— Так где, говоришь, он тебя догнал? — вроде бы небрежно спросил князь, глядя, как Веся, переодетая в домашнюю юбку тетушки, уминает курник. — Когда я такое сказала? — изумленно подняла бровь княжна. — Ну, могла сказать. — Не могла. Я целительница. Меня учили лишнего не говорить. Я тебе и так много чего сегодня сказала… Но это за подмогу… когда уезжала, не успела спасибо сказать. — За что… объясни?! — За тайну, которую столько лет хранил… За Марилю. И за себя… если мне повезет распутать старый узел. — А ты не торопись. И не особо показывай свои колючки. В тебе добра-то намного больше, чем в других. Народ не обманешь, — вздохнул князь, — потому и хотел тебя в своих землях оставить. Но теперь поздно о том говорить. Сварг примчался снежным вихрем… аж трясся… Кто-то из девчонок ему про Марилю весточку отправил. — Ну, так ты же не стал вредничать? — подняла от курника лукавый взгляд Весеника. — Хотел сначала… не смог. — Радмир усмехнулся своим воспоминаниям. — Я же не зверь. Мариля у жениха браслет взять не успела, как свой отдала. На равноденствие свадьба. — Как я за них рада, — вздохнула Веся и решительно поднялась из-за стола. — Все, иду переодеваться. Пора ехать… неспокойно мне. — Иди, — хмуро кивнул князь, — тетка тебе уже сумы увязала. А я тебе приданое привез… тут пока оставить? Или в Кладез отправить? — Пусть тут лежит. Будем возвращаться, сама заберу, — подумав минуту, объявила Веся и ушла, не заметив, как облегченно перевел дыхание отец. Нелёгкий дар ему достался… чувствовать важность решений и событий и предугадывать их последствия. Потому иногда он упорно не ввязывается в споры, когда все остальные ждут от него вмешательства, и решительно стоит на своём в совершенных, на посторонний взгляд, пустяках. Глава вторая — Тут такая тоже не проезжала, — вернулся объехавший все трактиры Лирсет, — такое чувство, будто мы ищем невидимку. — Не могла она не догадываться о погоне, вот и объезжала села стороной, — мрачно произнес Даренс, следя, как прислужники подтаскивают на столы еду. — Я предлагаю послать отсюда весточки во все крупные городки и села, которые нельзя объехать, и отправиться поспать. — Наконец хоть что-то умное сказал, — съязвил Ансерт. — Лично я от усталости уже готов прямо тут под стулом лечь. — Зачем же я комнату для тебя нанимал и теплой воды налить в лохань приказал? — невесело пошутил подошедший к столу Берест. — Можно было сберечь серебрушку. — И мне есть комната? — живо заинтересовался Ранзел. — Гуся я могу грызть и лежа в кровати. — Весь второй этаж наш. Первые пять маленьких комнат справа десятникам, остальные для воинов. — Комнатки мне и маленькой хватит, лишь бы десятки были полными. А они у нас пока куцые, — устало напомнил Лирс, но ему никто не ответил. Хотя насчет десяток Лирсет был прав, в отряде пока меньше тридцати человек и по давним правилам все воины делятся между княжичами поровну. Правда, перед уходом из Кладеза Берест приказал Зарвегу послать вызов всем старым соратникам и передать им, чтобы сразу направлялись в южную крепость. А тем, кто успеет прийти в Кладез до получения весточки, отправиться вместе с девушками, как только прибудут новые тэрхи. Брать в отряд всадников на лошадях Дикий отказался наотрез, они сильно задержали бы остальных. Все торопливо жевали, мечтая как можно скорее оказаться в постелях, решение о ночлеге Берест принял в одиночку всего несколько минут назад, когда разговаривал с трактирщиком. Просто оглянулся на своих людей, удивленный необычной тишиной, и понял, отчего в кои-то веки трактир не вызывает у парней никакого желания шутить и радоваться. И стало быть, о ночном переходе лучше забыть. Предупреждённый командиром трактирщик, закрывший на эту ночь свое заведение для всех прочих посетителей за дополнительную плату, разбудил воинов, едва рассвело, но никто не роптал. Каким-то особым чутьём преданные соратники уже осознали, насколько ершистая куница сейчас для Дикого Ястреба важнее всех прочих дел, и деликатно помалкивали. Не желая нечаянно задеть чувства командира, которого уважали и которым гордились не только за умение приводить своих воинов к победе там, где отступили бы другие. В большей мере его ценили за внимание к бедам соратников и справедливость в решениях и выборе наград и наказаний. Завтракали воины и княжичи торопливо, с тревогой поглядывая на прибежавшего от городского главы посыльного с догнавшими Береста указаниями князя. И не ошиблись. — Отправляемся через полчаса, — строго скомандовал Дикий, пробежав глазами приказ и поднялся из-за стола. И в этот миг вдруг вскрикнул побледневший Ансерт, схватился руками за голову и повалился грудью на стол. — Отравили… — понесся по трактиру встревоженный шепоток, но алхимик уже поднял побледневшее лицо, зашарил возле себя рукой в поисках кружки с отваром. — Степняки… переправа в низовьях Хорога… возле Туры… — еле слышно пробормотал он, проглотив питье. — Выезжаем немедленно, — тут же сменил собственный приказ Берест, вмиг оказавшийся рядом с братом, и бережно обхватил его за плечи, помогая подняться. Нет у него сейчас времени проявлять деликатность и ожидать, пока подействует принятое Ансом зелье, Тура всегда была для ястребов слабым местом. О том, что Проныра не раз путешествовал с лошадьми, Веся догадалась сразу, зверь совершенно не обращал внимания на животных, которых на воле считал бы добычей. Но идти позади них не желал ни в какую, и княжна отлично понимала почему: учил этого тэрха Берест, а он всегда ехал впереди. Но объяснять это Долену, десятнику прибывших по зову князя воинов, куница не собиралась. Да и батюшка сказал при всех весьма ясно и твёрдо: — Долен, эту девушку ты знаешь, свой путь она выберет сама. Твое дело — охранять. Как доберется до отряда Дикого Ястреба — встанешь под его начало. За то краткое время, которое Веся погостила в родном доме, предусмотрительный князь успел подготовить многое, но это было известно только княжне. И карту ей выдал, где отметил жилье надёжных людей, и трактиры, в каких достаточно показать его знак, чтобы получить все лучшее. Некоторые из этих местечек княжна знала и раньше, об иных догадывалась, а вот парочка адресов девушку неимоверно поразила. И в одно из таких мест отец велел заглянуть непременно. — Я уже послал письма надёжным друзьям в Росеть, к вечеру жду ответа. Как получу новости, сразу отправлю для тебя вот сюда. В другие места у меня голубей нет, а куда есть — тебе не по пути или далеко крюк делать. На привал там не вставайте… просто попроси, чтобы продали хлеба. Дальше он и сам все обстряпает, не знаю… с чем даст весточку, не отказывайся ни от какого дара. — Ясно, — серьезно ответила куница, а чего уж тут не понять! Ради ее счастья отец открывает целому десятку людей своего самого тайного доносчика. Почему отец велел купить там именно хлеб, княжна сообразила, когда увидела вывеску над крыльцом дома, к которому привела отряд, минуя широко распахнутые двери манящих запахом жареного мяса трактиров. Долен только мельком глянул в их сторону, но не сказал ни слова. О сложившемся у него своем собственном мнении по поводу происходящего Веся поняла по тщательности, с какой её охраняли, но только посмеялась про себя, и не подумав ничего говорить вслух. Все равно не поверит десятник, будто княжна возвращается к жениху добровольно, а не едет под деликатным присмотром отцовских воинов. Да и кто бы поверил на его месте?! — Булочная закрыта! — сердито возвестил из-за двери мужской голос, когда Веся прямо с тэрха подергала шнурок молотка, привязанного над прибитой у входа медной тарелкой. — Но нам только хлебушка! Мы тут однажды покупали, с тех пор только вашего хлеба и хочется! Я заплачу, сколько скажешь. — Ладно… — помолчав, сердито отозвался хозяин, — не отстанете ведь! Плати серебрушку, сейчас вынесу. — Вот, — с готовностью высыпала Веся в просунувшуюся в отрывшееся оконце руку несколько монеток, — бери. Только хлеба дай. — Держите, — нижняя половина двери открылась, и оттуда вытолкнули пару камышовых плетенок, доверху наполненных румяными ковригами и калачами. — А это тебе, за щедрость, — мозолистые руки сунули Весе соломенный коробок с пончиками. Дверь тотчас захлопнулась, защёлкали засовы, и спутники Веси, повеселев, подхватили на седла корзины, от которых шел соблазнительный дух хорошо пропеченного хлеба. Возвращаться Долен не стал, он знал на другом конце этого небольшого городка еще один трактир и направил туда своего коня, успев смириться с привычкой упрямого тэрха бежать впереди отряда, объяснил дорогу княжне. Руки куницы так и тянулись к содержимому корзинки, но вовсе не затем, чтобы взять хрустящий румяный пончик, присыпанный розовой сахарной пудрой. Ей не терпелось достать письмо, которое должно было лежать под этим лакомством, но она вновь и вновь заставляла себя потерпеть еще немного. — Вот эта комната твоя, — придирчиво изучив предложенные хозяином спальни, выбрал Долен ту, которая находилась между двумя другими в конце коридора. — Хорошо, — кротко согласилась Веся, ей было совершенно безразлично, где спать, — я поужинаю здесь. Закажи для Рыжа котелок вареной требухи и сбоев, а мне варенец, я с булкой съем. В подтверждение своих слов девушка взяла из корзины с хлебом калач и вошла в спальню, унося свой мешок и подаренный короб. — Слышал? — строго глянул десятник на трактирщика, дождался, пока на ступенях лестницы стихнет звук его шагов, и пошел следом за княжной. — Весеника! Нужно закрутить ставни, еще не жарко… зато спокойно. — Закручивай, — так же покорно согласилась княжна, и воин немедленно принялся за дело. Придётся все же с ним объясняться, с досадой вздохнула Веся, глядя, с каким усердием Долен затягивает барашки на винтах. Так туго, чтобы тонким девичьим ручкам точно не хватило силы их открутить. Однако объяснить десятнику всю глубину его заблуждения княжна решила немного позже, после того, как прочтет послание и поужинает. — Вот, кушайте. — Шустрый паренек принес кувшинчик для княжны и котелок для Рыжа, и Веся первым делом проверила, не слишком ли горяча в котелке еда и не насовал ли туда хозяин костей. Затем поставила его на пол и решительно выдворила и прислужника, и десятника. — Мне нужно умыться и переодеться, иди поешь. Если потом сразу спать не ляжешь, приходи, побеседуем. Долен глянул на девушку с опаской, но ни отвечать, ни спорить пока не стал, просто вышел из комнаты и, дождавшись, пока изнутри щёлкнет засов, запер ее снаружи. Несчастно скривился, представив, как отстегает его завтра за такое обращение язвительный язычок Колючки, и направился в соседнюю комнату, где подавальщик расставлял по столу миски с едой для воинов. Оставлять доверенную его заботам княжну без присмотра Долен не собирался ни на минуту. И неимоверно удивился бы, узнав, что куница не обратила никакого внимания на осторожный лязг засова, хотя отлично его расслышала, хозяин трактира явно жалел масла на содержание запоров и защелок в надлежащем виде. И это тоже ничуть не волновало девушку, занятую в этот момент важным делом. Безжалостно высыпав на хлебницу полученные пончики, она торопливо шарила по дну короба в поисках послания. Однако вырезанное из бересты донце лишь стыдливо алело присыпкой, как не оправдавший доверия посланник. — Не может быть! — Веся неверяще изучала дно, пока не додумалась подцепить его кончиком кинжала и вытащить из короба. Сложенный вчетверо листок, спрятанный меж двух слоев донца, выпал ей в руки, и девушка тотчас развернула его дрожащей от нетерпения рукой. Прочла раз, неверяще помотала головой и принялась читать во второй, сосредоточенно хмуря брови. Потом шлепнулась на скамейку, задумчиво подтянула к себе миску и ложку и принялась есть варенец, изредка откусывая кусочки калача. Но думы ее в этот момент были далеко отсюда, собирали и складывали по-новому все известные кунице события, знаки приворота на кровати жениха, злое лицо Ниренты, тихий уход княжичей посредине ночи.