове: моему соавтору Олегу с его женой нужна крыша над головой. Видимо, надолго. Львов, Ужгород — где найдете. Ясно, что шансов немного: весь запад Украины переполнен беженцами из Харькова, Киева и других городов. Но наши друзья и читатели снова делают маленькое чудо! Неутомимая Александра Сомиш находит квартиру во Львове. Завтра Олег с Леной туда приедут. Выдыхаю. Теперь соавтор с женой — не бомжи, слава богу. ОЛЕГ: Вокзал. Эвакуация. Поезд. На перроне невероятное количество людей. Тем не менее, посадка в вагоны идёт строго по плану: сначала женщины и дети. Только потом садятся пожилые мужчины. В каждом купе на нижних полках по три-четыре человека, в зависимости от габаритов. Стоят и сидят в коридоре на полу, в тамбуре. Верхние полки иногда были свободны: большинство беженцев не в состоянии туда забраться, а потом ещё и слезть. Нам с женой повезло, мы пока что можем. Забрали туда же большие чемоданы попутчиков. Всю ночь я заряжал чужие гаджеты. Рядом была розетка, женщины сами не дотягивались. По вагону бродили ошалевшие собаки. Котов держали на руках. Проводники хлопотали как могли: раздавали питьевую воду, следили за перегруженными туалетами, убирали, поддерживали. Ехали зигзагами — объезжали места ожесточенных боёв. Дорога заняла больше суток. Где-то стоят красивее дома… Что ты! О них можно только мечтать… Словно в красивых обложках тома. Жаль, мне совсем неохота читать. Поезд зашелся прощальным гудком, В горле комок, как тисками, зажат, Все это, все это, все это дом, Дом, Из которого я не хотел уезжать… ДМИТРИЙ: День 14. 9 марта 2022 День прошел тускло и мутно. Походы по магазинам, обследование района, в котором теперь живу, готовка (раньше никогда не умел готовить, теперь приходится осваивать, для начала самое простое — и, надо сказать, вполне успешно; вот только успехи эти не слишком радуют, увы), еда, всякие бытовые мелочи. «18 форм тайцзы-цигун», ката каратэ Годзю-рю, дыхательные упражнения. Надо поддерживать себя в форме. Сводки с фронта. Звоню я. Звонят мне. Слава богу, все живы. Кто-то, как и я, уехал, кто-то остался. В Харькове где-то нет отопления, где-то пропадает электричество, вода, газ. Но самоотверженные коммунальщики раз за разом все это восстанавливают — под обстрелами и бомбежками. Не всё, не везде и не сразу — но, в основном, восстанавливают. Кабельный интернет у многих пропал, но мобильный работает. И мобильная связь есть. Много домов разрушено, жилые дома, больницы, школы, театры… Но город держится, ВСУ Харьков не сдают, все попытки наступления россиян захлебываются раз за разом. Многие уехали. Но многие и остались. В том числе ряд моих друзей и знакомых. И они, те, кто остался, совершенно искренне рады за нас, за тех, кто уехал: «Слава богу, вы живы и в безопасности! Теперь хотя бы за вас переживать не нужно!» ОЛЕГ: В Ужгороде живёт сто тысяч человек. Через Ужгород идёт уже вторая сотня тысяч беженцев. На вокзале толпа. Вещи, собаки, кошки в переносках. Люди еле держатся на ногах. Волонтеры сбиваются с ног: кофе, еда, информация. Селить просто некуда. Приют в Совином гнезде заполнен с избытком. Автобус с нашей группой везут в горы, в Перечин, и дальше, выше, в село Ворочево. Поздний вечер. Нас селят в детский сад. Местные женщины — ангелы. На пол стелятся матрасы с одеялами. Накрываются низенькие детские столы, расставляются крохотные детские стулья: других нет. Всех кормят горячим супом. Бутерброды, чай. Животных тоже кормят. Да, холодно. Зима, считай. А все равно тепло. Рядом с нами спал физик из Харькова с женой. Обоим за шестьдесят. Долго говорили о разном. В коридоре голоса. Хозяйка ищет кота: испуганный сиамец забился в какую-то щель. Гордый мейкун дрожит и тоже хочет сбежать. Рано утром меня с женой подхватила машина: здешняя семья ехала в город. Когда я попытался заплатить за проезд… Короче, было очень неудобно. Я их всех запомню. Всех до одного. ДМИТРИЙ: