– Насколько я помню, вы обещали не возвращаться. Почему изменили своему слову? Сказано это было настолько мерзким тоном, что Агате захотелось хорошенько заехать по наглому лицу. – Я ничего не обещала. А вернулась потому, что пора подумать о семье… В мои годы найти партию непросто… Нет достойных кандидатов… Одни жулики и бесчувственные личности… Вот решила пойти на курсы «Искусство кулинарии» при Обществе распространения домашних знаний между женщин… – Прекрасно, что между женщин распространяют полезные знания, – сказал Пушкин, давая знак приказчику, что его услуги не требуются. – Значит, тетушка дала и стол, и дом. Уже четыре дня, как приехали. – Оставьте в покое милейшую Агату Кристафоровну… Как вы узнали? – Был у нее с визитом пять дней назад… Как раз когда тетушка уже готовилась вас встречать. Иначе зачем бы она пригласила меня заглянуть не раньше масленичного четверга? Агате оставалось только высокомерно улыбнуться: дескать, пустые подозрения. Но сказать-то было нечего. – Повторяю вопрос: почему вы вернулись? – Я уже ответила, – с упорством заявила она. – Это не причина, а отговорка. – Уверяю вас… – Не надо уверять. Что вы делали в страховом обществе «Стабильность»? Сомнений не осталось: за ней следили. От волнения Агата не могла сообразить, как долго за ней наблюдал Пушкин. Что именно ему известно. Надо ли запираться до конца или рассказать… – Хорошо, я отвечу, если вы так грубо настаиваете, – сказала она, дернув головой, отчего перышко гордо помахало Пушкину. – Я приехала по просьбе моей подруги, Валерии Макаровны Алабьевой, дочери владельца страхового общества… – Учите барышню обманывать богатых мужчин? – Ей без надобности, – с вызовом ответила Агата. – Не надо пробиваться в жизни, отец даст все… – Тогда в чем настоящая причина? Очень хотелось соврать или что-то выдумать. Но под равнодушным, будто пронизывающим взглядом Агата ничего не могла выдумать. Правдоподобное, чтобы потом еще больше не запутаться. – Я познакомилась с Валерией прошлым летом в Ницце, когда отдыхала там… – Могу представить, – сказал Пушкин. – Французская полиция навсегда запомнила ваш отдых? Агата пропустила колкость мимо ушей. – Мы стали подругами. У Валерии случилось несчастье: ее маменька утонула на пляже, а отец… Отец уже в Ницце нашел себе новую жену. Мачеха Валерии старше ее на два года. – Иными словами, на господина Алабьева не охотились. – Как мерзко, – с сердцем сказала Агата. – Неужели вы во мне видите только плохое? Пушкин не мог ответить, что он видел в ней. Особенно в портретах, которые всякий раз рассматривал у тетушки. Раз сам нарисовал. – Чем ваша подруга задумала убить отца? Прямота, с которой была высказана мысль, не отпускавшая Агату, сильно помогла. И укрепила. – Валерия никогда не поднимет руку на отца… – Но ведь что-то готовится. Иначе для чего вам знакомиться с ее братом, ныне управляющим страховым обществом. – Вчера я была в доме Алабьева… Валерия устраивает масленичные посиделки с играми… Познакомилась я не только с Кириллом Макаровичем, но со всеми служащими их общества. – Что же замышляет ваша подруга? – Я не знаю, – ответила Агата так, что ей нельзя было не поверить. – Даю вам слово, что не допущу никакой глупости… Она во всем со мной советуется… – Похвально. Прошу вас отказаться от благородного порыва. Агата хотела возразить, но тут вдруг сообразила, что упустила из виду одну очевидную мысль: откуда Пушкин знает Кирилла Алабьева? – Вы расследуете какое-то преступление вокруг общества? – Вас не касается, – строжайше сказал Пушкин. Как только мог строго. – Занимайтесь блинами и не лезьте никого спасать. Если узнаете что-то серьезное, сразу сообщите мне. Примем меры… С нее было достаточно. Ни одного доброго слова. Одни упреки. И строжайшие указания. Агата решительно спрятала руки в муфту. – Мой милый Пушкин, – сказал она, повторяя интонацию тетушки, – обойдусь без ваших нравоучений… И знаете что? Я подписала договор страхования… В случае моей смерти один человек получит такую страховку, что будет обеспечен до конца своих дней… Он еще не знает об этом. А вас это совершенно не касается… Агата прикрикнула на приказчика, чтобы завернул тяжелейшую сковородку, бросила на прилавок две купюры и приказала доставить покупку в Большой Девятинский переулок, где находится Общество, что печется о распространении полезных знаний среди женщин. Уходя, Агата нарочно задела плечом Пушкина. Хотела как можно больнее задеть. Но, кажется, он ничего не почувствовал. Не мужчина, а какой-то кусок льда… Зря Агата Кристафоровна ее переубеждала. Ничего не получится… • 17 • Никак не мог рассчитывать Кирилл Макарович, что любезностью и приглашением чиновник сыска воспользуется так быстро. Его появление управляющий встретил, как подобает настоящему страховщику: с приятным обхождением. Только напитки и закуски предлагать не стал. – Чем можем помочь, господин Пушкин? – спросил он. – За прошедшие часы ситуация критически изменилась. К сожалению, я узнал об этом с некоторым запозданием. Новость, кажется, не встревожила Кирилла Макаровича. – А что случилось? – Сегодня утром вдова Ферапонтова была найдена мертвой у своего дома. – Мертвой? – переспросил управляющий так, будто ожидал, что она окончательно бессмертна. Как полагается ведьме. – Как мертвой? – Ночью вышла подышать свежим воздухом, поскользнулась и упала с лестницы. Умерла на месте. Несчастный случай. – Как это прискорбно… – У пристава 1-го Пресненского участка, к которому относится дом Ферапонтовой, есть основания полагать, что смерть не случайна. Кирилл Макарович выражал полное и окончательное недоумение. – А какая же еще? – Вдову убили. Довольно подло, – ответил Пушкин. – Вопрос не в этом. Формально с ее смертью в право получения страховой премии входит тот, на кого была оформлена ее страховка. Разве не так? Возможно, впервые в истории страхования перед управляющим встал удивительный вопрос: кому принадлежит страховая премия, если страхователь умер дважды. Вопрос был столь прост и при этом неразрешим, что Кирилл Макарович вскочил с удобного кресла и принялся ходить по кабинету. Он пребывал в таких глубоких и бесполезных размышлениях, что Пушкин не трогал его. Пока не устанет. Наконец Кирилл Макарович плюхнулся на кожаное сиденье. – Это категорически… Категорически невозможно… У нас на этот счет нет никаких инструкций… Буквально безвыходное положение… – Выход из него довольно простой. Если не сказать, элементарный. Управляющий смотрел на Пушкина с беззастенчивой надеждой. – Неужели? О, прошу вас, выручите меня… Иначе папенька снимет с меня голову… Так и знал, что в его отсутствие приключится какая-нибудь история… Буду крайне признателен… Что же нам делать? – Откройте договор Ферапонтовой и посмотрите, кто получает премию… Ответ был столь ошеломляюще прост, что Кирилл Макарович не сразу его понял. – А что это даст? – Снимет логическое противоречие. – Почему? – Какая разница, какая Ферапонтова умерла, если деньги получит кто-то один, – сказал Пушкин. – Вам остается узнать, кто именно… Далее уговаривать не пришлось. Управляющий вызвал колокольчиком дежурного. На зов явился Бастанджогло. Они пошептались между собой – все-таки тайна страхования, – после чего Бастанджогло стремительно выбежал из кабинета. Он вернулся с тонкой папкой, которую старательно прятал от глаз постороннего, показывая только своему начальнику. Судя по тому, как поднялись брови, Кирилл Макарович узнал нечто необычное. Пушкин терпеливо ждал, пока он вдоволь пошепчется со страховым агентом и отпустит его.