– Ну, судя по обилию предложений, не успеют. – Де Савьер изобразил смех, надеясь, что он прозвучит искренне. – Как я понимаю, сама процедура нехитрая. – Не скажите, мой друг! Дело это столь же ответственное, как и покупка лошади – не дай бог какой изъян пропустить. Слава богу, на этом рынке за чистотой сделок следят очень строго. Лучше потратить больше времени на оформление, зато потом никаких претензий и споров, все по-честному, все записано на языке и продавца, и покупателя. Продолжая изображать радушную улыбку, «граф» заинтересовался бумагами в руках счастливого покупателя. – А это, стало быть, и есть самый важный документ? Право на собственность? Позвольте взглянуть? А это что? Купчая была на двух листах. Первый – тот же, что был и среди документов, представленных госпожой де ла Сьот: такой-то продал такому-то такую-то по такой-то цене. Подписи, печати, как положено. Во втором же указывалась густота волос, целостность зубов, девственность, способность к деторождению, наличие болезней. – Это документ не менее важный. – «Дорогой друг» продолжил просвещать новичка. – Особенно на этой площадке, где продают лучший товар. Поэтому каждую покупку осматривает врач. И покупатель точно знает, за что именно он заплатил деньги. Так что можете покупать смело, здесь – не обманут. – Спасибо, маркиз, но вначале дело. Батюшке зачем-то потребовалась копия купчей на его рабыню. Не подскажете, к кому мне обратиться? – Минуточку. – Маркиз о чем-то кратко переговорил с продавцом и тут же предложил: – Любезный Сахим согласился провести вас в контору рынка, даже помочь в переговорах с местным хаджеганом, это вроде главного начальника на рынке. Но с условием, что первым вы будете смотреть его товар. – Согласен! Спасибо, и до встречи на корабле! – Де Савьер скрепя сердце пожал потную руку собеседника и вместе с д’Оффуа пошел за низеньким толстым человечком в белом халате и какой-то странной шапочке. – Сюда, господин, вот здесь направо, еще немного, – на хорошем галлийском языке подсказывал дорогу Сахим. – Вот мы и пришли. – Он остановился у широких дверей ярко раскрашенного двухэтажного здания. – Теперь надо дать бакшиш вот этим храбрым воинам на входе. Не задерживаемся, господин, и не надо жалеть о деньгах – это лишь розовое масло, что украшает нашу жизнь, но без чего при нужде можно и обойтись. Да, и оно обильно смазывает путь, чтобы скорее добраться до цели. Так, вот этим воинам, что стоят у приемной господина хаджегана, – по серебряной монете, ну и секретарю один золотой как раз будет. А как иначе? Вы же не хотите просидеть здесь неделю. Поверьте, господин хаджеган очень занятой человек. Вот и отлично, видите, нас уже приглашают. Д’Оффуа, как скромный слуга, остался в мрачной, неожиданно прохладной приемной, пронизанной тонким солнечным лучом, бившим из высокого, но узкого окна. А де Савьер и Сахим вошли в просторный зал, освещенный ярким светом, лившимся сквозь распахнутые настежь огромные окна. Расписанные чудным золотым узором красные стены подчеркивали огромность помещения, в дальнем углу которого сидел человек в белой чалме. Сахим ладонью надавил на спину де Савьера, заставив его пусть и немного, но согнуть спину, а сам, сложившись чуть не вполовину, резво побежал к хозяину кабинета. – Господин, это знатный вельможа с севера, граф де Бомон, сын владетельного графа Амьенского. Отец поручил ему получить копию купчей на рабыню, проданную здесь двадцать четыре года назад, – на османском затараторил Сахим. Услышав титул посетителя, хаджеган изволил встать и даже сделать три шага к гостю, что, видимо, было знаком высочайшего почтения. – Добро пожаловать в Тунис, граф. Чем могу помочь? – У высокого, безмерно толстого чиновника оказался тонкий, даже писклявый голос, а галлийские слова он выговаривал с ужасающим акцентом. – Вот заверенное в Венеции письмо моего отца. – Де Савьер ответил на галлийском, дав возможность Сахиму поработать переводчиком. Его собеседник взял протянутый сверток, развернул, долго и внимательно читал. – Пятьдесят экю, – шепнул Сахим. Когда деньги были переданы, тщательно пересчитаны и ловким движением руки сброшены куда-то в недра стола, хаджеган соблаговолил ответить: – Почти четверть века – это большой срок. Но наше гостеприимство не позволяет нам не помочь уважаемому гостю. Месяц, не меньше, потребуется для того, чтобы найти необходимые записи. И еще неделя, чтобы подготовить документ. И не смотрите так на кошелек – за все деньги мира не получится сделать быстрее. Ибо порядок – свят! Так что жду вас здесь через полтора месяца. А пока можете либо вернуться в Европу, либо вдоволь насладиться красотами Туниса. Поверьте, здесь есть на что посмотреть благородному человеку и где провести время с удовольствием. И чиновник, шумно дыша и вытирая рукавом халата обильный пот, вернулся к столу и сел в кресло. Показывая, что аудиенция окончена. После этого обоим путешественникам осталось лишь вернуться на каравеллу, проститься с попутчиками и, пожелав им счастливого пути и сладких ночей, отправиться искать гостиницу. Как графу и его слуге, им пришлось поселиться в шикарной гостинице в самом центре города – положение обязывало. Поскольку д’Оффуа ни на магрибском, ни на османском не знал ни слова, сложнопроизносимое название сократили до «Дарбенсем», которое ничего не значило, но местные уверенно направляли спрашивавших именно к ней. Глава V Выспавшись в отдельных комнатах двуспального номера, друзья приступили к разработке плана дальнейших действий. Идея запросить копию купчей на уважаемую Фирузу принадлежала настоящему графу де Бомон, он же обеспечил соответствующий запрос от владетельного графа. Что уж и как он объяснял батюшке, осталось семейной тайной, но запрос, составленный по всей форме, был предоставлен в распоряжение де Савьера. И только так, ибо любые документы по покупке рабов мог запросить или покупатель, или продавец. Даже запрос самого раба оставался пустой бумажкой. Действительно, кто в здравом уме будет рассматривать запрос табуретки к столяру? Главное, чего удалось добиться на сегодня, это задержаться в Тунисе до того момента, когда де Савьер вновь сможет колдовать. И уж тогда! Держитесь, злые мошенники! Но, тем не менее, месяц надо было пережить. Самое простое – окунуться в восточную сказку. Вкусно есть, сладко спать. Ну и в перерывах наслаждаться обществом волшебных гурий, сошедших с небес местного рая, весело щебечущих в красивом двухэтажном доме неподалеку и готовых обеспечить неземные удовольствия гостям по вполне сходной цене. Но здесь у хитроумных шпионов получился облом. Деньги есть, «графа» деньгами обеспечили. Но у этого «графа» есть зять, который за такие развлечения если ничего и не отрежет, то уж жизнь испортит, несмотря на дружбу. Рисковать здоровьем сестры он запретил определенно – сифилис, он и Африке сифилис. А доложит ему о таком развлечении вот этот самый слуга, который тоже здоровый мужчина, но приказа ослушаться даже пытаться не будет. Увы. И что остается? – Сезар, как насчет прогуляться по городу? Например, взглянуть на дворец паши? – Какого такого паши? – Д’Оффуа, развалившись на кровати, даже не соизволил голову повернуть в сторону «господина». – Друг мой, я тут пообщался с местной прислугой, так в городе два таких дворца. Один – руины, оставшиеся после набега кочевников, второй – тот, где живет нынешний властелин этой прекрасной страны. – Очень интересно… с прислугой, говоришь? – Де Савьер внезапно сменил тему. – А можно поинтересоваться, каким, собственно, образом? Если мне не изменяет память, кто-то уверял, что не знает местных языков. Ни в зуб ногой, как говорит наш приятель. А в этой чудной гостинице, да хранит местный бог ее стены, на галльском говорит только хозяин. Или я что-то упустил? Эй, дружище, да ты никак покраснел?! – А… ну… да, в общем… тут одна девушка… А она племянница того хозяина, так что я с ней по делу общался! Надо ж было узнать, где тут… – Ну да, конечно, именно у девушки и следовало узнать, где тут… – Завтрак! Меня интересовал завтрак! И вообще, что за расспросы? Это мое дело, и только мое! Сраженный страшной догадкой, де Савьер буквально рухнул на подушки, что горкой лежали на полу. Влюбился?! Не дай господи. Пришлось терпеливо объяснять. – Сезар, ты не забыл, зачем мы здесь? А известно тебе, что в Тунисе за такую болтовню с девушками можно и в зиндан загреметь. Это такая тюрьма, если ты не в курсе. И я там заодно окажусь, как господин, который за слугой не уследил. Так что терпи. Или можешь в местный бордель сходить, если приспичило. Вот там – пожалуйста, отрывайся сколько влезет. Загрустивший д’Оффуа присел рядом. – Что, совсем никак? – Никак. Ты еще имей в виду, что Тунис – единственный город на южном побережье, где женщине разрешается не закрывать лицо. Разрешается, но не приветствуется. – Не приветствуется, видел, особенно на том рынке. – А вот это – другое. На рынке не женщины, а товар, который надо показать лицом… ну и всеми другими местами. А здесь смотри – и себя, и ее погубишь. Ладно, я пойду пройдусь, погляжу на оба дворца. Ты со мной? Нет? Ну и ладно. Лежи, отдыхай. Заодно деньги у тебя оставлю, чтобы на местных карманников не нарваться. Не желая показать прислуге знание языка, де Савьер молча вышел из гостиницы и, лишь пройдя пару кварталов, поймал за руку какого-то пробегавшего босоногого мальчишку, который и согласился довести путешественника до развалин старого дворца. Уже через пять минут путешественник понял, что мысль отправиться в одиночку была откровенно глупой. На узких и кривых улочках, среди фесок и чалм, тюрбанов и хиджабов его шикарная голубая галлийская шляпа с желтым страусовым пером выделялась, как галеон среди портовых лодок. Пока на него смотрели удивленно, с любопытством, некоторые красавицы даже кокетливо, но никто – агрессивно. Однако это пока. Успокаивало лишь то, что чем дальше, тем улочки становились шире, дома – выше, а одежда горожан – богаче. И вот юркий проводник вывел его к развалинам и, получив обещанную плату, исчез, растворился в толпе, словно по заклятью волшебника. Де Савьер оказался перед длинной, когда-то высокой и крепкой, а сейчас полуразрушенной стеной. В проломах виднелись такие же разрушенные дома и огромный дворец с выбитыми окнами, выломанными воротами и покрытыми причудливыми узорами стенами, на которых остались отметины то ли от пушечных ядер, то ли от боевых заклятий. Вдоль стен, окружавших дворец, ходили грозные стражники, вооруженные большими кривыми саблями и пистолетами, заправленными за широченные пояса. Обойдя вокруг стены, де Савьер даже присвистнул от удивления. Дворец располагался не в центре города, а на его окраине. Сразу за ним раскинулась бескрайняя пустыня. Видимо, когда-то здесь был оазис, в роще которого какой-то древний паша и построил свои хоромы, окружив их непреодолимой, как ему казалось, стеной. Зато с трех сторон бывший дворец окружали богатые дома. Вернее, когда-то они были богатыми, яркими, с изящной лепниной. Сейчас же кое-где облупилась краска, отломилась штукатурка. Где-то как-то хозяева что-то восстанавливали, а на что-то, видимо, махнули рукой. Отложили серьезный ремонт до лучших времен. Если они когда-нибудь настанут. Было заманчиво попасть внутрь дворца, но суровые лица охраны напрочь исключали любую попытку договориться. Остались окружающие. Ведь всегда найдется кто-то, кто не прочь поболтать в прохладной тени за чашкой горячего чая. В такую-то жару. Вот и крытая веранда чайханы. Увитая плющом, продуваемая пусть и не прохладным, но все же ветерком. Ну что, бывший маг, не забыл еще язык? Де Савьер вошел и сел на подушку в дальнем углу. Тут же подбежал неожиданно тощий и высокий чайханщик, одетый в полосатый халат и яркую расписную тюбетейку. – Что угодно господину? – Вопрос был задан на арабском. При этом чайханщик, видимо, не уверенный, что чужеземец его поймет, смешно размахивал руками. – Чаю и лепешку, пожалуйста, – на том же языке ответил гость. – Сейчас все принесу! – Хозяин, обрадованный, что проблем с пониманием не возникнет, и уверенный, что не будет их и с оплатой, резво засеменил к кухне. При его росте это смотрелось забавно. А изнывающий от жары начинающий шпион прислушался к разговорам посетителей. Ничего интересного. Вот четверо мужчин играют в кости. Тихо, без особого азарта и, кажется, на мелкие ставки. Так, время убивают. Еще двое в халатах средней потертости обсуждают сделку века – торгуются за осла. Вот здесь страсти кипят нешуточные! Высокие стороны уже перешли на крик. Кажется, готовы и в бороды друг другу вцепиться, но ненавязчивое присутствие здоровенного вышибалы пока эти порывы сдерживает. – Прошу вас, господин! – Чайханщик возник внезапно, словно соткался из воздуха. – Может, желаете что-то еще? У нас прекрасный плов. Если располагаете немного временем, сделаем прекрасный люля-кебаб, барашка только-только зарезали! – Временем? Да, располагаю. Готовьте ваш люля-кебаб. И вот что, уважаемый, – де Савьер старался говорить в меру высокомерно, словно скучающий богатый бездельник, – не могли бы вы рассказать, что случилось с этим дворцом? Я смотрю, он разрушен… но прекрасно охраняется. – С удовольствием, господин! – Почувствовав богатого клиента, хозяин стал учтив до приторности. – Итак, это дворец, точнее, бывший дворец властителей Туниса. Здесь жил бывший паша, его отец, дед и прадед. Считалось, что это место благословенно и абсолютно безопасно. Вы видите, что сразу за дворцом начинается не просто пустыня. Там страшные зыбучие пески, на которых невозможно построить ни одного, самого захудалого здания. Они вообще непроходимы. Ни для людей, ни для верблюдов. Вы позволите, я присяду? Чайханщик, словно циркуль, сложил свое длинное тело, усаживаясь напротив де Савьера, и продолжил. – Но пять лет назад на дворец напали кочевники. До этого за сотни лет они ни разу не собирались в крупные отряды. Эти разбойники путешествуют по пустыне много западнее, ближе к Алжиру. Семейными кланами. Живут тем, что нападают на караваны. С переменным успехом, но с голоду не помирают. А в тот год их собралось несколько тысяч. Откуда-то у них появились пушки, представляете! – Но пушками мало владеть, из них надо еще и стрелять!